Джоди Пиколт - Девятнадцать минут [litres]

– Прости! – произнесла она одними губами, повернувшись к Питеру, и, закрыв лицо обеими руками, зарыдала.

Как только судья объявил перерыв и присяжные гуськом покинули зал, Джордан заявил:

– Ваша честь, защита просит о заслушивании. Мы ходатайствуем о признании судебного разбирательства недействительным.

– Как удобно! – сказала Диана, и, хотя она стояла спиной к нему, он почувствовал, что она закатила глаза.

– Позвольте спросить вас, мистер Макафи, на каком основании? – ответил судья.

«На том основании, что это единственная соломинка, за которую я могу ухватиться», – подумал Джордан.

– Ваша честь, отец одной из жертв позволил себе крайне эмоциональное высказывание. Такое поведение нельзя игнорировать, и никакие инструкции с вашей стороны не способны нейтрализовать его воздействие на присяжных.

– Это все?

– Нет. До сих пор присяжные могли не знать о том, что члены семей погибших присутствуют в зале, – продолжал Джордан. – Теперь знают наверняка. И понимают, что эти люди следят за каждым их движением. Это непозволительное давление на присяжных в деле, которое и раньше привлекало к себе пристальное внимание общественности и создавало предельный эмоциональный накал. Разве смогут члены коллегии беспристрастно проанализировать все обстоятельства, проигнорировав те ожидания, которые возлагают на них родственники жертв?

– Вы смеетесь? – вмешалась Диана. – По-вашему, до нынешнего момента присяжные могли думать, что зал набит людьми, которым просто нечего делать? Естественно, здесь собрались те, кого произошедшее лично касается. Просто так сюда никто не пришел бы.

Судья Вагнер поднял глаза на Джордана:

– Мистер Макафи, я не собираюсь объявлять разбирательство недействительным. Ваше беспокойство мне понятно, но, полагаю, проблема будет решена, если я призову присяжных игнорировать любые эмоциональные всплески. Все, кто имеет отношение к этому делу, понимают: эмоции зашкаливают, людям трудно себя контролировать. Зрителей я тоже предупрежу о том, что в случае повторения подобных инцидентов мне придется вести заседание при закрытых дверях.

– В таком случае, Ваша честь, – вздохнул Джордан, – прошу, по крайней мере, запротоколировать мой протест.

– Разумеется. До встречи через пятнадцать минут, – ответил судья и удалился к себе в кабинет, а Джордану оставалось только вернуться за свой стол и ломать голову над чудодейственным средством, способным спасти Питера.

На самом деле ситуация была предельно ясна: что бы ни сказал Кинг Ва, как бы убедительно ни звучал диагноз «посттравматическое стрессовое расстройство», как бы присяжные ни сочувствовали Питеру, жертвам они все равно будут сочувствовать больше. Выходя из зала, Диана улыбнулась Джордану:

– Неплохая попытка.

Любимым уголком Селены в здании суда была комнатка рядом с коморкой технички, заваленная старыми картами. Понятия не имея о том, почему они хранятся здесь, а не в библиотеке, Селена охотно заходила сюда, когда уставала смотреть, как муж вышагивает из стороны в сторону перед присяжными. Если не с кем было оставить Сэма, она кормила его здесь. А сейчас привела сюда Лейси и усадила ее перед своей любимой картой мира – той, в центре которой располагалась фиолетовая Австралия с зеленой Новой Зеландией. Пространство морей украшали красные драконы, а в углах картографы поместили грозовые облака. Селене нравилось изображение старинного компаса, указывающего стороны света, и нравилось думать, что, если сменить точку зрения, мир выглядит совершенно по-новому.

Лейси Хоутон все плакала, и это нужно было как-то остановить – иначе перекрестный допрос обернулся бы катастрофой. Селена села рядом:

– Может, вам чего-нибудь принести? Супа? Или кофе?

Лейси вытерла нос салфеткой и покачала головой:

– Я ничего не могу сделать, чтобы его спасти.

– Это работа Джордана, – сказала Селена, хотя, если честно, не представляла себе, что муж должен сделать, чтобы Питер не попал в тюрьму очень надолго.

Пока она пыталась найти хоть какие-нибудь успокоительные слова, Сэм протянул руку и дернул ее за одну из косичек.

Бинго!

– Лейси, вы не подержите его? – попросила Селена. – Мне нужно достать кое-что из сумочки.

– Вы… разрешите мне взять вашего ребенка на руки?

Селена пересадила Сэма к Лейси на колени. Он уставился на нее, упорно пытаясь засунуть кулачок в рот.

– Га, – сказал он.

По лицу Лейси скользнула тень улыбки.

– Ах ты, маленький, – прошептала она, перехватывая его поудобнее.

В этот момент кто-то постучал:

– Можно?

В комнатушку, слегка приоткрыв дверь, заглядывала Алекс Кормье. Увидев ее, Селена сразу встала:

– Ваша честь, вам нельзя…

– Пусть войдет, – сказала Лейси.

Селена посторонилась, судья вошла и села, поставив на стол одноразовый стаканчик. Когда Сэм ухватил ее за мизинец, слегка улыбнулась:

– Кофе здесь ужасный, но я все-таки принесла.

– Спасибо.

Селена осторожно обошла заваленный картами стол и встала между двумя женщинами, глядя на них с тем же недоумевающим любопытством, с каким смотрела бы на львицу, которая вдруг решила приласкать антилопу, вместо того чтобы ее съесть.

– Ты хорошо выступила, – сказала судья.

– Недостаточно хорошо, – покачала головой Лейси.

– Не думаю, что у прокурора к тебе много вопросов.

Лейси прижала малыша к груди и погладила по спинке.

– Мне кажется, я не смогу еще раз туда войти, – сказала она дрожащим голосом.

– Сможешь и войдешь, – ответила судья. – Ты нужна Питеру.

– Они его ненавидят. И меня тоже.

Алекс Кормье положила руку Лейси на плечо:

– Не все. После перерыва я сяду в первом ряду. Тебе не обязательно смотреть на прокурора. Смотри на меня.

Селена разинула рот. Приглашая в суд ребенка или взрослого человека с хрупкой психикой, они с Джорданом часто сажали в зал кого-нибудь, чье лицо успокаивало бы свидетеля. Давать показания легче, когда видишь, что в зале у тебя есть хотя бы один друг.

Сэм задремал на груди Лейси, посасывая большой палец. Алекс протянула руку и погладила темный пушок на голове малыша.

– Принято считать, – сказала она, – что в юности люди делают ошибки. Но и в зрелом возрасте мы, по-моему, делаем их не меньше.

Войдя в камеру, где Питера держали во время перерывов, Джордан с порога заявил:

– Не переживай, ничего страшного не случилось. Судья скажет присяжным, чтобы не обращали внимания на такие эмоциональные всплески.

Питер сидел на металлической скамье, зажав голову руками.

– Ты меня слышишь? Я понимаю, как этот эпизод тебя огорчил, но никаких юридических последствий он не возымеет…

Питер перебил Джордана:

– Я должен сказать ей, почему это сделал.