Эмили Гиффин - Все, что мы хотели

Вместо этого я позвонила своей лучшей подруге и сказала, что нам нужно увидеться. Что у меня кризис. Она не задала ни одного вопроса. Просто пообещала весь день быть дома и ждать меня.

Потом я заглянула к Финчу. Я слышала, как вчера вечером он вернулся домой где-то около полуночи. Поднявшись наверх, тихонько постучала в его дверь. Когда он не ответил, открыла. Он спал и чуть слышно храпел, простыни сбились в складки под подбородком. Подойдя к кровати, я положила руку ему на плечо, легонько потрясла, потом сильнее, пока он не закрыл рот и не открыл глаза.

– Что, мам? – Он сонно покосился на меня.

– Доброе утро. Просто хотела сказать, что съезжу домой. В Бристоль. Вернусь завтра. Папа прилетит через несколько часов.

– Ой. У бабушки с дедушкой всё нормально? – спросил он.

– Да, – ответила я, порадовавшись, что он проявил хотя бы видимость заботы. – Просто хочу побыть с ними.

– О′кей, – сказал он, моргая.

– Хочешь со мной? – спросила я, зная, что он не хочет. Его безразличие к моим родителям всегда меня огорчало, но сейчас мне было слишком плохо, чтобы огорчаться ещё и из-за этого.

– У меня уроков много, – пробормотал Финч, и его веки вновь опустились. Несколько секунд я, не отрываясь, смотрела на него, потом вновь легонько потрясла за руку.

– Что, мам? – спросил он, не открывая глаз.

– Как тебе концерт?

– Нормально, – ответил он.

– Ну хорошо… я рада. Здорово, что Бью смог достать билеты, – сказала я.

– Ага.

– Вас было только двое? Или вы взяли ещё кого-нибудь?

– Нет, только мы двое.

– Ну ладно… хорошо. Не забудь, что твой отец сегодня прилетает домой, – при этих словах меня затошнило. Так всегда говорят те, кто в разводе. Не «папа», а «твой отец».

– Да. Ты уже говорила, мам.

– Он знает, что ты ходил на концерт? – Мне захотелось дать ему последний шанс.

– Неа. – Он наконец открыл глаза, чтобы врать, глядя мне в лицо. – Я с ним не говорил.

Бинго, подумала я и вышла из его комнаты.

Где-то в два с небольшим я прибыла в Бристоль и сперва заглянула к Джули, в маленький коттедж, где они с Адамом жили целую вечность. Выйдя из машины, я увидела, что она сидит в кресле-качалке на круглом крыльце, которое они недавно покрасили. Цвет помогла выбрать я – небесно-голубой.

– Эй, – крикнула я и помахала ей рукой, – классное крыльцо! Мне нравится.

Она помахала в ответ, продолжая раскачиваться:

– Спасибо!

Я поднялась по ступеням крыльца, она встала и раскинула руки мне навстречу, потом сжала меня в крепких объятиях. Это успокаивало, как и запах знакомых духов, «Шанель № 5», который она предпочитала ещё со школьных времён. Она шутила, что только такую «Шанель» и может себе позволить.

– Ты похудела? Совсем крошка, – сказала я, глядя на неё. Джули не занималась спортом, не считая долгих прогулок и плавания, и была хрупкой, как птичка. Что совсем не соответствовало её характеру. – В смысле, ещё крошечнее, чем всегда.

– Не знаю, – ответила она, затягивая пояс шорт цвета хаки и глядя вниз, на расстояние между тканью и плоским животом. – У меня нет весов, так что не в курсе.

– Нет весов? – удивилась я, потому что привыкла взвешиваться по меньшей мере дважды в день, больше просто по привычке, но ещё и потому, что неустанно следила за собой. Для Кирка было важно, чтобы я оставалась стройной, а значит, это было важно и для меня.

– Неа. Избавилась, когда заметила, что девчонки постоянно взвешиваются, – сказала она, когда мы обе сели в кресла-качалки. – Сначала я не видела в этом ничего такого, но потом Риз объявила себя победителем, потому что весит на целый фунт меньше Пейдж. – Она покачала головой и хрустнула пальцами. – Пресекла это в зародыше.

– Блин, ты такая крутая, – сказала я, думая, каково приходится Пейдж, которая вышла фигурой в коренастого Адама, тогда как Риз получилась копией матери. От этих мыслей мне стало неловко, и я приняла это за знак, что зацикливаюсь не на том. Джули уж точно не стала бы на таком зацикливаться. Широта её ума и безграничная уверенность в себе передавались всем окружающим – и дочерям, конечно, тоже. – Хорошо, что у меня сын. С девочкой я бы вообще облажалась.

– Ну, не думаю, – ответила она, не став отрицать, что Финча я испортила. Я сказала себе – не время переживать из-за пустяков. Мне нужно обзавестись бронёй. Если бы я хотела пойти лёгким путём, я позвонила бы Мелани.

– Ну, тем не менее, – сказала я.

– Тем не менее я приготовила салат с курицей. Будешь?

– Нет, спасибо, – ответила я. – Я не голодная.

– Может, хочешь чего-нибудь выпить? Кофе? Чаю с сахаром? Бокал розового?

В общем-то, немного кофеина мне не помешало бы, но я не хотела упускать момент. Я хотела, чтобы мы сидели где сидим столько, сколько это возможно.

– Нет, спасибо, – вновь сказала я. – А где Адам и девочки?

– Ушли за покупками. Я написала им огромный список.

Я улыбнулась и поблагодарила её, зная: она сделала это ради меня и, может быть, отменила все свои сегодняшние планы.

– Да не вопрос, – сказала она. – Ну, выкладывай, что случилось? Я так понимаю, опять по поводу Финча?

– И да и нет, – ответила я и рассказала ей обо всём. О нашей встрече с Томом и Лилой. О том, как Финч извинился. О билетах на Люка Брайана. О вранье Финча. О вранье Кирка. Вообще обо всём.

– Сукин сын, – прошептала Джули. – Я так и знала.

Кажется, она хотела сказать что-то ещё столь же нелестное, но я подняла руку и сделала знак молчать.

– Да. Но если честно, это ещё не самое худшее. Это просто к тому… какой он муж и отец. Каким человеком он стал. И вообще… Мне кажется, измена – только один из признаков… и я больше не могу.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она мягко.

– Я имею в виду… мне кажется, я хочу с ним развестись, – сказала я.

Ни один мускул не дрогнул на лице Джули. Казалось, она этого ждала.

– Ладно. Давай подумаем. У тебя есть доказательства – сообщения, там, чеки?

– Нет. Только случайный звонок и то, что рассказал Том. Я знаю, это лишь догадки, но ещё я чувствую. Очень сильно чувствую.

– И это тоже важно, – сказала она. – Но всё-таки мне кажется, тебе нужен частный детектив. Я знаю одного из Нэшвилла, он очень крутой.

Я покачала головой:

– Доказательства мне не нужны. Я и так знаю, что он делает.

– Да, но всё равно. Все связи в Теннесси строятся на принципе личной виновной ответственности.

– И это значит…

– И это значит, что факт измены определённым образом скажется на решении суда. К тому же это неплохой метод воздействия. Кирк всегда волнуется о том, какое впечатление производит на людей.

– Увы, нет. – Я покачала головой.

– Ну хорошо, на некоторых людей. Поэтому он и занимается своей сраной филантропией.

– Может быть, – сказала я. – Но люди готовы простить ему что угодно… только из-за денег. Они любят его за деньги.