Дженис Эрлбаум - Сохрани мой секрет

Она глубоко вздыхает:

– Мне нужно сохранить мою одежду.

Это что-то новенькое. Вообще-то я не очень понимаю, о чем она. Вся одежда Иззи – это джинсы с дырками, три старые футболки, разбитые кеды и бейсболка. Иззи в отличие от Софи не меняет наряды каждую неделю.

– Можно поконкретнее? – прошу я.

Она снимает с головы бейсболку, закладывает свои светлые, коротко стриженные волосы за уши и снова надевает бейсболку.

– К нам приезжает моя бабушка, которой очень не нравится, как я одеваюсь. Пока бабушка у нас живет, папа заставляет меня одеваться более женственно, чтобы бабушка не лезла к нему с претензиями. Обычно бабушка приезжает к нам летом, и тогда ту одежду, которую она одобряет, я ношу дома. Но вот вчера папа сказал, что бабушка приедет к нам в субботу, что она грозится выбросить всю мою одежду и купить новую. – На глазах Иззи появляются слезы. – Но я не могу носить девчачью одежду! Я готова на все, лишь бы не ходить в школу в розовых платьях! Это просто унизительно.

Довольно странно, что Иззи так переживает по поводу того, что окружающие думают о ее гардеробе. Многие в школе шутят, что она одевается как мальчик. Никто, конечно, в лицо ей этого не говорит, потому что у нее миллион друзей и вообще она в состоянии за себя постоять. Тем не менее девочки из танцевальной команды называют ее «Иззи-Или-Как-Там-Его».

– Хорошо, – говорю я и начинаю размышлять вслух. – В первую очередь тебе надо сохранить старую одежду. Принеси на этой неделе в школу то, в чем тебе нравится ходить, и твоя бабушка не сможет выбросить эти вещи. Потом съезди в какой-нибудь секонд, накупи тряпья и повесь его у себя в шкафу. Если твоя бабушка захочет выбросить эти шмотки, то невелика потеря. Она может даже их сжечь.

Иззи закрывает ладонью глаза, по ее щекам льются слезы. Она покраснела от смущения. Думаю, в школе еще никто не видел, как Иззи плачет. Но если уж она плачет, то пусть плачет в моем присутствии, так как я об этом никому не расскажу. Я словно три обезьянки: «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу».

– Надо найти место, где ты сможешь переодеваться перед уроками в нормальную одежду. Рядом с тобой живет кто-нибудь из твоих друзей?

Иззи мотает головой.

– А рядом со школой?

Она опять мотает головой. Я хмурюсь. Странно, у нее столько друзей, и никто из них не живет ни рядом с ней, ни рядом со школой.

– Может быть… – начинает она.

Я вижу, что ее одолевают сомнения. Мне кажется, Иззи такой человек, который сомневается не чаще, чем плачет. Она застенчиво смотрит на меня из-под ладони.

– Слушай, ведь ты живешь на Линкольн-роуд? Может быть, я могу оставить свою одежду у тебя? Я буду забегать к тебе утром и переодеваться. Это всего на пять дней…

– Хм…

Я стараюсь сделать вид, что меня не удивило ее предложение. Никогда раньше меня не просили о таком одолжении. Эта просьба касается моей семейной жизни. Я стараюсь не смешивать домашние дела с работой. Неужели Иззи не может найти никого более подходящего? Наш дом находится достаточно далеко от того места, где живет она. Я бы сказала, надо двадцать минут, чтобы дойти от ее дома до моего.

– Я за пять минут могу до тебя добежать, – говорит она.

Ну понятно, еще бы!

– Я буду приходить раз в день. Я смогу переодеваться обратно в розовое платье в школе после тренировки, когда никого уже не будет. Свою обычную одежду я буду оставлять в школе и передавать тебе на следующий день. Пожалуйста, Рада! Это всего лишь на неделю!

Чем больше я думаю над ее предложением, тем интереснее оно мне кажется. На самом деле было бы совсем неплохо, если бы Иззи заходила к нам по утрам, переодевалась в ванной и мы бы вместе садились в автобус. Если я с ней подружусь, то сразу стану популярной. Меня будут приглашать садиться за ее стол во время обеда, а за ее столом сидят самые красивые мальчики и девочки. Может быть, тогда я больше не буду ютиться на задворках столовой, завяжу с одолжениями и перестану быть фиксером. Я думаю, что папа не будет возражать против появления Иззи у нас дома. И Мэйби наконец заткнется и перестанет говорить, что у меня нет друзей.

Иззи с мольбой складывает ладони и морщит лоб.

– Ладно, – говорю я. – Договорились.

В туалет начинают заходить девочки. Я собираюсь выйти из кабинки, прежде чем меня заметят в обществе Иззи, но она меня останавливает.

– Подожди, – просит она.

Я с удивлением поворачиваюсь и слышу волшебные слова:

– Спасибо, Рада. Я твоя должница.

Она выходит из кабинки первой, подходит к раковине и начинает умывать лицо холодной водой, чтобы скрыть свои опухшие, заплаканные глаза. Я некоторое время жду, потом тоже выхожу из кабинки и прохожу мимо нее, словно мы и не разговаривали. Как бы мне ни мечталось, чтобы нас заметили вместе, я не хочу, чтобы люди поняли: она попросила меня об одолжении. Впрочем, если все пойдет по плану, мы с ней в самое ближайшее время будем много общаться.

У меня хорошее предчувствие по поводу этого задания.

Вернувшись из школы, я вижу, что Агнес с Бакстером еще не приехали, а вот Мэйби, судя по тому, что в коридоре висит ее пальто и стоят ботинки, уже дома. Я бросаю свои вещи в гостиной и иду к холодильнику. Там практически шаром покати – половина лимона и остатки молока в пакете. На дверце стоят баночки с приправами – из‑под крышек выглядывают засохшие коричневые ободки. Я вижу, что на дне одной из баночек осталось не больше сантиметра горчицы, и вспоминаю, что эту баночку купила мама полтора года назад. Нам нужны продукты.

Я решаю пойти на чердак к Мэйби. Для этого надо подняться со второго этажа по лестнице и открыть люк на потолке. Я стою на лестнице и уже готова постучать в люк, как слышу, что на чердаке говорят. Если я припрусь, когда Мэйби общается с подругами, она на меня жутко разозлится. Во времена, когда ее лучшими школьными подругами были Кэт и Джулиана, я еще могла подняться на чердак на пару секунд, но сейчас у нее новые друзья – с пирсингом и татуировками, поэтому мне вообще запрещено беспокоить сестру, пока они у нее.

Я слышу, что Мэйби с кем-то оживленно говорит, правда слышен только голос сестры. Значит, она говорит по телефону.

– Ты серьезно? – слышу я голос Мэйби. – Когда? – Тишина. – Но ведь это уже через две недели!

Сестра ходит по комнате, и звуки ее голоса то становятся громче, то практически исчезают. Я улавливаю слова: «Я счастлива», «На сколько?», «Обещаю, что ничего им не скажу». Пытаюсь представить себе, о чем она говорит. Через две недели произойдет то, от чего Мэйби будет чувствовать себя счастливой. Сколько этот период счастья будет продолжаться – непонятно, и сестра обещает скрыть это от других людей. Я слышу, как Мэйби подходит ближе к люку и произносит: «Отлично… Жду не дождусь. Я тебя люблю. Пока, мама».