Джоди Пиколт - Девятнадцать минут [litres]

Оглядев митингующих, Лейси, к своему удивлению, обнаружила среди них, в самой гуще толпы, одного мужчину. В хорошем костюме, при галстуке, он выглядел совершенно не так, как обычно выглядят оппозиционно настроенные молодые люди. «Ух ты!» – подумала Лейси, пробираясь к нему. «Вы здесь в первый раз?» – спросила она. «Да, в первый», – ответил он. «И я тоже», – сказала она.

Вскоре их разделил поток прибывших на митинг. Одну страницу из той стопки, которую держал Льюис, сдуло ветром. Лейси поймала лист и хотела отдать, но толпа помешала. По отверстиям, оставленным дыроколом, можно было заключить, что это титульная страница какой-то работы. Название навевало сон: «Распределение ресурсов, выделяемых штатом Нью-Гэмпшир на образование. Критической анализ». Зато ниже был указан автор: «Льюис Хоутон, колледж Стерлинга, факультет экономики».

Лейси позвонила Льюису и сказала, что готова вернуть ему лист. Он сказал, что это не обязательно (можно напечатать заново).

– И все-таки я должна вернуть вам эту страницу, – настаивала она.

– Зачем?

– Чтобы вы за обедом объяснили мне, в чем суть вашей работы.

Когда они встретились в суши-баре, Лейси узнала, что ни в каком митинге Льюис участвовать не собирался: он просто пришел на прием к губернатору.

– Как же ты сказала ему, – спросил Питер, – что он тебе нравится?

– Насколько я помню, на третьем свидании я просто схватила его за грудки и поцеловала. Может быть, я сделала это только для того, чтобы он заткнулся. А то он все болтал и болтал про беспошлинную торговлю. – Лейси оглянулась через плечо и вдруг поняла, почему сын стал расспрашивать ее обо всем этом. – Питер, – сказала она, невольно расплываясь в улыбке, – тебе кто-то нравится?

Питер так покраснел, что и без ответа все стало ясно.

– Ты не скажешь, как ее зовут?

– Нет, – произнес он с нажимом.

– Ну и не надо. – Лейси взяла его под руку. – Ах, как я тебе завидую! Первые месяцы, когда вы только друг о друге и думаете, – это ни с чем не сравнится… То есть любовь, конечно, во всех своих проявлениях прекрасна… но влюбленность…

– У меня все не так, – сказал Питер. – У меня это односторонне.

– Наверняка она просто нервничает, как и ты.

Питер скорчил гримасу:

– Мама, она даже не замечает, что я существую. Я не… не принадлежу к ее компании.

Лейси посмотрела на сына:

– Тогда твоя первая задача – изменить эту ситуацию.

– Как?

– Найди повод заговорить с ней. Может быть, там, где ее друзей обычно не бывает. И попытайся сделать так, чтобы она увидела тебя с какой-нибудь новой стороны.

– С какой, например?

– С внутренней. – Лейси похлопала Питера по груди. – Если расскажешь ей о своих чувствах, ее реакция может тебя удивить.

Питер опустил голову и пнул снежный ком у себя под ногами. Потом застенчиво поднял глаза:

– Правда?

Лейси кивнула:

– У меня получилось именно так.

– Ладно, – сказал Питер. – Спасибо.

Он вернулся в дом. Проводив его взглядом, Лейси снова переключила внимание на оленей. Кормить их нужно было, пока снег не растает. Если уж начал о ком-то заботиться, нужно продолжать, а то сделаешь только хуже.

Джози и Мэтт лежали на полу в гостиной, почти голые. От него пахло пивом, от нее, наверное, тоже. В гостях у Дрю они оба выпили – не очень много, но достаточно, чтобы сознание слегка затуманилось и чтобы прикосновение знакомых рук вызывало ощущение пожара во всем теле.

Джози, как в тумане, медленно кружилась в приятном знакомом танце. Вот первый поцелуй – короткий. Вот второй – более долгий и жадный. Вот рука Мэтта расстегнула на ней лифчик. Лениво распластавшись под ним, как безвольная добыча, она позволила стащить с себя джинсы. Но потом Мэтт вдруг сделал не то, что обычно делал: поцеловал ее еще раз – аж до боли. Она попыталась его отстранить, издав приглушенный стон.

– Расслабься, – пробормотал Мэтт и укусил Джози за плечо.

Затем Мэт завел ее руки за голову и сильно сжал скрещенные запястья, а потом навалился на нее, и она почувствовала его эрекцию. Все шло не так, как всегда, но, честно говоря, ей это даже нравилось. Казалось, будто горячее сердце переместилось в низ живота и бьется между ног. Такого чувства Джози еще никогда не испытывала. Она царапнула Мэтта ногтями по спине, прижимая его к себе.

– Да, – простонал он и, раздвинув ей бедра, резко в нее вошел.

Толчки были такими сильными, что, пытаясь выползти из-под него, Джози натерла себе ляжки о ковер.

– Погоди, – говорила она, но Мэтт, зажав ей рот, налегал все сильнее и сильнее, пока она не почувствовала, как он кончил.

Горячая липкая сперма пролилась на ковер. Мэтт взял лицо Джози обеими руками, и она увидела, что он плачет:

– Черт подери, как же сильно я тебя люблю!

– Я тоже тебя люблю, – отвернувшись, произнесла Джози.

Еще минут десять она полежала в его объятиях, а потом сказала, что устала и пойдет спать. Поцеловав на прощание Мэтта у входной двери, она прошла на кухню, взяла средство для чистки ковров и принялась тереть мокрое пятно, молясь о том, чтобы следа не осталось.

# include ‹stdio.h›

main  ( )

{

int time;

for (time=0; time‹infinity (1) ; time ++)

{ printf (“I love you|n”); }

}

Питер выделил текст и удалил его. Ему казалось, что это круто – открыть электронное письмо и увидеть надпись: «Я тебя люблю» во весь экран, но он не знал, не покажется ли это кому-нибудь (кому-то, кто ни фига не смыслит в программировании на языке С++) просто странным.

Электронную почту он выбрал потому, что при таком способе общения ему не пришлось бы переживать отказ публично. Только вот мама советовала выразить свои чувства, а он не очень-то ладил со словами. Иногда он просто думал о том, как легко и естественно Джози двигается, вспоминал, как развевались ее волосы, когда она облокачивалась на открытое окно машины, воображал, будто за рулем этой машины он сам.

«Мой путь был бесцельным, пока я не доехал до Т-образного перекрестка», – написал Питер и снова, застонав, удалил. Получилось тупо, как на открытке. Даже хуже: на открытке такого бы никто не напечатал. «Что бы я хотел сказать ей, если бы кишка не была тонка?» – спросил он себя и занес руки над клавиатурой.

Я знаю, ты не думаешь обо мне.

И ты никогда не представляла нас вместе.

Но может быть, арахисовое масло было просто арахисовым маслом до того, как кто-то додумался совместить его с желе. А еще была просто соль, но перец усилил ее вкус. А какой смысл в хлебе без масла?

«Черт, что это еще за кулинарная книга?!»

Сам по себе я совершенно обыкновенный. Но может, вместе с тобой я стал бы особенным?

Над завершающей фразой тоже пришлось помучиться. Написать «твой друг Питер Хоутон»? Строго говоря, это было бы неправдой. «Искренне твой Питер Хоутон»? Это правдиво, но как-то избито. Оставалось только написать очевидное: