Анонiм (Гор Грит) - Спящий бог 018

Диоген эпатировал людей не с целью их оскорбить, а с целью привлечь внимание к воззрениям киников. Он не призывал следовать его экстравагантному образу жизни. Свои выходки он объяснял тем, что чрезмерный пример может научить людей соблюдать меру.

Кто пытался оперировать в большем масштабе, тех Диоген высмеивал. Когда Платон для мира идей утверждал понятие «стольности» и «чашности», имея в виду, что идея стола и чаши отражается во всех столах и чашах и существует отдельно от них, Диоген возразил, что чашу и стол он видит, а вот чашности и стольности не видит. Платон ответил, что для видения предметов нужны глаза, которые у тебя есть. А для видения их идей нужен разум, которого у тебя нет. Диогена в ответ называл Платон безумствующим Сократом.

Граждане говорили Диогену, что он сумасшедший. Он им отвечал, что у него просто ум иной — не такой, как у них. Что они рабы социальных шаблонов и общественного мнения, тогда как он свободен от всего этого, и потому счастлив намного больше их.

Македонский пришел к Диогену и сказал: «Я — великий царь Александр». Диоген в том же тоне представился: «Я – собака Диоген». Македонский сказал Диогену: «Проси, что хочешь». Диоген попросил: «Отойди от Солнца».

Интересна случайность: Диоген и Македонский умерли в один день — 10 июня 323 года до нашей эры. На могиле Диогена установлен памятник в виде собаки и написаны слова благодарности за то, что он указал человеку лучший способ прожить жизнь.

Другой известный киник, ученик Диогена, Кратет Фиванский, выходец из богатой семьи, продал имущество, деньги раздал, и стал страстно проповедовать идеи киников. Сам жил в точном соответствии со своим представлением об истине. Внешности был уродливой, вид имел бродяги, но его идеи, его страсть были неповторимы и очаровывали.

Знатная афинская красавица-аристократка Гипархия, однажды услышав его и была им очарована. Она решила стать его женой. Был скандал, в дело вмешалась ее семья. Но все усилия влиятельных родителей были тщетны. Никакие аргументы не могли поколебать желание красивой, молодой и знатной девушки, руки которой добивались первые женихи Греции. Богатая красавица хотела стать женой старого, уродливого и нищего философа.

Заключительный аккорд этой истории: родители уговорили Кратета образумить дочь. Он согласился и пришел с этой целью в их дворец. Со всем своим красноречием он убеждал ее оставить свои мысли, и жить, как прилично ее положению. Девушка стояла на своем, и тогда Кратет прибег к последнему доводу — разодрал свои ветхие одежды, чтобы показать далекое от совершенства тело, и заявил: «Вот я весь!» Гипархия сказала: «Беру!».

Родители были вынуждены уступить необычному желанию своей необычной дочери. Потому что имели основание полагать, что она ни перед чем не остановится, а если препятствие к цели окажется непреодолимым, еще и руки на себя наложит.

Состоялась свадьба Кратета и Гипархии. Это была свадьба настоящих киников — все как у собак, когда кобели собираются вокруг течной сучки. На этой свадьбе не было гостя, который бы так или иначе не попробовал невесту.

Киники проповедовали пренебрежение условностями, отказ от всех религиозных и культурных догм, от семьи и государства. Они отрицали мораль, нормы и табу, потому что под ними нет никакого основания — они ни из чего не следуют. Все нормы — порождение прошлых условий жизни и суеверий. Они только мешают человеку самостоятельно жить. Киники учили, что излишества не просто бесполезны, они вредны. Излишества и роскошь связывают человека, делая его зависимым от них. Жить свободно можно, только если предельно упростить жизнь, отстраниться от всего, без чего можно обойтись.

Общественное мнение давит на человека, побуждает его встраиваться в матрицу — становиться зависимым от кучи условностей и предписаний. Слабые не могут выдержать давления социума и гнутся под шаблон. Только сильные могут отстоять свое право на тот образ жизни, какой они считают правильным, а не какой навязывает общество.

Тему подхватили стоики. Эта школа так же не имела никакого цельного учения и, как следствие, ни на один онтологический вопрос не имела ответа. У стоиков, как и у киников, нет стремления познать целое. Как следствие, нет внятного представления, что есть мир и человек, что ждет людей после смерти, есть за гробом что-то или нет ничего. Все внимание этих «философов» сконцентрировано на том, как жить с чувством долга, быть добрым и честным. Ни один не пытался задаться вопросом о первоистоках этих понятий.

Они считают свои представления о добре и зле абсолютными, а не относительными, но не могли объяснить, с чего так считают. Они просто так считали, и все. Истина для них была синонимом «привычно». Поэтому они не видели, например, в рабстве чего-то плохого. Оно же привычно. И если так, значит, оно истина. Такие вот мыслители…

Поиск рациональных ответов на онтологические вопросы с VI века до н.э. стал называться словом «философия», любовь к мудрости («фило» — любовь; «софия» — мудрость). Большинство склоняется к тому, что такое название явлению дал Пифагор.

Этимология слова «философия» сбивает с толку. Философия — никакая не любовь к мудрости. Как музыка — это звуки, а математика — числа, так философия — стремление познать Целое вне религиозного контекста. Философия, не стремящаяся познать Целое, — это не философия, а кулинарный университет. Университет от слова универсум — всеобъемлющий. Университет в его первичном значении — не прикладные знания и не ремесло, а глобальные знания, как минимум, представления о мире, в котором мы живем. И какие сегодня университеты (ремеслу обучают) такие и философы (быт исследуют).

Философами теперь называли не тех, кто стремился познать Целое и мыслит в онтологическом масштабе, а кто пытался осмыслить ту или иную сферу жизни. Сначала появляется философия любви, предательства, войны и т.п. По этим темам высказываются интересные мысли. Например, Гераклит говорит, что «Война — отец всех, царь всех: одних она объявляет богами, других — людьми, одних творит рабами, других — свободными». Потом появляется философия, архитектуры, виноделия и так далее.

Остается гадать, по какой причине людей, не демонстрирующие намерения познать Целое, стали называться в обществе философами. С тем же успехом людей, не намеревающихся учиться играть на скрипке, могли бы именовать скрипачами.

В философии видят в лучшем случае интеллектуальное развлечение. В худшем на нее смотрят как на демагогию и софистику. У новых философов нет больших вопросов уровня Фалеса и Анаксимандра. Соответственно, неоткуда взяться большим ответам. Зато в изобилии мелкие вопросы и такие же ответы. Каждый век пробивает новое дно.