Эндрю Ридкер - Альтруисты

Итан вышел на улицу. Закрыл глаза и подставил лицо солнцу. А когда открыл, то увидел бегущего по двору отца. Итан поднял руку и думал его окликнуть, но не стал. Почему-то вспомнилась мать. Судя по всему, Итан унаследовал ее слабость к мужчинам, которые не отвечают ему взаимностью. Наблюдая, как папа семенит по кампусу с той же пристыженной поспешностью, с какой его покидал Чарли — причем уже не один, а два раза, — Итан решил больше не гадать, почему ему вечно хочется только недоступного. Вокруг миллионы невидимых насекомых уже несли пыльцу на готовые к опылению пестики дорогих цветов.

— В критической ситуации человеку необходимо действовать, — произнес Артур.

Альтеры собрались в гостиной. По несчастному стечению обстоятельств именно эта часть дома у всех присутствующих была самым тесным образом связана со смертью. Именно здесь родители сообщили детям о смерти мамы Артура (инсульт), двоюродного дедушки Франсин (сердечный приступ) и седовласого старичка, пережившего холокост, их соседа по дому у пруда Джамайка (естественные причины, усугубленные болезнью Паркинсона). Именно здесь Франсин мягко объяснила детям, почему ее близкая подруга, с которой они делили комнату в студенческом общежитии, совершила самоубийство (она жила в округе Марин с шестью морскими свинками и биполярным расстройством). И именно на этом диване Итан и Мэгги сидели в ожидании отца, несшего им печальную весть из больницы, а за несколько месяцев до того Франсин, изо всех сил стискивая ладонь Артура, поведала им о своем диагнозе.

— …А когда кризис угрожает его семье, действовать нужно немедля.

— Э-э… пап? — встрял Итан.

Артур умолк.

— Пока ты не начал…

— Что?

— Пока ты не сказал… ну, то, что собираешься сказать, — я хотел поблагодарить тебя за гостеприимство.

— За гос… А. Понял. Ну, хорошо. Я всегда вам рад.

— Я серьезно, пап. Мне не очень-то хотелось ехать… Но вышло неплохо.

— Несмотря на… — Артур покрутил пальцем в воздухе у своего носа.

— Даже несмотря на это.

Мэгги подняла голову:

— Поддерживаю.

— Правда? — удивился Артур.

— Ну… да. Приятно было снова тут побывать… Увидеть город и все такое. Ночью у меня прямо… Не знаю, я замороженный крем лет сто не ела! А раньше ты нас постоянно туда возил.

— Возил. — У Артура внутри все задрожало.

— В общем — да, спасибо тебе. Я согласна с Итаном. Хороший получился уик-энд.

На тебе.

Черт. И вот как тут задать сакраментальный вопрос? Нет, сейчас не получится. Артур поставил себе целью заслужить доверие детей, задобрить их, и вот цель достигнута — а его как будто парализовало. Он слишком привык к неудачам. Успех его ошарашил. Он стиснул подлокотник зеленого кресла, в котором сидел. Вот они. Его дети. Вернулись в Сент-Луис, чтобы его повидать. Да теперь еще рассыпаются в благодарностях!

Артур сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Когда воздух покинул легкие, плечи его опустились.

— Вы даже не представляете… — тихо произнес он. — Не представляете…

— Чего не представляем? — спросил Итан.

Артур помотал головой:

— Ничего… Ничего. — Он ссутулился и выдавил себе под нос тихий смешок. — Знаете, я тоже очень рад, что вы приехали. Вы могли и не приезжать — могли проигнорировать мое письмо. Дети так обычно и поступают. Вы мне ничего не должны, честное слово.

— Да все нормально, пап, — сказал Итан. — Мы сами захотели.

— Нет, нет. Я должен выговориться. — Его пьянила бесконечная признательность: она грела сердце и развязывала язык. — Я давно хотел сказать. И вот говорю: мне кажется, что я вас не знаю. Ни того ни другого. Понимаете? Мне больно это признавать. Но это правда. Я вас не знаю. В какой-то момент я сложил с себя обязательства по вашему воспитанию, выключился из родительства. Перестал даже думать об этом. — Он откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу. — А потом так и не смог включиться обратно. Чем дольше я ждал, тем труднее становилось принимать участие в вашей жизни. Все время казалось, что я уже упустил свой шанс, опоздал. Да, да, вот именно: я всюду опоздал. Такое меня преследовало чувство. Я не мог с вами сблизиться, потому что было слишком поздно. Тут ведь какая штука: если ты решил, что уже поздно, то тебе всегда будет поздно — и с каждым днем все позднее.

— Пап, все хорошо, правда, — сказала Мэгги. — Ни к чему…

— Дай мне закончить… Дай мне закончить. — Артур подался вперед и уперся локтями в колени. Столько всего еще предстояло сказать. — Долгие годы… долгие годы я чувствовал, что живу под одной крышей с чужими людьми. Незнакомыми. Я прятался, скрывался от вас! Возможно, со стороны казалось, что я просто рассеянный или не в себе, но нет. Я знал, что делаю — и чего не делаю. Я не занимался вами. Просто торчал у себя в кабинете и не работал. Часами просиживал в библиотеках и не читал. Львиную долю своей жизни я провел в неделании. В избегании. Мою взрослую жизнь можно озаглавить так: «То, чего я не сделал».

— Пап, не надо…

— Я только хочу сказать, что как родитель я потерпел полный крах. Я был тщеславен, безрассуден, излишне требователен. Думал о себе, пренебрегал своими прямыми обязанностями. Но теперь я готов. Я готов это признать. Какое облегчение! Просто не передать словами. Даже страшно вспомнить, как я себя вел… Почему мне раньше не приходило в голову, что это недопустимо? Наверное, должен был наступить такой переломный момент, час расплаты. Раньше я всегда мог к чему-то вернуться, у меня были резервы: когда не оправдались амбиции, осталась работа. Когда не вышло с карьерой, осталась ваша мама. Когда я потерял ее — остались вы. Когда я потерял вас, у меня был хотя бы дом… А без дома у меня ничего не останется.

— Без дома? — переспросил Итан.

— Да, — кивнул Артур. — Да. Об этом я и хотел с вами поговорить. Слушайте… мне очень неприятно вам это сообщать, но скоро мы потеряем дом.

— Погоди, — не понял Итан. — А что стряслось?

Артур пожал плечами:

— Ничего. Я просто не могу за него расплатиться.

— И что дальше? — спросила Мэгги. — Нам пора собирать вещи? К этому все идет?

— Штука вот в чем… — тихо, но так, чтобы все услышали, произнес Артур. — Я хотел его спасти.

— Спасти? Как?

Артур улыбнулся:

— Мэгги. Итан. Мне так не терпится узнать вас поближе.

«Что с ним случилось? Почему он так странно разговаривает?» — шепотом спросила Мэгги брата.

«Не знаю».

— Забавно… У меня ведь был план.

— План?!

— Скажем так: наша встреча могла закончиться на совсем другой ноте.

— Пап. — Итан склонил голову набок. — Мы вообще ничего не понимаем. Что ты пытаешься сказать?

— Ничего… Ничего. Знаете, я избавил вас от весьма неприятного разговора.