Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 7

Благодаря выдержке областного руководства НКВД и их уверенности в победе не были взорваны предприятия и не ушла Тула под воду. Сейчас можно услышать:

— Лучше бы немцы Тулу разбомбили. Заново отстроили бы. В новых домах жили бы. Лучше прежнего Тула выглядела бы.

— Нет, не лучше. У народа, который не бережет своего исторического наследия, нет будущего.

Подруби корни у могучего дуба — он засохнет и рухнет. Так и наш великий русский народ без своих исторических корней исчезнет и будет подневольным у господ мировой буржуазии. Так что даже ради сохранения нашего древнего кремля кровь пролита не зря. И в этом заслуга руководителя областного Управления НКВД.

Всё, что сейчас пишут о массовом героизме во время войны, правда, приукрашенная, но реальная правда.

А войну-то потому и прозвали Отечественной, что народ поднялся на поработителя.

На том и закончил свой монолог герой обороны Тулы, любимый учитель физики и астрономии Межевых Павел Николаевич, так и не рассказав о своих подвигах. А они, видимо, были, и немалые, коли в 1980 году он был награжден орденом Отечественной войны первой степени, но орден так и не был получен из-за скромности Павла Николаевича.

В то самое время, когда полчища немецких оккупантов приближались к Туле, житель деревни Клоково Пронин Егор Сергеевич провел два дня в Туле. Сначала в храме на Горнах, а затем во Всехсвятском кафедральном соборе. Человек набожный, которого за глаза все звали «Боженькой» за его праведную жизнь, Егор хотел понять вселенский смысл этой войны. Его супруга Варвара до тридцать восьмого года была старостой прихода Горельского храма. В тридцать восьмом церковь закрыли, иконами выстлали дорожку к роднику, но ночью богомольные старушки разобрали мосток, выстланный атеистами с «благими» намерениями, а образа попрятали по домам. Батюшку настоятеля церкви расстреляли, а весь причет церковный пересажали по камерам. Безропотно ждала своей участи и Варвара, каждое утро повторяя молитву Оптинских старцев:

«Господи! … Какие бы я не получала известия в течении дня, научи меня принять их со спокойной душой и твердым убеждением, что на все святая воля Твоя…»

Возвернулся Егор Сергеевич из города и поделился с клоковскими бабами, семьи которых пострадали от советской власти, своими впечатлениями:

— Сестры, мои родненькие. Был я в Храме на Горнах и во Всехсвятском кафедральном соборе. Во всех церквях идет служба об избавлении от непрошенного супостата. Настоятель прихода Всехсвятского кафедрального собора уже больше недели не принимает никакой пищи. Запьет просфору святой водой и молится, молится, молится.

Перед образом Великомученника Георгия Победоносца батюшка просил замолвить перед Богом о даровании державе нашей победы над супостатом, да укрепления благодатию во бранях православное воинство, да низложения сил врагов, да посрамления и дерзости их сокрушения.

С большим волнением просил батюшка перед иконами Александра Невского, Дмитрия Донского, Сергия Радонежского, Алексия, Петра, Фотия и прочих чудотворцев Российских молить Бога о спасении земного Отечества и подвигнуть на ходатайство о нем Самую Матерь Его.

С покаянием просил батюшка заступницу земли Русской Богоматерь о прощении Господом народа, направившегося по лукавой тропе к земному раю и по дороге потерявшего Веру в Бога, чтобы приклонила Сына Своего на помощь России православной.

Встав на колени и отбивая земные поклоны перед Ликом Спаса Нерукотворного, с душевным надрывом со слезами усердно молил:

— Многомилостиве и Всемилостиве Боже наш, Господи Иисусе Христе, не отверже от лица Твоего и ограды народ, заболевший ересью, и во искупление пошли любые испытания. Духом Владычнем укрепи нас. Спаси, Господи, люди Твоя и помилуй богохранимую страну нашу, власти и воинство ея и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство.

По окончании утренней молитвы батюшка исповедовал прихожан. Исповедовался и я. На исповеди я признался, что меня мучает вопрос: «как можно молить за богоборческую власть, где иноверцы хозяйничают и творят бесчинства? Ведь прошло всего лишь три года, как расстреляли в Тесницком лесу Владыку и всех его приближенных.

И тогда батюшка обратился ко мне с проповедью:

— Иноверцы не виноваты, они больны страшной болезнью — ересью. Демократия, коммунизм и прочие лукавые перспективы рая на земле — плод больного воображения. Болезнь эта страшнее чумы поразила и многих крещеных в православии русских людей. Поэтому надо молить Бога о всех больных, об исцелении нас от недуга. Сменится три поколения в России, и у русского народа выработается иммунитет к этой ереси. Бороться надо не с больным народом, а с болезнью. Немецкие же оккупанты являются не только врагами нашего Отечества, но и врагами Бога нашего Иисуса Христа. Под их белыми платьями скрывается темная душа дьявола. Бог от них отвернулся, когда они провозгласили себя арийцами — «богоизбранным» народом.

У Бога нет избранного народа. Все без исключения народы любимы Богом. Но не все народы любят принявшего на себя распятие ради них Христа, как Он их. Не чтут заповедей Его. В конце концов все без исключения «богоизбранные» народы станут посмешищем в миру.

Усердно молитесь, ибо без земных молитв не будут услышаны небесные молитвы угодников Божьих. И всё, на что сподобит Господь Бог, нужно отдать победе над супостатом.

Убедительная проповедь батюшки — подвел итог Егор Сергеевич, — в корне изменила мое представление, как выражаются комиссары, о текущем моменте. Так что, миленькие мои сестры, не ропщите, помогайте властям кто чем может.

Закончив свой рассказ, Егор трижды перекрестился.

Бабы воспылали желанием помочь властям в борьбе с супостатом.

Дочь расстрелянного в тридцать седьмом «врага народа» Королихина Гавриила Семеновича, Нюрка пришла домой и поведала всё своему мужу Михаилу. Он только что вернулся под кров свой из неудачной эвакуации Патронного завода на Урал. По дороге состав со всем оборудованием и станками вражеская авиация разбомбила вдребезги. Собирать было уже нечего, кроме металлолома, и Михаил вернулся домой. Что делать?

Жена убедила его идти в военкомат и проситься на фронт, хотя у мужа была бронь и он был признан негодным к строевой службе. На фронт Михаил, конечно, не попал. Почти год копал окопы на передовой, пока шло разбирательство его «дезертирства». А разобравшись, забрали Михаила в НКВД на пять лет охранять Берию.

Сам же Егор Сергеевич благословил рвавшуюся на фронт свою дочь Анну. Мать Варвара отдала дочери свой головной домотканый платок и хотела повесить на шею серебряный крестик, но комсомолка категорически «открестилась»: — Стыдно мне комсомолке… и с крестом. Всё это пережитки прошлого.