Дженис Эрлбаум - Сохрани мой секрет

Я дожидаюсь, когда после ужина Мэйби поднимается к себе на чердак, после чего направляюсь в подвал. Агнес сидит за своим лабораторным столом и при помощи трафарета делает этикетки для пустых баночек. Она уже сделала этикетки с надписями ВОДА, НАШАТЫРНЫЙ СПИРТ, ЭКТОПЛАЗМА. Она мечтает стать охотником за привидениями.

– Есть кое-какие новости, – говорю я. Я сижу в старом раскладывающемся кресле, которое папа затащил в подвал после того, как купил новое. – Новости по поводу мамы.

– Какие именно? – спрашивает Агнес, тщательно зарисовывая фломастером пространство внутри трафарета.

Я выдерживаю небольшую паузу, словно жду, что раздастся барабанная дробь, и потом сообщаю сенсационные новости:

– В следующем месяце мама приедет нас навестить.

Агнес поднимает на меня глаза. Лицо ее светится счастьем.

– Правда? Действительно приедет? Она сама это сказала?

Я вижу ее реакцию и улыбаюсь.

– Да. Мэйби говорила с ней сегодня, и мама сказала, что приедет на свой день рождения.

Агнес задумывается над моими словами. Ее смущает, что с мамой говорила только Мэйби, но, несмотря на это, новости все-таки хорошие.

– И надолго она приедет?

– Думаю, что на несколько дней, – отвечаю я. – На самом деле пока никаких подробностей.

– И что говорит по этому поводу папа? – спрашивает сестра, а радость на ее лице немного меркнет.

Я вздыхаю. Все не так просто, как кажется.

– Папа пока об этом не знает. И ты ему ничего не говори, хорошо?

Счастливое выражение окончательно сходит с лица Агнес, она начинает хмуриться.

– А почему нет?

– На всякий случай. Вдруг что-нибудь произойдет, – говорю я беспечным тоном. Я не знаю, что может произойти, и повторяю то, что мне сказала Мэйби. – Ты сама знаешь, что у папы могут быть перепады настроения.

Агнес замолкает и продолжает работать с трафаретом и фломастером над этикетками. Она размышляет над тем, что я ей сказала, щурится и аккуратно выводит фломастером букву С.

– Она на самом деле приедет или как?

Меня удивляет ее вопрос.

– А почему бы и нет?

Не отрывая взгляда от своей работы, Агнес пожимает плечами:

– Иногда она говорит, что что-то сделает, но ничего не происходит.

– Но ты же сама знаешь, что она не виновата в том, что не приехала на День благодарения. Все это из-за папы…

Агнес прерывает меня на полуслове:

– Я не только про этот случай. Помнишь, как долго она обещала отвести нас в аквариум, но так и не отвела? Потом она обещала посмотреть со мной первый эпизод сериала «Космос», но так и не посмотрела. И еще помнишь, сколько она готовилась делать для нас костюмы на Хеллоуин?

Да, помню, было дело. Было уже тридцатое октября, а мама еще палец о палец не ударила, и только после того, как мы с Агнес начали плакать, мама сбегала на помойку, нашла там картонные коробки и прорезала в них дырки для голов, глаз, рук и ног.

– Вот вам и костюмы, – с чувством удовлетворения сказала она тогда. – Вы две посылки с Amazon.

И действительно, эти костюмы были сделаны вручную, так что в этом смысле свое обещание мама выполнила. Я начинаю сомневаться в правильности своего решения сообщить Агнес о приезде мамы. Сестра настроена скептически, и я не хочу заразиться ее скептицизмом. Я решаю немного изменить тему:

– В любом случае мне нужна твоя помощь. Нам надо изменить папу к маминому приезду.

Не отрываясь от своей работы, Агнес качает головой.

– Мне папа нравится таким, какой он есть, – отвечает она.

Теперь я понимаю, почему Мэйби, разговаривая со мной, постоянно закатывает глаза. С младшими сестрами очень сложно быть терпеливым и сохранять спокойствие.

– Я имею в виду мелочи. Как шумно он прихлебывает, когда пьет. Что он всегда хочет быть прав. Что на мозги капает.

Агнес размышляет. Ее губы слегка подергиваются, когда она дорисовывает надпись ЭТИЛОВЫЙ СПИРТ. Агнес тоже часто бывает недовольна папой, но по другим поводам.

– И он слишком много работает, – говорит она наконец. – И иногда бывает не очень внимательным.

– Ему стоило бы купить себе какую-нибудь новую одежду. И сбрить бороду.

Несколько лет назад папа отрастил бороду, которая ужасно не понравилась маме, но папа считает, что борода ему идет, и не хочет ее сбривать.

Агнес смотрит на меня, словно я сморозила полную глупость. Неужели я не помню времена Великой войны за бороду 2017 года?

– Папа точно не сбреет бороду.

– Сбреет, если ты его об этом попросишь.

– Я не хочу, чтобы он ее сбривал.

О'кей. Делаю глубо-о-о-о-о-окий вдох. Агнес не стремится к тому, чтобы сознательно меня разозлить, хотя, если честно, она могла бы быть и посговорчивей.

– Ты разве не хочешь, чтобы мама к нам приехала?

– Хочу, – спокойно отвечает сестра.

– Ну так ты поможешь мне изменить папу?

Агнес снова замолкает. Она рисует новую этикетку, которая пока состоит из трех букв: ОСТ. Я подозреваю, что она хочет написать ОСТРЫЕ ПРЕДМЕТЫ.

– Ладно, помогу, – соглашается она наконец. – Но не с бородой, если только это не совершенно необходимо.

Отлично! Я рада. Если меня поддерживает Агнес, супермозг нашей семьи, то мое предприятие будет успешным. Я знаю, что смогу убедить Мэйби к нам присоединиться. Мы с Агнес будем работать над папой, а Мэйби должна обработать маму, чтобы та дала папе шанс исправиться. Вместе мы будем непобедимой командой.

– Договорились, – говорю я.

Я встаю и иду к лестнице, ведущей из подвала наверх. Я чувствую себя немного странно, когда произношу фразу, которую обычно слышу от других людей:

– Я твоя должница.

В ближайшие две недели Софи Нельсон нужно вернуть восемьсот пятьдесят долларов в кассу ученического совета, иначе никаких весенних танцев не будет. Следовательно, Софи Нельсон нужно найти восемьсот пятьдесят долларов. Когда она в понедельник во время обеда говорила мне все это, я решила, что это плохая шутка. После того как я поняла, что она говорит совершенно серьезно, мне стало уже совсем не до смеха.

Видимо, Софи заметила, что меня очень удивила ее просьба, потому что тут же состроила выражение лица, означавшее: «Прости, не злись, я такая милая». Я не понимаю, на что она рассчитывала, когда обращалась ко мне с этой просьбой. Что я спасу ее милое лицо? Одно дело вернуть шарф Лиз Котлински, другое – почти тысячу долларов, которых у Софи явно нет. Это крупная сумма, не говоря уже о том, что деньгами я не занимаюсь и ничего в них не понимаю.

Софи сильно не повезло. Я быстро узнала, что у нее нет никаких сбережений и нет людей, у которых она могла бы занять эту сумму. Но чем больше Софи краснела, умоляла меня ей помочь и говорила, что ей надо спасти «подругу», тем больше я думала над ее просьбой. Хм. Может, действительно попытаться ей помочь ? И если я ей помогу, сделаю одолжение «ее подруге», то Софи станет моей подругой на всю жизнь. «Такое, – шептала мне в ухо Софи, – только ты в состоянии сделать».