Татьяна Архипова - Суздаль. Это моя земля

— По глазам вижу, не выдала мадам Ядвига хрену, — мужчина в чёрном облачении участливо и скоро осматривал Алису, — вот карга, будь она неладна.

— Зачем вы — ик — зачем вы милую женщину так грубо, ик, — Алиса опрокинула в себя бутылку воды залпом, и теперь вместо жажды её мучила икота, — Ядвига предлагала, я сама отказалась.

— Да не предлагать она должна была, мещанская душонка, а накормить, даже если б вы брыкались. Хрен от перепада высот помогает, там вещества специальные, физики знают, — благочинный значительно воздел указательный палец к небу.

В его табели о рангах физики тоже были. Там, рядом с непосредственным начальством.

— Я, кстати, отец Анатолий. Можно просто, Батюшка. А год сейчас 1906 от Рождества Христова. Здесь LTE-связь не берет, пришлось вам смс-ку кинуть.

О как. Алиса, в голове которой гул начал было стихать, снова пошатнулась, да Батюшка вовремя локоток подставил. Пригласил неустойчивую дамочку удобный газон покинуть. Алиса плелась рядом, вцепившись в надёжную руку в чёрном шерстяном рукаве.

Шаг, ещё шаг, дело наладилось. Алиса окончательно вернулась в вертикальное положение и снова обрела способность видеть предметы в привычном их очертании. Обозревала знакомые-незнакомые места. Площадь как площадь — те же Торговые ряды, тот же извозчик в народном наряде. По галереям с лавками люди бродят, утром их заметно меньше было. «Сокола» нет. Дом-то есть, вывески нет. И машин нет. Да и дороги нет асфальтовой.

Навстречу Алисе с отцом Анатолием торопилась тётка. Круглая, ладная, в платке. Платье длинное, просторное, на большой голове платок. Под мышкой тётка несла рыжую курицу. Тётка уверенно ступала прямо на нашу парочку, которых, похоже, не видела. Того и гляди снесла бы, но, не убавляя шагу, пронеслась насквозь и дальше заторопилась, по своим ли делам или по делам курицы. Алису будто сильным воздушным потоком качнуло, будто она парус, а ветер в неё вошёл, прошёл и вышел.

— А, Батюшка, простите, мы для них что, невидимы? Как она так, сквозь нас, да ещё и со своей курицей?

— Сечёте, Сашенька, похвально. Точно так, невидимы, неслышимы и никаким боком не осязаемы. Мы, здесь, видите ли, лучшей своей частью, душой. А телесная оболочка — она там осталась, в нашем Суздале. Ну моя, конкретно, после трапезы с чаем на солнышке дремлет. А ваша, похоже, на газоне валяется. Где Ядвига—гюрза вас и оставила. — Ядвига? Какая Ядвига? Ещё одна Ядвига? Это что у вас тут, имя популярное? Христианское что ли, особенное?

— Господь с вами, Сашенька. Ядвига у нас одна, та самая, что секретарь. Та, что вам хрену зажмотила, а после перенос-травы вколола, чтоб в командировку по-скорому сбагрить.

— А вот и наговариваете вы на бедную женщину. И не стыдно, а ещё священник, божий человек. Я ту, что на меня напала, рассмотреть успела. Она молодая и волосы длинные. У Ядвиги Леонидовны стрижка короткая и возраст — ну, знаете, не девочка — Алиса даже остановилась от возмущения. Так обидно за элегантную Ядвигу стало. Та ведь её «Сашенька» назвала и «милая».

— Эх, жаль, не успел я вас в курс дела ввести, а то поняли бы, что Ядвига ваша лавандовая всего лишь форма. А содержание у неё другое. Берегиня она служебная. Её задача — чтобы всё наказанное строго исполнялось. Обычно берегини приятные, заботливые. А эта своенравная и скупердяйка страшная, но ответственная, любую работу поручить можно, что есть то есть, — заключил Анатолий. Как будто от такого объяснения понятнее стало. — А что волосы у неё то длинные, то короткие, так у неё правил нет, как выглядеть. Как захочет, так и выглядит. Я лично в девяти ипостасях её видел — и далеко не все хорошенькие.

— И много тут у вас таких… ядвиг? — Алиса не нашлась, как по-другому спросить про всё подозрительное, что за день встретилось.

— Порядком, Сашенька, — лицо Анатолия сделалось сосредоточенным и серьёзным. — Я вам так скажу, Суздаль не то, чем кажется. Тысяча лет городу, а ни разу не захватил никто, не победил. Ни свои, ни чужие, ничьи. Стоит город, сам себе хозяин. Разве не удивительно? А медовухи, кстати, не желаете? — соскочил с увлекательной темы священник, хотя Алиса только готовилась вывалить на него тонну вопросов, — Хороша она здесь в девятьсот шестом году, по всем традициям. Славное время, чинное. Обидно, что скоро закончится. Жаль их. Я ещё в шестидесятые люблю нырять, там сгущёнка хорошая и колбаса.

— Сгущёнка и колбаса, — эхом повторила Алиса, — А делать-то что? Как вернуться обратно? И Кольцов вроде про железную дорогу говорил. Это сейчас надо? Встретиться с кем-то? Коптев, ковровцы какие-то? Правильно я говорю?

— Верно, Сашенька, верно запомнили. Иван Борисович вам с прокладкой железной дороги поручил разобраться. Как вы верно подметили по приезде, только дурак мог не дотянуть ветку железной дороги до Суздаля, некогда центрового города. Что за напасть? Почему богатый купеческий город в стороне остался от главной транспортной артерии тогда ещё царской Руси? Презанятная история. Может, кофе с кренделем? Тут в Торговых рядах пекарня славная. На её месте в нашем веке тоже пекарня. Ирония, не иначе.

Алиса согласилась и на кофе, и на крендель. Обогнули белокаменное здание Торговых рядов. Одно из крылец с той стороны, что смотрела на Кремль, вело в небольшую, но радостную и аппетитную калачную. Здесь потчевали свежеиспеченными румяными калачами, кренделями, пирогами и расстегаями, наливали кофий с французским коньяком и монастырский чай на травах. Надо же, сто лет прошло, а ничего во вкусах посетителей не изменилось. Кроме вай-фая да оплаты карточками.

На пороге кофейни Анатолий проделал странное: достал из потаённого кармана белый корень («Хрен», — узнала Алиса), отломил кусочек, сгрыз. И тут же растворился. Был Анатолий — стало пятно. Тёмное, края неровные, только с расстояния долгополую фигуру узнаёшь. Тёмное пятно недолго дрожало, колыхалось волнами, разошлось и вновь сошлось, но каким-то другим Анатолием. Подрясник длиннее и потёртый, скуфья пегая, выгоревшая, поверх одеяния жилетка ватная. Из калачной вывалился мужик в грубой холщовой рубахе, запнулся о фигуру священника, отпрыгнул и часто закрестился.

— Батюшка, вы видимы? — только и выговорила Алиса.

— Я, Сашенька, кофе хочу выпить, а метафизическим сущностям, которыми мы с вами в данный момент являемся, кофе не нальют. Хренов корень — проверенный интегратор частиц, — Анатолий уже знакомым поучительным жестом указал куда-то наверх. — Пероксидаза хрена способна молекулярно-биологический сигнал усилить до такого состояния, чтобы мы его могли увидеть, услышать или осязать. Проще говоря, эссенция хрена картинки из воображения делает реальными. Не бойтесь, это небольно и ненадолго. Разве что в кофейню сходить.