Дженис Эрлбаум - Сохрани мой секрет

Черт возьми эту Мэдисон Грэм. Когда я сижу за столом с премиальной публикой, ей надо обязательно найти меня и закатить сцену. При ее приближении я встаю, и мы оказываемся с ней лицом к лицу.

– Мне надо с тобой поговорить, – рычит она.

Все сидящие за столом с интересом наблюдают за этой сценой.

– У-у-у, кажется, любовнички повздорили, – шепчет Ханна, и Каролина смеется.

Решено: я убью Мэдисон.

– В коридор, – приказываю я ей спокойным тоном.

От разных столов слышится «О-о-о!», и нас провожают несколько десятков пар глаз.

В коридоре Мэдисон резко поворачивается ко мне.

– Убийца! – произносит она.

Что? Неужели она смогла прочитать мои мысли? Ведь я только что решила ее убить.

– В чем дело? – спрашиваю я.

– Не изображай из себя невинность! Ты его убила!

О чем это она?! Я понятия не имею… Стоп, секундочку. О боже! Теперь я понимаю, о чем она. Она имеет в виду сообщение, которое утром получила от Джеймса. Я поднимаю руки ладонями вперед в знак того, что я ни в чем не виновата, и, стараясь сохранять спокойствие, говорю:

– Мэдисон, я никого не убивала. Джеймс – выдуманный персонаж. Его не существует.

Такое ощущение, что она меня не слышит. Она еще ближе подходит ко мне. Теперь я держу руки в оборонительной позиции.

– Я бы сделала для тебя все, о чем бы ты меня ни попросила, – шипит она. – Но ты решила его у меня отнять.

Я вижу, что ее глаза светятся нездоровым блеском. Почему сейчас рядом никого нет? Неужели никому не нужно одолжение? Где Жасмин, которой наверняка нужна новая отмазка? Где Шеллестеде, которая так стремится меня поймать и наказать? ЭЙ, ВОТ Я, ПОЙМАЙТЕ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА.

– Мэдисон, – говорю я громким голосом, – успокойся. Ты слишком серьезно к этому относишься…

Но эта сумасшедшая меня не слушает. Она улыбается, демонстрируя мне свои блестящие зубы.

– Нет, Рада, ты его у меня отняла, и за это я кое-что отниму у тебя.

Она хочет у меня что-то отнять? Она совсем рехнулась. Раньше я очень расстраивалась, что у папы и Агнес аллергия на животных, поэтому мы не можем завести ни кошку, ни собаку, но вот прямо сейчас очень рада, что у нас нет домашних животных и мне не надо беспокоиться за их жизнь.

– Ты это о чем? – нервно уточняю я.

Мэдисон привстает на каблуках, и на ее лице появляется довольное выражение.

– Скоро узнаешь.

Ничего себе! У меня нет никакого желания это узнавать. У меня даже нет желания думать о ее угрозах, но тем не менее я вижу перед глазами свою любимую мягкую игрушку зайца Отиса с петлей на шее и крестиками вместо глаз. Я иду на попятную:

– Послушай, Мэдисон, погоди. Джеймс еще не умер. Он очень болен, но жив. Вам обоим надо расслабиться, и мы с тобой все это проговорим в понедельник…

Выражение ее лица мгновенно меняется, и в глазах появляется надежда.

– Ты его вернешь? Серьезно? Спасибо, Рада, спасибо, спасибо, спасибо!

Прошло мгновение, и мы снова подруги. Всего две секунды до этого она мне угрожала, а сейчас, подумать только, меня обнимает. Но когда она перестает меня обнимать и отстраняется, я вижу в ее глазах искорки сумасшествия.

– Ты обещаешь, что вернешь его? – требовательно спрашивает она.

Нет. Я не хочу его возвращать. Мне уже все это ужасно надоело. Мэдисон надо отдохнуть от своих фантазий и вернуться ко всем нам в эту полную разочарований реальность. Мне так не хочется обещать ей то, чего я потом не собираюсь делать. Не врать – одно из моих правил. Отмазки, объяснения, алиби, но не вранье.

Но иногда приходится нарушать правила.

– Обещаю, – говорю я ей. – Я верну твоего Джеймса.

Мэйби, Агнес и я обсуждаем на чердаке план подготовки к приезду мамы.

Мэйби, скрестив по-турецки ноги, сидит на своей кровати. Вокруг нее завал книг, бумажек и одежды. Я расположилась в кресле-мешке, а Агнес играет на полу с маленькими круглыми магнитами, которые купила в хозяйственном магазине. Я рассказываю им о своем разговоре с мамой.

– В общем, она сказала, что обязательно приедет, а когда именно это произойдет, узнает на следующей неделе.

Мэйби складывает руки на груди и закатывает глаза.

– Мне она сообщила то же самое. Мы об этом уже знаем.

Ей не понравилось, что я сама позвонила маме, а не стала дожидаться нашего еженедельного звонка. Я прекрасно понимаю, что чувствует моя старшая сестра. Нахожу в телефоне заметки по поводу операции «Мама».

– У нас нет времени на споры, согласны? Нам много чего надо сделать до ее приезда.

Агнес молчит. Она пытается соединить два магнита, которые отталкиваются друг от друга. Я уже готова начать зачитывать то, что написала, но тут Агнес тихо спрашивает:

– А что, если папа не хочет, чтобы мама возвращалась?

Мэйби отвечает на этот вопрос медленно и членораздельно, словно Агнес три года:

– Папа хочет, чтобы мама вернулась домой. Он был против, чтобы они расставались. Именно она ушла от него, а не наоборот.

– Я это знаю, – говорит Агнес. Она переворачивает один из магнитов, и они моментально прилипают друг к другу. Она снова их разъединяет. – Мне кажется, что сейчас он очень на нее зол.

Мэйби смотрит на меня, и в ее взгляде я читаю: «Ну я же тебе говорила, что ей ничего не стоит рассказывать». Я быстро отвечаю на вопрос младшей сестры:

– В любом случае нам надо уже сейчас начинать заниматься папой. Ему нужен новый гардероб. Моя подруга Софи может помочь ему подобрать новую одежду, она в этом специалист.

Да, настала пора фэшн-эксперту Софи Нельсон начать работу с родителями. После школы я передала ей записку, и через десять секунд она отправила на мой телефон длинный ряд эмоджи, изображавших разные степени радости.

Агнес нравится моя идея, но Мэйби относится к ней скептически.

– Ну, это всего лишь одежда, – говорит она. – Что мы будем делать с его характером и дурными привычками?

У меня уже готов ответ.

– Мы можем с ним договориться, что за каждую плохую привычку, от которой он избавится, мы готовы избавиться от какой-нибудь из наших плохих привычек. Например, если он перестанет причмокивать, то ты, Мэйби, перестанешь бормотать себе под нос. Или если он перестанет ныть и ворчать, то Агнес больше не будет делать так, чтобы срабатывала пожарная сигнализация.

– Да это всего два раза было! – протестует Агнес. – И я не устраивала пожар. Я пыталась снять детектор дыма, чтобы его разобрать и посмотреть, что там внутри.

– Хорошо, а от какой плохой привычки можешь избавиться ты? – спрашивает меня Мэйби.

Отличный вопрос. Что из того, что я делаю, раздражает папу? Я могу перестать подбрасывать и ловить бутылки с водой или газировкой. У меня все равно не получается их красиво ловить. Я могла бы перестать громко рыгать на людях. Могу начать мыть за собой посуду, а не оставлять ее в раковине.