Алла Зубова - Под знаком Стрельца

Людмила Васильевна приносит фотографии. Перебираем снимки семейные, театральные, со съемочных площадок. Некоторые из них напоминают ей случаи то смешные, то грустные. Она держит в руках фотографию кадра из фильма «Сердца четырех», где они с Валентиной Серовой крупным планом. «Какая прекрасная актриса была! И человек очень добрый. Вот уж кто действительно остался невостребованный! Хмельная жизнь, как болото, затянула ее». Я прошу Целиковскую рассказать о Серовой, что запомнилось.

— К тому времени, когда начались съемки фильма «Сердца четырех», Валя была уже знаменитой актрисой. По всей стране шла «Девушка с характером». Успех был ошеломляющий. У нашего милого Киныча — режиссера Константина Константиновича Юдина — и у Серовой это была первая работа. И сразу — слава. Поэтому и в группе «Сердца четырех» настроение было приподнятое, все верили в удачу. Валентине приходилось труднее, чем всем нам. Ну, только представьте себе. Молодая красивая женщина. 22 года всего. Муж Анатолий Серов — Герой Советского Союза, летчик, воевал в Испании, тоже молод — 29 лет, родился сын. Получили роскошную квартиру в новом доме на улице Горького. Счастье — проливным дождем. И вдруг авиакатастрофа. Анатолий Серов погиб. Со всеми заботами, маленьким сыном на руках, съемками веселой комедии Валя осталась одна. Как-то раз на площадке случилась длинная пауза, и я решила побродить поблизости по лесочку. Тихо иду. Вижу — на поваленном дереве сидит женщина. Лицо каменное, страдальческое. В первое мгновенье я даже не признала Серову. Опомнилась, подбежала к ней, обняла. Она уткнулась мне в плечо и так зарыдала, что сердце могло разорваться. Она ничего не говорила, а только: «Люся, если бы ты знала, если бы ты знала!» Это был единственный раз, когда она не сдержала своего горя. А вообще только тогда я стала задумываться над ее положением и оценила мужество Валентины Серовой.

Между нами разница в возрасте была всего два года, но Серову в группе звали Валентина Васильевна, а меня просто Люся, и относились ко мне, как к девчонке. В то время за Валентиной уже ухаживал Константин Симонов. Он часто приезжал в поселок, годе мы жили, привозил дорогое вино, фрукты. После работы «взрослые» собирались на ужин, а мне лишь поручалось накрыть на стол, приготовить салат, сварить картошку, взять гостинцы и исчезнуть.

Сейчас, по прошествии многих лет, я вспоминаю то время и думаю, не с тех ли застолий начала Валентина Серова заливать свое горе? Кто знает! После съемок мы уже редко виделись. Иногда она звонила, чаще всего когда была навеселе, и не преминет упомянуть, что ее горе и радость носят одно имя — Константин (Юдин — ее крестный отец в кино — Константин Константинович; Серов Анатолий Константинович — его звали по отчеству; Симонов — Константин, и Рокоссовский — тоже Константин Константинович).

— А вы верите в магию имен и чисел?

— Не то чтобы верю… но что-то знаковое, закономерное нахожу в своей жизни. Ну вот, например, число 9. Я просто обложена девяткой. Своего папочку поздравляла с днем рожденья 29 января. И он, и мама родились в 1900 году. Теперь что получается у меня. Родилась в сентябре (это же девятый месяц!) 1919 года.

1939 год. Меня утвердили на роль Шуры Мурашовой в фильме «Сердца четырех». Очень важная для моей актерской биографии дата.

1949 год. Выхожу замуж за Алабяна, и в этом же году рождается сын Саша.

1959 год. Умирает Каро Семенович.

1969 год. Саша знакомится с Лидой, своей будущей женой.

1979 год. Владимир Мотыль предлагает мне роль Гурмыжской в фильме «Лес» по Островскому, и я с удовольствием играю богатую помещицу не первой свежести. И, наконец, 1989 год был тоже знаменательным. Меня пригласили в жюри «Созвездие-89», и я так рьяно отстаивала молодые таланты и так упорно выступала против блатных, что отбила охоту у организаторов подобных конкурсов иметь и дальше дело со мной.

Мы пьем ароматный чай и вспоминаем, как жили на одной улице, как она мне, школьнице, доверяла покатать колясочку с Сашей, а сама спешили в телефонную будку кому-то позвонить. Спрашиваю, как же ей удавалось в тех трудных условиях быть всегда такой элегантной? Напомнила, что во времена моей юности в газетных киосках продавалась фотография, где Людмила Целиковская была в очень модном светлом костюме с широкими плечами и в потрясающей шляпе, похожей на большой бублик.

— Да, да! Есть такая фотография. А у шляпы целая история. Мне ее подарил оператор Власов, который снимал «Сердца четырех». Всю войну он воевал, в 45-м оказался в Вене и там специально для меня купил эту шляпу. Возил с собой, пока добрался до дома. Жена его, художница по костюмам, сразу оценила шик, обрадовалась, но Власов сказал: «Это Люсеньке». И она, представьте, согласилась.

— Вы же были знаменитой актрисой. Где бы ни появлялись, все смотрели, как Вы одеты. Это сейчас — модельеры, а тогда нужна была хорошая портниха. Она у Вас была?

— Ой, не смешите меня! Я жила, как все советские женщины. Столько ухищрений, столько забот, столько надо было претерпеть всяких неприятностей, чтобы достать что-то нестандартное. Я никогда не была одета так, как хотела. Даже если у меня была хорошая шубка, то не было шапки, есть сумка — нет перчаток, есть пальто — нет подходящих сапожек… Достанешь приличную материю — портниха испортит, а переделанное уже не наденешь. Потом, когда стала часто выезжать за границу, проблема решилась сама собой. Сейчас сын постоянно бывает за границей. Выберу что-то по каталогу, он привезет.

— Трудности, с которыми вы сталкивались в жизни, не приводили в отчаяние, не портили характер?

— Я по натуре неисправимый оптимист. Хныкать, жаловаться ненавижу. И потом… Я уже говорила, что мне всегда прочной опорой (чаще всего духовной) была семья, мой клан. Вы знаете, когда я остро почувствовала это? Мы были в Англии, ехали на машине по пригороду, вдруг вижу — домик. Хорошенький домик с садиком. Большое окно, и в нем выставлено, как плакат, на листе бумаги написанное: «Хэлп» — по-английски значит «помоги»». Я спрашиваю, что это такое, и гид объясняет: здесь живут старики, и им срочно нужна какая-нибудь помощь. В Англии так принято: дети живут отдельно от родителей, в силу своей занятости часто навещать их не могут, вот и приходится тем просить чужих людей о помощи.

А наша жизнь… Что ж, она, конечно, трудная. Но она наша. Я до кончиков ногтей русский человек. Мне случалось подолгу жить в хорошей загранице. Но наступает момент, когда все — витрины, магазины, наряды, белозубые улыбки — все становится противным. Хочется домой на свой заплеванный Арбат, услышать родной мат. Я не могла бы нигде жить, кроме России. Вы поглядите в окно. Напротив нас американское посольство, и я вижу, как с утра здесь толпится народ — желающие уехать. Я их ни в коей мере не осуждаю. Я просто их не понимаю. Потому что мне в моей стране жить ин-те-ре-сно!