Дмитрий Иванов - Шлюха. Примадонна. Банкирша. Книга 3

Угроза остановить сердце, видимо, подействовала на Панова. Возможно, ему подтвердили, что это вполне вероятно. Или генерала отвлекли более важные дела. Во всяком случае, он надолго оставил Олейника в покое.

Вскоре киллера перевели из лазарета в обычную одиночку. Там он, уже не таясь, начал приводить в порядок свою физическую форму. Мысль о побеге ни на минуту не покидала его. Конечно, кассета с компроматом до поры до времени гарантировала Олейнику жизнь, но генерал Панов собаку съел на всяких хитростях. Он мог придумать какой-нибудь совершенно неожиданный ход, а потому сидеть сложа руки было нельзя.

Ни на какую помощь за стенами тюрьмы Олейник рассчитывать не мог. Она пришла неожиданно в лице молодого охранника, первый год служившего в «Матросской тишине».

Этот выходной день обещал быть весьма приятным. Во-первых, Гурнов получил наконец долгожданный отгул. Последнее время то и дело приходилось торчать в каком-нибудь оцеплении. Во-вторых, у жены, работавшей начальником смены на хлебозаводе, приключилась авария и ей пришлось вкалывать лишние сутки.

В-третьих, Гурнов позволил своему сыну-лоботрясу поехать с друзьями на дачу отмечать Рождество. Вообще-то дисциплина в семье была военная, но тут Гурнов слегка отпустил вожжи, чтобы остаться дома одному.

Он заранее запасся пивком и предполагал целый день проваляться на диване перед телевизором. Единственной его заботой было выгулять болонку. Но это заняло считанные минуты. Нежный песик на снегу то и дело поджимал лапы, и на обратном пути Гурнову пришлось взять болонку на руки. В подъезде он привычно прихватил из почтового ящика газеты, чтобы пошуршать ими на диване, пока не сморит сон.

Первой Гурнов, как всегда, развернул газету своей префектуры, выходившую только по субботам. В ней частенько встречались фамилии знакомых, а про них старшему лейтенанту читать было куда интереснее, чем про Билла Клинтона или Арафата.

Заголовок «Оборотень», набранный жирным шрифтом, сразу бросился ему в глаза. Гурнов отхлебнул пивка и расположился на диване поудобнее. Статейка, судя по названию, сулила интересное чтение. Гурнов пробежал глазами первые строчки — и его словно обдало ледяной водой. Речь шла о нем. Он и был, по мнению автора статьи, оборотнем.

Правда, фамилия Гурнова не называлась. Героем публикации был старший лейтенант Г. - но факты, факты!.. В статье со знанием дела описываясь регулярные забавы ментов с уличными проститутками.

Автор перечислил все: и «черные субботы», и ежедневные поборы с несчастных девчонок, и бессердечные измывательства над ними, и ментовские «крыши», защищавшие сутенеров.

Похожие материалы время от времени появлялись в прессе, но эта убийственная статейка, в отличие от прочих, прямо указывала на конкретного человека — на старлея Г., то есть на Гурнова. Это подтверждала документальная история с девчонкой из Винницы, оказавшей неожиданное сопротивление ментам. Она была избита ими до смерти, вывезена за город и там брошена в лесу.

Гурнов прекрасно помнил ту черноглазую, коротко стриженную девчонку, случайно завладевшую пистолетом. Выстрелить она не сумела и была жестоко наказана за свой бунт.

Статья изобиловала массой других подробностей, определенно указывавших на Гурнова. Постоянную компанию ему составляли еще двое блюстителей порядка — Сакеев и Тарханов. Но главным был он, Гурнов. Может быть, поэтому про тех двоих упоминалось вскользь, без фамилий.

Статья кончалась гневным требованием призвать к ответу оборотня в милицейской форме.

Отшвырнув газету, Гурнов заметался по пустой квартире. Если префектура дала санкцию напечатать такой материал, значит, разбор полетов не за горами. Из милиции теперь вышибут как пить дать. Да еще можно под суд загреметь. И пойдешь по этапу. А на зоне менту долго не жить.

Конечно, можно попробовать все отрицать. Даже если кто-то из этих шалав, которых он трахал напропалую, пойдет в свидетели. Но прежде всего нужно было понять, откуда ветер дует. Ведь наверняка кто-то из своих устроил эту подлянку. Слишком уж автор осведомлен по части деталей.

Гурнов еще раз просмотрел статью и наткнулся на пропущенную в спешке строчку, где вскользь говорилось о надежном источнике информации из органов милиции. Точно, свой! Но кто? Петька Тарханов? Вряд ли. Он давно уволился, и наезжать на Гурнова у него не было причин. Тогда Ринатка Сакеев? Эта косорылая татарва? Похоже, он.

Гурнов знал, что Сакеев спит и видит, как бы обскакать его по службе, поэтому не раз выставлял своего туповатого напарника в смешном виде. И начальству говорил про Сакеева пренебрежительно. Недавно Гурнову намекнули на скорое получение капитанских звездочек, так Ринатка прямо позеленел от зависти. Возможно, тот случай был последней каплей, переполнившей чашу его терпения.

Сакеев, конечно, тоже был непосредственным участником описанных в статье событий. Но его, скорее всего, обещали простить — вроде он понял свою вину, покаялся. Иначе не дал бы в руки журналистам такие факты. Наверняка он то и будет главным свидетелем по этому делу. Тут уж Гурнову бессмысленно отпираться. Сакеев своих слов обратно не возьмет. Ведь не под пыткой же из него вытащили признание.

Из этого следовало только одно: Сакеева надо убрать. Срочно.

Придя к такому выводу, Гурнов мгновенно успокоился. Теперь он знал, что нужно делать. Только все следовало подстроить так, чтобы на него не пало подозрение. Сакеев должен был покончить жизнь самоубийством. Оболгал товарища, а потом совесть замучила. А он, Гурнов, вообще ничего не знал. Он даже статьи «Оборотень» в газете не видел.

Сакеев нынче тоже находился в отгуле. Стало быть, сидел дома. Но прежде чем поехать к нему, Гурнов на минутку заглянул в отделение.

— Ты чего? — удивился дежурный. — У тебя же вроде отгул.

— Да забыл тут кое-что, — ответил Гурнов.

У них с Сакеевым был один сейф на двоих, где хранилось табельное оружие. Гурнов взял оба пистолета, спрятал их за пазухой и бочком проскочил мимо дежурного. Потом он опять сел в свою новенькую «Ниву», тоже являвшуюся предметом зависти Сакеева, и погнал в Ясенево, где жил напарник.

Но дома Сакеева не оказалось. Его жена сказала Гурнову, что Ринат еще затемно уехал рыбачить. Подледный лов был его давней страстью. Гурнов счел это удачей. Отпадала необходимость выманивать Сакеева из дома. А выманивать пришлось бы — не убивать же заодно и жену как свидетеля.

Для отвода глаз Гурнов посетовал, что не застал приятеля дома.

— Он когда вернуться обещал? — спросил Гурнов.

— К вечеру, — ответила жена. — А что? Что-нибудь срочное? Я знаю, где его найти.