Андрей Воронин - Убийца не придет на похороны

— Так что ты предлагаешь? — Рычагов стоял, глядя на тлеющие угли в камине.

— Ехать надо.

— Куда? — чуть испуганно пробормотал Рычагов.

— За деньгами.

— А ты не боишься?

— Боюсь, — спокойно ответил Дорогин. — Но что сделаешь, надо ехать.

— А как ты думаешь, там много денег?

— Думаю, много.

— А ты точно знаешь где они?

— Если то, что я слышал, не бред Резаного, то тогда знаю точно.

— А ты думаешь, деньги не нашли?

— Кто?

— Чекан и его люди.

— Не знаю, не знаю. Скорее всего, нет. Ты знаешь, где дом Резаного? — спросил Дорогин.

— А деньги в доме? — вопросом на вопрос ответил Рычагов.

— Да, в доме.

— Так может ты скажешь?

— Потом, потом, Геннадий. Сам увидишь.

— Дом Резаного каждая собака знает. Он в Клину, на краю города, немного в отдалении стоит. Так что место там безлюдное.

— Прямо сейчас и поедем?

— Нет, давай попозже, — сказал Дорогин.

На чем ехать, выбора у них не было, машина хирурга стояла в гараже.

— Что нам надо? — на всякий случай поинтересовался Рычагов. — Лопата, лом, домкрат?

— Ничего не надо. У тебя есть ружье, я видел в твоем кабинете, в шкафу. Оно зарегистрировано?

— Брось ты, стану я еще регистрировать. Еще чего не хватало. О нем кроме тебя никто не знает.

— Ты им пользовался?

— Стрелял как-то ворон на участке.

— И патроны есть, значит?

— Патроны есть, целая коробка или две. Я уже не помню сколько расстрелял.

— Ружье возьмем с собой.

Рычагов поднялся и направился в свой кабинет. Заскрипели ступени лестницы, хлопнула дверь. Рычагов спустился вниз. Выглядел он воинственно, но немного комично. В левой руке держал две пачки с патронами, а в правой — ружье, ствол вниз.

— Покажи-ка мне его.

— Держи.

Рычагов подал тяжелое ружье. Дорогин быстро разобрал, собрал, затем, скептично поморщившись, посмотрел на хирурга:

Слушай, Геннадий, ружье — это инструмент и время от времени его надо смазывать, оно без смазки портится.

— Масло есть, можешь смазать.

— Давай. Если в ворону стреляешь, и заклинило — беда небольшая. Но если важно — кто в кого первым выстрелит…

— Чем богат.

Дорогин опять разобрал оружие, тщательно смазал, протер и принялся рассматривать патроны.

— Это картечь, это дробь, — Дорогин пересчитал патроны.

Патронов с картечью набралась дюжина, а с дробью четыре. Он взял пачку патронов с картечью, зарядил ружье, а остальные рассовал по карманам куртки.

— А это еще зачем? Ты что, на охоту собрался?

— Чем черт не шутит, — зло ухмыльнулся Дорогин, — всякое может случиться.

— Мне все это не нравится.

— Мне тоже, — ответил Дорогин, — но что делать, выхода у нас нет.

— Может, тебе еще и нож дать? У меня есть охотничий нож, один сибиряк подарил, настоящий охотник-промысловик. Вещь.

— Нож? Возьми и его.

— Не люблю я все это, я привык скальпелем, ножницами орудовать.

— Скальпель в этом деле не поможет, бери нож.

Рычагов пожал плечами, поднялся в кабинет, открыл сейф и вытащил из него большой нож с широким, на три пальца, лезвием с бороздками для стока крови. Ручка была сработана из оленьего рога, лезвие нигде не оцарапано и поражало своей сверкающей нетронутостью, словно самый первый лед на озере.

— Хороший нож, — Дорогин подбросил его на руке и поймал.

— Эй, осторожнее, он острый, как бритва!

— Вижу, что острый, — Дорогин еще раз подбросил нож.

Затем подошел к камину, взял полено, не очень толстое, но и не тонкое, такое можно обхватить пальцами двух рук. Поставил полено на каминную полку и, отойдя шагов на шесть, резко развернулся и швырнул нож. Рычагов даже зажмурился. Нож, сверкнув полированным лезвием, вошел в центр полена. Сталь зазвенела.

— Ну, ты даешь! Да тебе только в цирке выступать. Где ты всему этому научился, Сергей?

— Я же каскадер, а каскадер должен все уметь делать сам, все, от начала и до конца.

— Я такое только в кино видел.

— Ты в кино видел, возможно, и меня, а я в тюрьме и не такого насмотрелся. Там один зек заточкой в спичечный коробок с пятнадцати шагов попадал.

— Заточкой?

— Да, заточкой, куском железа с пятнадцати шагов.

Дорогин подошел к камину, снял полено, положил его на пол, прижал ногой, и взявшись за рукоятку, резким движением вырвал лезвие из твердой древесины. Сталь тонко зазвенела.

— Хорошая сталь, — с видом знатока сказал Дорогин.

— Да, на совесть сработано. Мне этот нож всегда нравился, он у меня в столе уже года три лежит. И представляешь, только один раз им воспользовался!

— Что, зарезал кого-нибудь? — улыбнулся бывший каскадер.

— Нет, что ты, конверт вскрыл. Но не рассчитал и порезал палец. Представляешь, порезать указательный палец на правой руке! А у меня на следующий день была сложная операция — язву вырезал. Намучился, вспотел…

— И что, обошлось?

— Обошлось. Тамара доделывала.

— Она молодец, — задумчиво сказал Дорогин.

— Да, она ничего. Самое главное ее качество — она надежная и профессионал.

— Кстати, она, наверное, доставала тебя разговорами? Ты из больницы приехал смурной.

— Не в ней дело. Правда, и с ней пришлось разговаривать. Там милиции понаехало, опять стали разбираться с Данилиным, что, да как… Случай, конечно, необычный, чтобы в больнице застрелили и сразу двоих — такого никогда не бывало.

— Представляю, досталось тебе.

— Если бы наша милиция, так особых проблем не было бы. А эти из Москвы, то ли из управления по борьбе с организованной преступностью, то ли еще черт знает откуда, вопросики всякие задавали, а я вынужден был отвечать, словно на допросе.

— И как тебе понравилось?

— Что здесь должно нравиться?

— Ощущения.

— Ощущения гнусные, — признался Рычагов, — чувствуешь себя беспомощным уродом.

— А у меня это ощущение четыре года держалось. Представляешь, четыре года! Все из-за этих сволочей, чтоб они сдохли! Ненавижу, мразь, мерзавцы!

— Успокойся, пошли лучше спать.

— Не хочу я спать.

— И я не хочу, — признался Рычагов. — Я разволновался, мне как-то не по себе сделалось, честно говоря.

— Не волнуйся ты, было бы из-за чего. Заберем деньги, если они там есть, и все станет на свои места.

— Деньги всегда, Сергей, приносят проблемы.

— Не без этого. Зато часть проблем они решают.

— Одну часть решают.

— Хватит про деньги, может, их там уже и нет.

— Хорошо было бы, если бы их там не оказалось, — упавшим голосом произнес Рычагов.

— Нет, это плохо, — возразил ему Дорогин, это очень плохо. Я на них рассчитываю.

— А зачем они тебе?

— Я хочу, чтобы у меня было все свое и деньги, чтобы у меня были свои деньги.

— Я тебе могу дать денег, — сказал Рычагов.

— Я понимаю, но брать не хочу. Сколько мне нужно, ты все равно не дашь.