Алла Зубова - Под знаком Стрельца

— А ваша личная жизнь как сейчас складывается? Дети уже выросли, внук тоже уже взрослый человек. В кино совсем не снимаетесь, в театре заняты мало. Не скучно?

— Что вы! У меня минуты свободной нет. Во-первых, читаю запоем. Во-вторых, перевожу с английского. Языком занялась по настоянию Сергея Эйзенштейна. Еще в 43-м он говорил мне: «Ты, цариха, никаких иностранных языков не знаешь. Как же мы с тобой будем переписываться с моим другом Чарли Чаплиным?» Я тут же нашла преподавателя английского, и мы с Сергеем Михайловичем писали Чаплину и получали от него письма. А когда приехала в Москву, поступила в институт иностранных языков — на заочное, конечно, — и проучилась три курса. Потом увлеклась машиной. Выучилась водить. Вон под нашими окнами стоит красная 21—96. Это моя палочка-выручалочка. Я за ней ухаживаю. Посмотрите на мои руки! Это руки шофера. Сегодня утром я заливала масло и тормозную жидкость. Так что машина на мне. В доме надо навести порядок? Надо. Еду приготовить надо? А как же! Ведь Саша с Лидой много работают, Карюша учится в университете. Где же взять кухарку? Они же исчезли еще в семнадцатом году, пошли управлять государством (Л.В. заливисто смеется). Смех смехом, а готовить я очень люблю. Пироги у меня вкусные получаются. Пиццы разные печь научилась. Я ничего не признаю вполовину. А как я строила дачу? Сначала все эти тонкости для меня — темный лес. Потом вникла, влезла по уши. Сейчас запросто могу подряды брать. Ну, это все дела домашние.

— Есть что-то и для души?

— Да. Я считаю, что прожила очень интересную жизнь. Мне хочется написать о ней, о своем детстве, о юности, об интереснейших людях, с которыми довелось встречаться, работать, а с кем-то и дружить долгие годы. Борис Пастернак, ученый Петр Капица, пушкинист Юрий Лотман, писатели Федор Абрамов, Константин Симонов, артисты Павел Кадочников, Николай Черкасов, Михаил Жаров, Владимир Высоцкий. Уникальные личности! Я считаю, любой штрих к их портрету может быть интересен всем. Я чувствую себя в долгу перед ними, потому и тружусь над мемуарами.

Наша беседа длилась четыре часа. Материала набралось на несколько передач. Мы думали, фрагменты каких спектаклей можно использовать, какими украсить песнями. Людмила Васильевна сказала, что она делала много записей с оркестром Силантьева. Когда же я начала работать над передачей, оказалось, что никаких записей Целиковской в фонде радио не сохранилось. Нашлась одна песня, и та бракованная. То же случилось и со спектаклями. Размагничены или пленка осыпалась от плохого хранения. С великим трудом, проявив высочайшее мастерство и терпение, режиссер Вера Малышева по миллиметру набрала иллюстративный материал. Передача получилась прекрасная. Она прозвучала в эфире 25 ноября 91 года. Сразу же в редакцию стали приходить отклики благодарных слушателей. Восторженные почитатели любимой актрисы рады были вновь услышать ее. Попалось одно письмо задиристого ворчуна, который убежден, что у всех знаменитых артистов жизнь сладкая: и квартиры у них, и машины.

Все письма я сложила в большой пакет и в качестве рождественского подарки привезла Целиковской. Общий настрой почты был ей привычен. Старый ворчун раззадорил ее. Мы решили, что она ответит ему в эфире. Назначили встречу. Однако этой встрече не суждено было состояться. Людмила Васильевна тяжело заболела и уже больше не встала. Она умерла 3 июля 92 года. Похоронена на Новодевичьем кладбище рядом с Каро Алабяном.

Прошли годы. Теперь все чаще можно увидеть на экранах телевизоров фильмы, где главные роли сыграны Целиковской, передачи о ней, обойденной когда-то вниманием серьезной критики. Сегодня о ее жизни и творчестве, о ее деятельном участии в становлении Театра на Таганке, о ее яркой личности написаны воспоминания, издана книга.

Среди блестящих имен людей, дружбой с которыми она гордилась, по праву может стоять имя — Людмила Целиковская.

Так начинается шестнадцатая глава Октябрьской поэмы Маяковского «Хорошо». Когда я всерьез увлеклась его творчеством, узнала, что Лавут — это тот человек, который в последние годы жизни поэта сопровождал его в частых поездках по стране, договаривался о выступлениях, готовил афиши, выбирал залы, словом, был его администратором или, как тогда говорили, — импресарио. Я познакомилась с Павлом Ильичом в конце шестидесятых. Дружба наша длилась более четверти века, до конца его дней. В начале знакомства он был уже пожилым человеком, но крепким, бодрым, задиристым спорщиком, с четким сознанием своего значения в маяковсковедении. Однако последние нерадостные события в его жизни делали Павла Ильича всё более меланхоличным, обидчивым, нетерпимым к иной, нежели его, точке зрения. С давнишними же знакомыми он по-прежнему оставался трогательно доверчивым, откровенным, хотя и немного капризным. Все друзья звали его между собой ласково — Лавутик.

Ровесник века, он родился в Запорожье шестым ребёнком в еврейской семье среднего достатка. С детства увлекся сценой. Играл в любительских спектаклях, а после школы был принят в Харьковский театр на выходные роли. Юноша обладал феноменальной памятью, знал наизусть «Горе от ума», «Медного всадника», «Полтаву» от первой до последней буквы, знал множество стихов «от Ромула до наших дней», у него был сильный звучный голос, миловидное лицо, но… увы! он совсем не вышел ростом. Куда ж пробиться на главные роли!

Однажды в Одессе, когда Лавут ушел из одного театра и не поступил в другой, он случайно попал во Дворец моряка, где с чтением стихов выступал Маяковский. Народу не набралось и половины зала. Заглянув за кулисы, Лавут увидел, как нервно вышагивает поэт, беспрестанно куря. Но выступал он замечательно. Жаль, что так мало людей его слышало. Когда вечер закончился, Павел Ильич подошел к Маяковскому, поздравил его и поделился своими замечаниями относительно организации вечера, неудачно составленной афиши.

Поэт слушал с интересом и, услышав от собеседника о готовности помочь ему в организации выступлений, сразу согласился.

Это было в 1926-ом году. Так волею случая Павел Ильич стал постоянным спутником Маяковского в его частых разъездах по стране.

На Солянке

В ту пору, когда мы познакомились и подружились, Павел Ильич жил в довольно просторной комнате коммунальной квартиры на Солянке. (Позже он купит кооперативную квартиру на Преображенке.) Хозяйка дома — Евгения Наумовна — была личностью примечательной. Высокая, солидная, с удивительно яркими синими глазами, густыми волнистыми уже седыми волосами и очень красивая. Каждому, кто видел чету Лавутов, невольно приходило на ум, как человек весьма скромной внешности, маленького роста мог очаровать такую Венеру? На это супруги отвечали так.