Игорь Головко - Следствие в Заболочи [Авторский сборник]

Проснулся с началом рассвета от холода и голода. Думал прикинуть, куда идти, по солнцу, но небо затянуло тучами. Жаль, что сдвинулся, после того, как очухался от удара о дерево, а то бы было проще определить направление. Я ещё раз осмотрел дерево. Понюхал, пытаясь уловить запах крови, что капала из носа. Но, видимо, я обошёл его несколько раз вокруг. Найти место удара не удалось. Тогда я начал делать все большие круги вокруг дерева, нюхая землю, и нашел-таки свой след. Направление моего движения я высчитал мысленно, соединив след с деревом. Теперь не сбиться бы влево или вправо, и я затрусил к предполагаемому дому.

Раннее утро, роса на траве. Моментально я стал весь мокрый. Пробуждающиеся мошки и комарики пытались нарушить мои планы. Чтобы как-то их отогнать, смело лез в кусты, и хлещущие ветки сбивали их с глаз и ушей. В очередной раз я юркнул в кустарник и бах! Прямо из-под ног выскочила буровато-рыжая рябенькая птица размером с небольшую курицу и пустилась наутёк. Я остановился от неожиданности и с трудом преодолел в себе желание погнаться за ней. Глянул вниз, а под ногами небольшая ямка, а в ней маленькие коричневатые с красно-коричневыми пятнышками яйца, семь штук. Мысленно я уже представил вкусный завтрак, облизнулся, протянул лапу к яйцам, как из-за листьев куста что-то пискнуло:

– Не надо!

Я огляделся, но ничего не увидел. Тогда пришлось сунуть нос в листья, и я увидел маленького, мокренького, еле держащегося на ногах, цыпленка.

– Чего это ты тут делаешь?

– Я прячусь.

– От кого?

– От вас, дядя собака.

– Откуда ты такой маленький знаешь, что я собака?

– Мама сказала. Я тут вылупился недавно. Лежу под ней, греюсь. А она вдруг, как заволнуется, прижалась к гнезду плотней и говорит: «Вон, собака бежит. Если подойдет ближе, я побегу, постараюсь её за собой отвести подальше, а ты, на всякий случай, спрячься в листве куста, я за тобой вернусь. А не вернусь, тётки воспитают». Вот я и прячусь. В этих яйцах – мои братья и сестры. Должны вот-вот вылупиться. Так что, извините, дяденька, не надо их есть.

– А, вы кто?

– Мы тетерева. Маму вы видели, а папа у нас красивый-красивый черный с красными бровями и изогнутым лирой хвостом.

– А это ты откуда знаешь, если только что родился?

– Мы с мамой, когда ещё сидим в яйцах, разговариваем. Это у нас первое обучение. Она всё рассказывает об окружающем мире, друзьях и врагах. Мы уже в яйце узнаем очень-очень много. Поэтому быстро взрослеем. Нам надо уложиться до зимы, чтобы стать взрослой птицей, чтобы успешно перезимовать. Мы ведь никуда не улетаем. А весной уже надо участвовать в току. Это так у нас называется собрание или турнир. Мы во время тока обсуждаем наши проблемы и самцы меряются силами, танцуют перед самками, пытаются понравиться. Я будущий тетерев, то есть косач, потому такой смелый. Я ничего не боюсь.

– Хороший малый, – подумал я. – Таких жалко трогать. Надо бежать дальше.

– Спасибо, собака! – услышал я вслед.

Лес круто преобразился. Исчезла трава, кустарник. Землю покрывал ковёр мягкого тёмно-зелёного мха. Ноги начали погружаться в него, как на мягкой глине, стали мокнуть. Остановился.

– Так… Похоже, енот об этом месте говорил. Болото. Назад как-то бежать не хочется. Вон кочка.

Прыгнул. Потом на другую. Ещё. Ещё. Всё. Дальше куда? Ничего, помочу немного ноги, – подумал и ступил на зелёный мох, который под ногами провалился, и я животом коснулся влаги. Дёрнулся, пытаясь прыгнуть, но не тут-то было. Тело постепенно опускалось всё глубже и глубже.

– Кажется, я влип окончательно, – чётко пронеслось в голове, но страха я не ощущал. Была какая-то предопределенность, с которой, как бы ни старался, справиться не мог. Сам того не желая, я громко завыл от бессилия. Из мерзкой грязной жижи торчала лишь голова. В последний раз взглянул на окружавшие меня деревья, серое далекое небо сквозь листву тоненькой, склонившейся над моей головой березки, качающей на ветру листьями, как последний привет от мамы и Хозяина, которого я так глупо покинул.

Сзади раздались громкие хлопки и на березу села большая иссиня-черная птица с раздвоенным лирообразным хвостом.

– Тетерев, – мелькнуло в мозгу.

– Слушай, собака, – услышал я трескучий хриплый голос. – Мы сейчас наклоним эту березку к твоей голове, а ты попытайся быстрее схватить её зубами. Времени на что-то другое ни у тебя, ни у нас нет. Схватишь и держи крепко. Эй, ребята, помогите, – услышал лишь я и увидел, как верхушку березки оседлали ещё несколько птиц, и под их весом её тонкое тельце, сгибаясь, взвизгнуло, хлеща моё лицо тонкими веточками. Я насмерть вгрызся в это тело молодого деревца и…

Хлоп, хлоп, хлоп – взлетели мои спасители. Берёзка разогнулась, и я тоже взлетел птицей в воздух, роняя густые грязные капли. На сердце стало весело-весело. Хотелось визжать, но именно это сделать я и не мог, только хлопал ресницами, да косил глазами вправо и влево. Я висел над зелёным полем мха, кажущегося таким безопасным, таким приветливым, но уже не способным меня обмануть.

– Что мне, так теперь и висеть? – подумал я. Но тут услышал снова хлопки крыльев и увидел, как надо мной, на сгиб березки, сел, тот же, тетерев. Несмотря на всю комичность или трагичность ситуации, я не мог не отметить необыкновенной красоты этой птицы.

– Слушай, ты постарайся здесь повисеть немного. Мы слетаем, поищем палку покрепче, которая тебя выдержит, потом поднёсем её под тебя. Ты отпустишь березу и, падая, ухватишься за палку. А мы постараемся тебя вытянуть отсюда.

Он взлетел со страшным шумом. И с разных сторон раздался такой же шум и треск, который я, если буду жив, уже никогда не забуду, – это взлетают тетерева.

– Интересно, сколько я могу так висеть? – подумал я. Попробовал почувствовать, тяжело ли мне это делать. Но ничего не ощутил. Тогда я пошевелил корпусом. Сделал круговое движение ногами – хвост мелькнул у меня перед носом, берёза подозрительно закачалась и предательски заскрипела.

– Ничего себе, экспериментик. Больше так делать не надо. Но и беспокоиться не приходится – я могу висеть так сколько угодно. Чтобы не было очень скучно висеть, стал вспоминать разные случаи из своей небольшой щенячьей жизни. Да, был в жизни один очень смешной случай. Первая хозяйка мне говорит: – Граф, – она меня Графом звала, – приведи кошку. – У неё ещё кошка жила.

Раз хозяйка просит, ну, я и пошёл. Стал искать. Туда, сюда глянул. Смотрю, лежит, такая гордая и независимая, развалилась на диване. Я подхожу, она лишь краешек глаза приоткрыла и вновь зажмурилась, вроде я маленький, внимания совсем не заслуживаю. Я маленький-маленький, но неуважения к себе терпеть, не намерен. Вижу, уговоры тут, как мёртвому припарки, то есть, не помогут, хватаю её за хвост и тяну. Она тут же свои глазищи распахнула, зашипела, когтями в диван вцепилась. А я знай, тяну, не дергаю, а именно тяну, чтобы ей особо больно не было. Чего мне с ней ссориться – всё же жить вместе под одной крышей, но, чтобы знала – не отпущу и команду Хозяйки выполню.