Джоди Пиколт - Девятнадцать минут [litres]

– Тебе посвящают стихи! – улыбнулся он. – Плохие, но даже Елене Прекрасной для начала, наверное, посвятили что-нибудь типа лимерика.

Джози покраснела. У нее в голове не укладывалось, что Питер мог написать ей такое, надеясь, по-видимому, на какой-то отклик. Подумать только! Она нравится Питеру Хоутону, и теперь все это знают! Нет, она не могла позволить им думать, будто он ей симпатичен.

Или ей его жалко.

Еще обиднее, чем само письмо, было то, что кто-то решил выставить Джози на посмешище. Зайти в ее почту могла любая из девчонок, мог Мэтт. Они все знали пароли друг друга. Вопрос заключался не в том, как это сделали, а в том – зачем? Зачем кому-то из друзей понадобилось так ее унижать?

Честно говоря, Джози знала ответ. Эти ребята не были настоящими друзьями. Те, кто входит в круг популярных, не дружат между собой, а только заключают союзы. Если хочешь быть в безопасности, никому не доверяй. Любой из твоих приятелей может сделать из тебя мишень для насмешек, потому что в этот момент никто не будет смеяться над ним самим.

Как ни тяжело было Джози, она понимала: за ее реакцией пристально наблюдают. Взорваться, обвинив друзей во взломе ее почты и нарушении личного пространства, означало бы обречь себя на провал. Нет, эмоции следовало оставить при себе. По своему социальному положению Джози стояла настолько выше Питера, что его письмо не могло обидеть или огорчить ее, а лишь слегка позабавить. Иными словами, хочешь плакать – смейся.

– Законченный лузер! – сказала Джози невозмутимым тоном, как будто ей было так же весело, как Мэтту и Дрю, но, когда выбрасывала скомканную распечатку в корзину, ее руки дрожали.

Мэтт, все еще потный, положил голову ей на колени:

– Так о чем я решил писать эссе?

– О коренном населении Америки, – ответила Джози рассеянно. – О том, как правительство нарушило соглашение и отняло у индейцев землю.

Она вдруг поняла, что догадывается, каково это – быть вырванным из родной почвы, навсегда утратить свой дом.

– Где бы мне тоже достать девчонку, которая повысит мою успеваемость? – спросил Дрю, садясь.

– Проконсультируйся у Питера Хоутона, – ухмыльнулся Мэтт. – Он у нас эксперт по любовным делам. – Дрю хохотнул, а Мэтт потянулся к руке Джози, держащей карандаш, и поцеловал костяшки пальцев. – Ты меня балуешь.

Шкафчики в старшей школы Стерлинга располагались в шахматном порядке в два ряда. Когда тот, кому достался верхний, забирал свою одежду или книги, то стоял почти на голове у того, кому достался нижний. Шкафчик Питера был не только в нижнем ряду, но еще и в углу, так что вообще не подберешься – вечно мешали чужие локти.

Поскольку в его распоряжении было всего пять минут на переход из класса в класс, Питер первым вышел в коридор, как только прозвенел звонок. Все было тщательно рассчитано: если добежать до своего шкафчика раньше других, то не так сильно рискуешь пересечься с кем-нибудь из крутых ребят. По коридору Питер шел, опустив голову и глядя в пол.

Он стоял на коленях, запихивая в шкафчик учебник социологии и доставая оттуда учебник математики, когда рядом вдруг остановились чьи-то черные туфли на танкетке. Подняв лицо, он проследовал взглядом от ажурных чулок, твидовой мини-юбки до асимметричного джемпера и водопада длинных светлых волос. Кортни Игнатио стояла, скрестив руки на груди с таким видом, будто замучилась ждать Питера, хотя на самом деле он ее совершенно не задерживал.

– Вставай, – сказала она. – Не хватало еще из-за тебя опоздать.

Питер поднялся и закрыл шкафчик. Ему не хотелось, чтобы Кортни увидела, что внутри он приклеил фотографию, где они с Джози сняты еще детьми. За этой карточкой пришлось лезть на чердак, куда два года назад мама сослала все старые фотоальбомы. С тех пор она больше не распечатывала снимков, а хранила их на дисках. Джози и Питер сидели на бортике песочницы во дворе начальной школы. Рука Джози лежала у Питера на плече – вот почему из нескольких фотографий он выбрал именно эту.

– Слушай сюда. Мне совершенно не нужно, чтобы кто-нибудь увидел, как я тут с тобой разговариваю, но Джози – моя подруга, и поэтому я согласилась ей помочь. – Кортни оглядела коридор, проверяя, нет ли свидетелей. – Ты ей нравишься. – (Питер только вытаращил глаза.) – Ты тормоз, что ли? Я говорю, ты нравишься ей. Мэтт ее уже достал. Она просто не хочет кидать его, пока не будет уверена, что с тобой все серьезно. – Кортни взглянула на Питера. – Я говорила ей: «Это социальное самоубийство», но, видимо, любовь еще не на такое людей толкает.

Питер почувствовал, как вся кровь прихлынула к голове. В ушах зашумел океан.

– С какой стати я должен тебе верить?

Кортни тряхнула волосами:

– Плевать я хотела, веришь ты мне или нет. Я просто передаю тебе ее слова. Что делать – сам решай.

Кортни зашагала прочь и исчезла за поворотом как раз в тот момент, когда прозвенел звонок. Теперь Питеру грозило опоздать, а опаздывать он не любил: все взгляды устремлялись на него, и ему казалось, будто его кожу клюют вороны. Но сейчас, в свете новых потрясающих обстоятельств, это его не беспокоило.

Самым вкусным блюдом в школьном кафетерии были картофельные крокеты во фритюре. От них прямо в считаные секунды набухала талия и округлялось лицо, но, когда буфетчица вынула из кипящего масла большую ложку золотистых шариков, Джози не смогла устоять. Иногда она спрашивала себя: если бы они были такими же полезными, как брокколи, ей бы все равно их хотелось или они казались такими вкусными именно благодаря тому, что вредили здоровью?

Подружки Джози в основном пили только диетическую газировку. Если ты брала что-нибудь сытное, насыщенное углеводами, тебя считали либо обжорой, либо булимичкой. Обычно Джози съедала только три шарика, а остальное отдавала парням, но сегодня она так проголодалась (уже целых два урока истекала слюной), что не удержалась и съела еще один. Лишний картофельный шарик – это, конечно, не мороженое с маринованным огурцом, и все-таки усиление аппетита настораживало.

Кортни дотронулась пальцем до лужицы жира, вытекшего из крокетов:

– Фу! И почему топливо такое дорогое, если в одной порции этой картошки достаточно масла, чтобы заправить грузовик?

– Машины не подсолнечным маслом заправляют, Эйнштейн, – объяснил Дрю.

Джози нагнулась и раскрыла рюкзак, чтобы найти там яблоко, взятое из дома. Она так увлеченно копалась среди учебников, тетрадок и косметики, что не заметила, как разговор между Кортни, Дрю и кем-то еще внезапно оборвался.

Возле их стола стоял Питер Хоутон с бумажным пакетом в одной руке и открытой упаковкой молока в другой.

– Привет, Джози, – сказал он ей, как будто она слушала, а не умирала тысячей смертей в этот самый момент. – Я подумал, может, перекусим вместе?