Игорь Головко - Следствие в Заболочи [Авторский сборник]

– А кого вам надо бояться?

– Из птиц для нас опасны ястребы, соколы, вороны.

– Ворон я в городе видел, серые такие. Кричат противно: «Каар, каар!»

– Тут ещё вороны есть. Чёрные, как грачи. Большие. Но у грача серый треугольник у клюва, да в полете у него хвост обрезанный, как топор, а у ворона – клинышком. А в Сибири – это там, махнула она за лес крылышком – говорят, есть ещё черные вороны. Противная птица эти вороны, гнезда наши разоряет. Да, и у тебя из-под носа могу что-нибудь украсть. Но их у нас в деревне, всё же, не так много, больше канюков. Ястребы с осени появляются. Где-то в конце сентября. Канюков отличить просто: они, когда высматривают добычу, останавливаются в воздухе и часто машут крыльями как стрекозы, на одном месте. Мы ищем укрытие, лишь завидев вблизи очертания хищной птицы. И ещё, – продолжала она, – большая опасность – кошки. Эти мерзкие существа умеют прятаться, часами выжидать, преследовать нас на деревьях.

– Не говори. Я сам их терпеть не могу. А уж теперь от меня им не будут пощады.

– Змеи тоже тут ползают.

– А это что такое?

– Здесь гадюки. Это такие длинные, тонкие, безногие существа с маленькими головками и злыми немигающими глазками. Они бывают зелёными с пятнами и черными. У них ядовитые зубы и укус для маленьких существ смертельный. Но просто так они не кусают, только во время охоты или если разозлить. С ними лучше играть не пытайся. Ну, я полечу, пора спать. Думаю, ещё увидимся. Если что-нибудь будет срочно надо, пролай три раза у крыльца. – Порх, и она скрылась за яблоней.

Утром следующего дня я увидел соседского пса, Тимку. С меня ростом, но уже взрослый, если не сказать старый, с ушками-лапушками, со средней длины густой шерстью, рыже-белого цвета.

Я подбежал к забору-сетке радостный, виляя хвостиком, пытаясь улыбнуться своей белозубой и белоклыкой улыбкой, но Тимка визгливо зло залаял и начал рвать лапами под собою землю.

– Дядя Тима, давай дружить, – попросил я его.

– Не надо мне твоей дружбы, – прорычал он и отошёл к толстой хозяйке, виляя саблей хвоста.

Обиженный, я пошёл вдоль кустов цветущей смородины, тонкий запах которой кружил мне голову.

– Бальтик, ко мне, – услышал я голос Хозяина. – Баль…

Не успела долететь до меня вторая часть слова, а я уже бежал, летел через кусты, по траве, по цветам, по дорожке и вот он, мой самый любимый человек.

– Я тут, – глядя в глаза, взвизгнул я и лизнул его руку.

– Пошли, погуляем в лес. Фрина, дома! – скомандовал он.

Мама опустила низко голову и поплелась домой. Мне же он надел ошейник и, взяв поводок, открыл калитку.

Сначала мы шли через деревню, мимо Тимкиного дома, а когда вышли в поле, он спустил меня с поводка, и я побежал по проселочной пыльной дороге через луг. Справа и слева зелёная трава и море разноцветных цветов, над которыми вились бабочки, стрекозы, шмели, пчелы. Я сбежал с дороги в поле, где мог бегать, куда угодно, в высокой траве, антилопой подпрыгивая над ней, чтобы подглядеть, где Хозяин.

Лес тёмной стеной стремительно надвигался на меня. Он манил и пугал таинственной своей неизвестностью. Подбежав к первым его деревьям, я решил сначала разузнать, что это такое – лес, и начал бегать туда-сюда по его кромке, знакомясь с новыми запахами. Мне хотелось сначала осмотреться, послушать окружающие звуки. Приглядевшись и поняв, что опасности нет, я стремительно бросился за деревья. За ними внезапно оказалась большая солнечная поляна, покрытая небольшими кустиками с тёмно-зелёными маленькими листиками. Все цвело и пахло.

Хозяин безнадежно отстал, и следовало его подождать. Я увидел жёлтую бабочку, кружащуюся над маленькими белыми цветочками, и решил чуть-чуть поохотиться, прилёг на траву и стал ждать, когда она опустится на цветок. Но бабочка порхала и порхала, и я уже подумывал, заняться чем-то другим, как мимо меня вдруг шмыгнуло что-то большое чёрное и лохматое.

– Собака, – подумал я и инстинктивно бросился за ней.

Чёрный зверь бежал быстро, хорошо зная дорогу, прорываясь сквозь кусты, но от меня, стаффордшира, трудно, так просто, улизнуть. Ветви царапали тело, хлеща листьями по глазам, били по морде, но я не только не отставал, а даже приблизился к неизвестному животному, несколько превышавшему меня размером. Я уже понял, что это была не собака. Когда я почти нагнал его, он внезапно вскарабкался на нижний толстый сук дерева, метрах в полутора над землёй и с любопытством взглянул на меня. Я остановился как вкопанный и замер.

Теперь у меня появилась возможность его внимательно рассмотреть. Зверь не был, как показалось вначале, чёрным, а скорее чёрно-бурым, со смешной лукавой мордочкой, остреньким с чёрной пуговкой на конце носом, окаймлённым кружком светлой шерсти, тянущейся вдоль него и переходящей в широкие, как брови, полосы над круглыми лучистыми тёмными глазками. Голову венчали маленькие скруглённые ушки. Но самое потрясающее, был его хвост: толстый, серо-жёлтый с чёрно-бурыми кольцами. Существо с рычанием открыло рот, украшенный белыми острыми зубками с тонкими, чуть загнутыми вовнутрь клыками. Не мудрено, что я ошибся, – зверёк напоминал собаку.

Я вильнул приветливо хвостом и сказал: – Ты, кто?

Мой вопрос немало подивил незнакомца. Он перестал скалиться и даже что-то наподобие хитрой улыбки волной пробежало по морде, начавшись на чёрной мочке носа и застыло наконец в глазах.

– Я собака, но только не простая, енотовидная. А ты что за порода?

– Я американский стаффордшир.

– Земляк. Нас ведь тоже, где-то полвека назад, завезли из Северной Америки. Климат и среда нам в России вполне подошли. Вот живём, размножаемся. А ты, я вижу, ещё щенок.

– Да, мне полгода, – присвистнул я.

– Это мне, прямо скажу, повезло. Взрослые собаки ведут себя очень агрессивно. Я тут зимой брата потерял. Наскочила на него ваша деревенская овчарка, Дик. Голодный он всегда ходит. Не кормят его, что ли? Гроза всех птиц и зверей в округе. Как волк, зимой свободно бегает. Никого почти на зиму в вашей деревне не остается. Все уезжают. Вот хозяйка видимо и спускает его с цепи. Это для лесного народца трагедия. Тут и своих хищников навалом: волки, лисы, рыси, даже медведь иногда из тверской области заходит… Хоть бы на него кто управу нашёл.

– Вот подрасту ещё немножко, и я ему задам.

– Да, куда тебе. Он громадный, злой. Цепные все такие. А ты, я вижу, свободно бегаешь. Ты злым не будешь.

– Не знаю. Но мама у меня с овчарками очень не дружит и уже, мне рассказывала, двоих порвала. Одну прямо на лестничной площадке у квартиры в городе, в лифте. Мама выходила на прогулку и с Хозяином ждала лифт, а овчарка только приехала, увидела маму и, как бросится на неё. Но у нашей породы хорошая реакция, и мама первая схватила её за морду и держала так, постепенно перехватывая, всё ниже и ниже, к горлу, пока та не начала хрипеть, и если бы не Хозяин… Меня из-за маминого сурового характера все собаки во дворе боятся. Мама не то, что нападать, даже рычать на себя не позволяет. Говорят, что когда я вырасту…