Николь Уильямс - Падение

Не хотела ему врать, но не знала, как выразить правду словами. Мое молчание само по себе стало ответом. Он закрыл глаза и уронил голову на руки.

– Джуд… не важно, зачем я приехала. Не хотела лишний раз тебя мучить. – Я сползла с кровати, не в силах дождаться, когда таблетки наконец подействуют. – Только по-другому в последние дни не выходит.

И единственный вариант его не мучить – это убраться куда подальше.

– Спасибо за перевязку. Ты и впрямь в этом деле настоящий эксперт.

Я через силу улыбнулась, стараясь не кривиться от боли, хотя каждая клеточка тела при движении ныла. Стиснув зубы, я зашагала к двери.

– Ты так меня ненавидишь, что пытаешься сбежать, даже когда еле стоишь на ногах? – сказал Джуд.

Его слова заставили меня замереть на полпути. Но окончательно доконал голос. Его глубокий проникновенный голос, от которого все девчонки в округе теряли голову, теперь звучал надрывно и судорожно.

– Я вовсе тебя не ненавижу, – произнесла я, глядя на дверь. – Я люблю тебя. В этом-то вся беда. Люблю тебя так сильно, что меня ломает. – Из груди рвались рыдания. – Вот почему мне нужно время и личное пространство. Вот почему не могу находиться с тобой в одной комнате.

– Я давал тебе время, Люс. И личное пространство давал, – сказал Джуд. Кровать заскрипела: он тоже встал. – За эти три недели я состарился лет на пятьдесят, так как ты была далеко. Но теперь ты здесь. И, возможно, не из-за меня, но я не могу тебя отпустить.

Джуд замолчал. И хотя я не видела его лица, потому что не хватило сил повернуться, я легко могла представить его мучительную гримасу.

– Тебе нужно еще время? Хорошо. Сколько угодно. Люс, я все для тебя сделаю. Но пожалуйста, ради бога, просто дай мне надежду…

По моей щеке соскользнула слеза, забираясь под пластырь.

– Дай хоть один малюсенький повод надеяться, что мы с тобой когда-нибудь будем вместе.

Я не могла ему врать. И мучить тоже не могла. Все-таки жизнь – очень несправедливая штука, раз эти желания друг другу противоречат и приходится выбирать…

– Джуд, не буду тебе врать… – сказала я, принимая нелегкое решение.

Больше не в силах находиться в этой комнате ни минуты, я рванула к двери, хотя ноги при каждом шаге дрожали и подгибались. Глаза жгло от слез.

– Не уходи, – прошептал он.

Просьба прозвучала совсем как приказ. Заскрипел пол – Джуд подступил ближе.

– Останься, – попросил он, замирая за моей спиной. Так близко, что до меня донеслись волны тепла.

– Не могу…

Я глядела на медную ручку. Мой путь к спасению – и вечному адскому пламени.

– Знаю, – ответил он и сделал еще один шаг. Прижался грудью к моей спине, не пытаясь, впрочем, обнять. – Не оставайся, потому что ты хочешь. Останься, потому что хочу я.

Будь он проклят… Сколько раз можно разбивать мне сердце?..

– Ну же, – умолял он. – Пусть это будет подарок на Рождество…

Я закрыла глаза.

– Знаю, я не заслужил. Но мне правда это очень нужно… – А ведь Джуд был слишком гордым, чтобы кого-то умолять. – Не уходи…

Меня просил остаться парень, при виде которого матери с детьми спешили перейти на другую сторону улицы. Тот самый парень, у которого больше никого не было. И это меня сломало, ведь я любила его больше жизни.

– Хорошо, – согласилась я, протягивая ему руку.

Он жадно схватил ее, цепляясь как за соломинку. Повернул меня к себе и посмотрел прямо в глаза. Выдохнул и обнял… Джуд Райдер обнял меня. Обнял так, словно я единственная, кто ему нужен в жизни и кого он никак не может заполучить. Это был наш самый интимный момент за все время. Мы стояли, полностью одетые, же целуясь, а я упивалась его нежностью.

Когда хватка ослабла, я взяла Джуда за руку и подвела к кровати. Легла и похлопала по одеялу рядом. Он забрался в постель. Я обняла его, прижавшись подбородком к макушке. Утром придется его отпустить. Но не сейчас. Не сегодня. Хочется, чтобы завтра не наступало никогда…

– Я люблю тебя, Люс, – неразборчиво, уже засыпая, прошептал он.

Я сглотнула комок, пытаясь не выдать боли в голосе.

– И я тебя люблю, Джуд.

Так хорошо мне не спалось целую вечность. Если быть точной, три недели. И понятно, почему – вернее, благодаря кому – я выспалась. Джуд неподвижно лежал рядом в той же позе, в какой уснул, разве что морщинки на лбу разгладились. Ужасно хотелось поцеловать приоткрытые губы, но я вовремя спохватилась и вытащила из-под него руку, а затем переползла на другую половину кровати. Тело ужасно затекло. Убедившись, что Джуд крепко спит, я нашарила на полу ботинки и встала.

Сегодня этот подвиг дался тяжелее, чем прошлой ночью. Только бы в бардачке все еще валялся пузырек с обезболивающим… Я снова посмотрела на Джуда. Надо запомнить его таким – и вспоминать, когда сердце с каждым ударом будет надрывно болеть из-за того, что я его бросила. Отвернувшись, я зашагала к выходу так тихо, насколько позволяли ноющие конечности. Дверь скрипнула, и я испуганно обернулась, ожидая увидеть, что он проснулся. Однако Джуд спал, наслаждаясь последними спокойными минутами, перед тем как узнать, что я ушла не прощаясь, по-английски. Хотя почему? Кажется, мы попрощались вчера… Может, даже навсегда…

В коридоре меня ждало серьезное препятствие – лестница. С каждой ступенькой негнущиеся ноги все сильнее горели огнем. Внизу на диване и ковре валялись гости вечеринки, но я спокойно прошла мимо них и очутилась на свободе. Мазду, слава богу, вездесущие копы на штрафстоянку еще не отогнали. Усевшись на водительское место, я вставила ключ в замок зажигания и завела двигатель. Теперь, смирившись с неизбежным, мне хотелось поскорее уехать.

Спустя пару миль, остановившись на первом светофоре, я вдруг заметила на приборной панели сложенный лист бумаги. В салоне у меня всегда чисто, почти стерильно, значит, это точно не старый чек или записка столетней давности. Я развернула лист и увидела знакомый почерк: «Просто хочу, чтобы ты знала: сейчас я готов бежать за тобой, если придется, опять без трусов. Но я уважаю твою просьбу, поэтому притворюсь спящим и останусь в постели».

Подписи, само собой, не было, но и так понятно, кто автор. Джуд знал, что я трусливо сбегу. Поэтому ночью он проснулся, написал записку и спрятал в машине. Будь проклят тот день, когда я впустила в свою жизнь сомнения и позволила им встать между нами, когда выстроила высокую стену, которую уже не снести!.. Всю дорогу до Нью-Йорка я держала записку на коленях.

КОЛЛЕДЖ ЗАКРЫЛСЯ НА ЗИМНИЕ каникулы. Общежитие практически опустело. Индия на Рождество укатила в солнечный Барбадос валяться на пляже, мой самолет улетал лишь в воскресенье утром, так что мне предстоял тихий спокойный уик-энд. Удовольствие весьма сомнительное. После записки я больше не получала от Джуда никаких вестей. И хотя каждую ночь я теперь рыдала, чувствуя на себе призрачные объятия Джуда, о той субботней ночи, когда удалось-таки выспаться, не жалела. Она того стоила.