Евгения Овчинникова - Иди и возвращайся

Папа на кухне варил кофе, за окном сияло чистое небо, и где-то слева светило солнце. Последний учебный день в школе.

Я свесила ноги с кровати и посидела немного, разглядывая узор на коврике.

«Хватит, – сказала себе. – Всё, хватит».

И пошла поздороваться с папой.

– Смотри, что у меня есть, – сказал папа, протягивая мне два билета в цирк. – С окончанием.

Я чмокнула его в щеку, он улыбнулся впервые за долгое время.

– Это сегодня вечером, – уточнил папа. – Если хочешь, возьми Ваню.

– Ну что ты, – я покачала головой, – пойдем вместе. Сделаешь капучино?

Три урока. После них мы всем классом отправились в кафе пить лимонад и дурачиться. Стараясь вести себя как обычно, я думала, что же должно произойти сегодня в 13:40. Мне надоела игра невидимого собеседника, который не успокоился и после того, как я поняла, что мама не вернется.

– Погуляем? – предложил Ваня, когда все расходились по домам.

– Мы с папой идем в цирк вечером. Давай сегодня днем, часа через полтора? Только схожу переодеться, – предложила я.

– Ага, – ответил он.

Я чмокнула его в губы:

– И купим змеек-тянучек.

Ваня улыбнулся – ничего не понял.

В 13:30 я была дома. Сняла толстовку, надела самую красивую футболку. Сварила кофе и села за стол в комнате. Положила перед собой телефон и ждала 13:40. Я хотела окончательно убедиться, что мой таинственный собеседник – всего лишь недобрый шутник, кем бы он ни был. И когда ничего не произойдет, а я была уверена, что ничего не произойдет, тогда я позвоню Ване, и он за мной зайдет. Мы пойдем в Таврический, а может, в оранжерею. Будем говорить друг другу глупости и есть мороженое. Или уедем на Крестовский и будем до тошноты кататься на аттракционах.

13:40.

Пусть пройдет еще минута.

Чудо-остров, парк аттракционов на Крестовском. Мне было лет семь. Мама ушла за билетами на колесо обозрения, мы с папой остались ждать ее у макета бэтмобиля. Сначала сделали миллион фоток, вместе и по отдельности, кричали: «Я человек – летучая мышь!», потом сидели на бэтмобиле, набирая ее номер, – она не отвечала. Ветер гонял сухие листья по мягкому настилу, падали капли дождя.

Уже тогда я была как флюгер – угадывала малейшее изменение их настроения. Вот мама не отвечает на двадцатый звонок. Вот папа нервничает – поджимает губы. Вот уже злится – сжимает-разжимает кулаки в карманах.

Она пришла через сорок минут, счастливая и рассеянная, протянула папе помятые билеты.

– Встретила в очереди Иру. Говорит, последние образцы дают хорошие показатели. Представляете, что начнется?

И, продолжая говорить об образцах, потянула нас к колесу обозрения. Мы с папой были так измучены ожиданием, что ничего ей не сказали. В стеклянной кабинке папа мрачно молчал – на улице стемнело, никакого обзора не получилось.

13:42. Я потянулась за телефоном и нажала на кнопку последних звонков. Но вдруг что-то…

…рука, убирающая волосы со лба

верхушки сосен и облака

меч с рукояткой из фольги

смятый плащ и шлем

запах эспрессо и оладий

лавандовое мыло

пробирки и пробирочки

белый халат

лицо в толпе

поцелуи по утрам…

Я поняла, что, если ждала три года, могу подождать еще полчаса. Секунды отщелкивались оглушительно и медленно. Мне показалось, что прошло много времени, но, когда раздался телефонный звонок, я увидела, что было всего-то 13:48.

– Дорогая, меня хорошо слышно?

– Да, мама.

Ее голос пробивался через эти три года словно по тоннелю на дне моря, о который бились чудовища: древние крокодилы, мегалодоны, плотозавры. От каждого удара в трубке скрипело и щелкало.

– Дорогая, твой телефон наверняка прослушивают, поэтому…

– Нет, уже нет, – ответила я, с благодарностью вспомнив Миру.

– Тогда возьми ручку и записывай.

Я поискала ручку, но не нашла. Взяла один из карандашей, разбросанных по столу, рисунок с чудовищем и на его обратной стороне записала мамин план побега.

У меня было всего три часа.

– Попроси помочь друзей, но тех, о которых они не знают, – сказала она.

Флешки нашлись в ящике папиного стола (она, конечно, знала, что их там десятки). Я взяла две. На одну записала скачанный из файлохранилища файл «p0|IzII», на другую – «$/\/\|». К последней прибавила то, что мы с Мирой скопировали в НИИ.

Потом набрала номер и, когда на той стороне в клеенный-переклеенный скотчем телефон с разбитым экраном ответили: «Нино-о-ок, здоро-о-ова!» – договорилась о встрече.

Собрать чемодан с самыми необходимыми летними вещами для меня и папы – пять минут.

– Если что-то забудешь – купим на месте, – сказала она.

Когда маленький черный чемоданчик с пацифистскими картинками был набит и закрыт, посмотрела в зеркало. Хотелось причесаться, но не было времени. Прошлась по квартире, стараясь запомнить всё так, как остается.

– Мы еще долго не сможем вернуться, – сказала она.

Потом положила в рюкзак карандаши и альбом и вышла на улицу.

Чемодан на колесиках отсчитывал каждую трещину в асфальте, когда я шла к вестибюлю метро «Площадь Восстания». Прохожие с удивлением рассматривали девочку, натянувшую капюшон в теплый солнечный день. Поднимая голову, я видела маскароны, они ободряюще улыбались и подмигивали мне.

ТЕО900 давал побочные результаты, и мама с дядей Лешей настаивали на продолжении клинических испытаний. У них было подозрение, что препарат при воздействии на бактерию туберкулеза вызывает мутации естественных и приобретенных антител. То есть лечит и ослабляет одновременно, открывая дорогу любым инфекциям. Но инвесторы и Вадим Петрович хотели запустить препарат как можно скорее. Мама предложила одновременно проводить дополнительные исследования, но ей отказали. Тогда они с дядей Лешей пригрозили обнародовать результаты испытаний. Вадим Петрович предупредил, что если они не успокоятся, то пострадают их семьи. Они долго не могли поверить, что их научный руководитель, с которым играли их дети, всерьез им угрожает. Но все именно так и было. А потом к ним пришли незнакомцы с оружием.

Улитка ждала меня в вестибюле, с ней были двое мальчишек, таких же веселых и развязных.

– Слушай внимательно, дело очень важное, – сказала я, глядя прямо ей в глаза.

Нас толкали люди, сновавшие вокруг, задевали плечами. Потолочные светильники мягко освещали красный мрамор вестибюля.

– Нужно сделать все очень быстро, тогда они не успеют нас перехватить, – сказала мама.

Я достала из кармана сверток – флешку, завернутую в кусок рисунка с чудовищем, на обратной стороне которого было написано полное имя Клочкова, его телефон и рабочий адрес.

– Отнесешь вот этому человеку, поняла?

– Поняла.