Алиона Хильт - Любовь с немецким акцентом [litres]

Чем дольше мы были вместе, тем больше мы друг от друга отдалялись, тем больше у нас было недовольств, каких-то неоправданных ожиданий, ссор и недопониманий. Мы друг друга не слушали и не слышали. Все, абсолютно все наши попытки поговорить заканчивались скандалами и выяснением отношений! Я чувствовала себя рыбой, бьющейся головой о лед! Ни одна моя фраза не доходила до адресата, я видела, что он ничего не слышит. А как разговаривать с человеком, который не слышит и, самое главное, слышать ничего не хочет? Что стало с нашими чувствами? Куда ушла вся любовь? Почему при виде мужа я не испытываю ничего, кроме усталости и раздражения? Я не могла ответить на эти вопросы.

Одна подруга как-то спросила меня, что делать, если муж не вызывает никаких эмоций? Я ведь на этой почве ходила даже к психотерапевту. Я боялась, что никогда не смогу испытывать тех чувств, что были в начале отношений. Я вообще раньше была очень влюбчивой, но семейная жизнь сделала меня черствой. Я не понимала, почему это со мной, что я делаю не так? Я пыталась продолжать развиваться, нашла себе друзей, дело, в которое я ушла с головой, пыталась компенсировать нехватку любви и внимания. Я не хотела быть просто мамой нашего совместного ребенка. Я мечтала испытывать страсть и нежность, но не получалось.

Но чем больше я развивалась, тем сильнее Армин тянул меня обратно, ожидая, что это сделает меня прежней. К сожалению, люди не стоят на месте, и развитие личности – неизбежный процесс. И тут либо оба развиваются, либо оба деградируют. Я выбрала первое, он – второе, потому что не хотел принимать и понимать того, что я изменилась, и решил заняться саботажем. Я сейчас не жалуюсь, я просто описываю пять лет семейной жизни. Были проблески света, но в общем и целом я могу сказать, что они были полны противостояния, поисков себя, борьбы друг с другом и полного взаимоНЕпонимания. Я шла вперед, он ставил мне палки в колеса, отдаляя меня еще больше в попытке удержать.

В один прекрасный вечер я решилась на радикальные меры.

– Я уезжаю! – сказала я и, к своему удивлению, ничего не почувствовала.

– Я не отдам тебе дочку! – заорал на меня Армин. – Можешь ехать, куда хочешь, но ребенок останется со мной, и я сделаю все возможное, чтобы ты вообще лишилась родительских прав!

Он знал, чем манипулировать! Как часто мы слышим по телевизору о том, что при расторжении брака с иностранцем ребенку не дают уехать в Россию. Все европейские суды были бы на его стороне, и спорить, сопротивляться и истерить было невозможно. Я смотрела на него потухшим взглядом и понимала, что я не знакома с человеком, находящимся передо мной в агонии. Повернув голову, я вдруг увидела себя в зеркале: уставшую, поникшую, грустную и совсем не похожую на себя. Мне кажется, что и он меня не узнавал. Двое совершенно чужих людей в нашем доме.

– Ради бога, – сказала я уставшим голосом, – пусть остается, но я так больше не могу.

Я не помню, был ли тот разговор вообще разговором, не помню, что он мне предъявлял и выкрикивал. Помню только, как я поднималась с Арджуной вверх по лестнице на второй этаж, как она пыталась по-детски нас помирить, как я со слезами на глазах паковала свои вещи и как пообещала ей, что скоро за ней вернусь. Мне было плохо, но другого выхода я не видела. Я не понимала, как дальше жить, ничего не меняя. Я была словно в тупике без окон и дверей, и единственной возможностью из него выйти было сломать стену. Он не просил меня подумать, не уговаривал остаться, он только угрожал тем, что дочку мне не видать как своих ушей. Но я дошла до такой точки в наших отношениях, что понимала, либо я наложу на себя руки, либо я ухожу. Я выбрала второе, купила билеты на самолет до Санкт-Петербурга и на следующий день с тяжким грузом на сердце улетела домой.

Я стояла в аэропорту, и по щекам катились слезы. Я не могла уйти, но и остаться тоже не могла. Жизнь с мужем стала настолько невыносимой и мне было себя настолько жалко, что нужно было что-то менять. Я понимала, что просто больше так не могла – я не хотела возвращаться домой, потому что знала, что там меня ждет.

У всех случаются кризисы семейной жизни. Я не поверю, если кто-то скажет, что кризис обошел их пару стороной. Этот кризис еще и совпал с личным кризисом Армина, и мы практически сдались. Мы сказали себе: зачем рушить друг другу жизни, ведь мы можем быть счастливы по отдельности? Когда состоялся этот разговор, без повышенных тонов и взаимных обвинений, внутри меня что-то оборвалось и повисло, как воздушный шарик. Мне стало одновременно легко и странно, как будто шарик взлетел и тут же уперся в потолок. Я понимала, что путь назад будет скорее всего невозможен, но пока не представляла, что ждет меня впереди.

Я уходила не к другому мужчине, я уходила от мужа. А что будет потом? Я уходила, думая, что все между нами кончено и отношения не восстановить, но неужели я останусь одинокой разведенкой? Я вообще плохо помнила, как это – с кем-то знакомиться и встречаться, пытаться кому-то понравиться, и где вообще люди знакомятся? Хотя, если честно, эти вопросы меня тогда волновали меньше всего. Я улетала, оставляя свою дочку, и сердце обливалось кровью. Я снова перечеркивала свою жизнь, чтобы что – открыть новую страницу? Когда тебе двадцать, ты в отношениях всего пару лет и у тебя нет детей, это сделать гораздо проще. И то, уходя от Алту, я помню крутившийся в моей голове вопрос, что же я скажу родственникам? Хорошо, я сбежала в Индию, и у них не было шансов меня расспросить. Когда я улетела от Армина после нашей первой попытки, я тоже думала, что же подумают мои тети и бабушки… Но теперь, стоя в аэропорту на паспортном контроле и чувствуя губами соленые слезы, скатывающиеся по щекам, я понимала, что дошла до точки невозврата, когда меня меньше всего волновал вопрос «А что скажут люди?».

Мама впервые в жизни не была на моей стороне. Она говорила, что мне нельзя рубить сплеча и что брак – это работа, что у нас есть дочь. Да какое там – рубить сплеча? Видит Бог, я старалась, потом и кровью старалась сохранить отношения, но я уже не могла! Я не понимала, что еще я могу сделать, как еще пытаться объяснить мужу, в чем еще себя ущемить! Почему, женясь на жар-птице, мой муж вдруг решил, что я буду курицей-наседкой? Что за представления о семейной жизни у него были в голове? Я потихонечку стала прозревать, что все его претензии к бывшей жене были тоже продиктованы какими-то идеалистическими понятиями, идущими вразрез с реальной жизнью. Я не была той идеальной картинкой, которую он, возможно, себе представлял в воображении, но и он тоже не был тем идеалом, о котором мечтала я!