Андрей Воронин - Убийца не придет на похороны

— Я ей нравлюсь, как пациент, который быстро идет на поправку, с которым мало возни.

— Это тоже хорошо, — улыбнулся Рычагов.

На этот раз его улыбка была умиротворенной, и его лицо, потеряв напряженное выражение, стало спокойным, словно бы он только что закончил долгую и сложную операцию.

Чекан оставил охранять дом Резаного двоих — Витьку Мамона и Бурого. И одного и второго Чекан знал уже не один год, это были проверенные и надежные люди. Оба они прошли тюрьму: Бурый сидел дважды, а Витька Мамон успел сделать за свои двадцать пять лет только одну ходку. На зоне они себя зарекомендовали с лучшей стороны, так что доверие у них с Чеканом было полное.

— Вот Резаный замутил, сказал Витька Мамон, поудобнее устраиваясь у камина именно на том месте и на том стуле, на котором любил посидеть у огня сам Данилин.

Но об этом Витька Мамон не знал, не знал об этом и Бурый. В гостях у Резаного бывать ни тому, ни другому не доводилось.

— Странно он как-то жил, — сказал Бурый, — денег было не меряно, а дом такой бедный.

— Да уж, не говори, не Чекан. Интересно, а Резаный в карты играл?

— Конечно, — Бурый поковырялся спичкой в ушах, сплюнул в огонь, — ясное дело играл. Столько лет по хатам, да чтобы в карты не играть — этого быть не могло. А?

— Дров бы подкинуть, а то сидеть еще целую ночь.

— Чего-чего, а вот дров у Резаного на пять зим, сухих дров, березовых. И кто ему столько навозил? — задумчиво произнес Витька Мамон, поднялся со стула и тихо ступая по сорванным половицам, направился на улицу — туда, где были разбросаны, разворочены поленницы дров.

Он набрал большую охапку, принес, положил рядом с камином и посмотрел на Бурого. — Слушай, а чего нам здесь сидеть?

— Чекан сказал конкретно: сидеть и не рыпаться.

— Нет, это понятно, — принялся рассуждать Витька, — я про другое.

— Про что другое?

— А не выпить ли нам водки?

— Выпить водки? — и без того по лошадиному длинное лицо Бурого, побитое оспой, вытянулось и стало похоже по форме на галошу или огурец, долго валявшийся на тарелке в холодильнике. — Это ты хорошо придумал.

— Выпить оно всегда хорошо, — ухмыльнулся Витька Мамон, — только где ее родимую взять?

— Где, где… Да в Клину ночник работает.

И Витька, и Мамон были не местными. Их привез сюда Чекан из Москвы.

— Это точно, и я видел, — произнес задумчиво Бурый, почесывая щеку.

Затем он снял кепку, кожаную, как у московского мэра, поскреб ногтями голову. Ему явно хотелось выпить, ему даже не сиделось на месте, мгновенно охватила жажда деятельности. Он ходил от стены к стене, останавливался у камина, глядел на потрескивающие, ярко горящие сухие березовые дрова, наклонялся, ворочал в камине кочергой. Ему одновременно и хотелось, и кололось. После случая с Винтом если бы вдруг здесь появился Чекан и застал Бурого с Мамоном за распитием бутылки, наверняка, обошелся бы с ними круто.

«Какого хрена Чекан среди ночи попрется в Клин? Он и так за день натоптался до потери пульса».

— Слушай, Мамон, — Бурый остановился возле камина, повернулся к нему спиной и принялся греть руки, широко растопырив пальцы, — как ты думаешь…

— Что, как я думаю?

— Как ты думаешь, найдем деньги?

Витька хитро прищурился, посмотрел на длинное лицо Бурого и покачал головой.

— Думаю, они уже тю-тю.

— В смысле?

— Я думаю, что он их положил в какой-нибудь банк и всех делов.

— Да ты что, сбрендил, Мамон, сам подумай, какую чушь несешь — в банк положил! Вора не уважаешь. Резаный положит в банк? Он что, бизнесмен или новый русский? Резаный деньги должен был держать под рукой, мало ли что случится. Адвокату пару тысяч сунуть, вдруг кого-нибудь выкупать надо, залог оставлять… Где деньги брали? Конечно же ехали к Резаному, и Резаный давал.

— А ты откуда знаешь? — Бурый отошел от камина, приблизился к Мамону.

— Знаю, Чекан проговорился. Однажды мы с ним сюда приезжали, но я тогда из машины не выходил.

— И что, с деньгами вернулись?

— По-моему, да. Чекан был доволен и у него была сумка.

— Какая сумка? — спросил Бурый.

— Спортивная сумка.

— А сколько в нее положишь?

— Много, я столько в руках не держал.

— А кто сумку нес?

— Кто нес, кто нес… — Витька ухмыльнулся, — конечно же сам Чекан, кому такие деньги доверишь!

— А с охраной приезжали? — спросил Бурый.

— Да, Чекан тогда еще на «мерседесе» ездил. Три человека охраны, сам Чекан — вот и вся бригада.

— Ага, понятно. Если с охраной, то значит, точно за деньгами, — резюмировал Бурый. — А давно это было?

— Давно, с полгода.

— Ну, ты, конечно же не видел, как он давал и откуда брал.

— Этого даже Чекан не видел. Что, Резаный, думаешь, показал бы ему где он прячет деньги?

— А ты как думаешь, Чекан мог позариться на общак?

— Мог, не мог, порядок такой — «что знают двое, знает свинья».

— Неправильно все это как-то, — пригладил волосы на своей длинной голове Бурый.

— Что неправильно?

— Двое должны знать про общак. А вдруг с одним что случилось — машина сбила, подстрелили, что тогда?

— Не знаю. Может, еще кто-нибудь в курсах, но пока молчит.

— Слушай, может эти денежки уже давным-давно забрали и напрасно мы здесь все ломаем, полы взрываем, разбираем погреб?

— Напрасно, не напрасно… Чекан сказал, значит будем делать.

— Чекан, Чекан… — забурчал Бурый, — давай лучше водки выпьем.

— Я не против.

— Так сходи, Мамон, а? Ты же говорил, что знаешь, где ночник.

— Ты тоже знаешь, мы же мимо проезжали.

— Все-таки, давай, монету кинем — кому идти за водкой.

— Подождем немного. Еще не так поздно, Чекан может кого-нибудь прислать проверить. На него иногда находит, любит перепроверять, боится, что его подставят.

— А чего бояться? Что мы с тобой общак найдем, что ли?

— А неплохо было бы найти, — мечтательно произнес Мамон.

— Да, неплохо, только мы бы от него крошечку получили.

— Думаю, Бурый, нам с тобой этой крошечки на полгода хватило бы, не меньше.

— А если бы найти и прихватить?

— Потом бы пулю в лоб получили, это точно. Если жить надоело, то можешь сказать, что нашел общак. Посмотрим, что с тобой Чекан сделает и другие. В общем, считай, ты труп. Видел, что с Резаным сделали? А он был авторитет настоящий, не лишь бы кто, все чин чинарем. Если Резаный что говорил, то так оно и выходило. На него вообще дунуть боялись, косо глянуть было страшно. А тут кто-то осмелился.

— Азеры долбаные, им закон не писан!

— И с азерами Чекан разберется.

В доме Рычагова свет горел лишь в гостиной. Окна были зашторены. Сергей Дорогин стоял у стола.

— Знаешь, Геннадий, у меня же ничего нет своего, вообще ничего. Трусы, майка — и те твои, зажигалка твоя, сигареты твои. У меня, вообще, ничего нет, а я хочу, чтобы у меня все было свое.