Джоди Пиколт - Девятнадцать минут [litres]

– Ты же обещала! – закричала Джози. – Ты обещала, что мне не придется туда идти и давать показания! Не придется все это терпеть!

Алекс взяла ее за плечи:

– Дорогая, я понимаю: тебе страшно. Понимаю, как ты не хочешь туда идти. Но что бы ты ни сказала, Питеру это уже не поможет. Поэтому все должно пройти быстро и безболезненно. – Алекс перевела взгляд на Патрика. – Какого черта ему понадобилось ее вызывать?!

– Его дело дрянь. Он хочет, чтобы Джози спасла положение.

Джози разразилась слезами.

Джордан открыл дверь своего кабинета, держа Сэма под мышкой, как футбольный мяч. Джози Кормье в сопровождении матери явилась точно в назначенное время. Судья Кормье выражением лица напоминала танк, а девочка, наоборот, вся тряслась.

– Спасибо, что пришли, – сказал Джордан, улыбаясь от уха до уха: ему хотелось, чтобы Джози чувствовала себя комфортно.

Обе гостьи промолчали.

– Вы уж извините. – Джордан указал на Сэма. – Жена должна была подъехать и забрать малыша, чтобы мы могли спокойно поговорить, но попала в пробку: лесовоз на дороге опрокинулся. – Он улыбнулся еще шире. – Селена будет здесь с минуты на минуту.

Он указал на диван и на стулья, предлагая женщинам сесть. На столике возле графина с водой стояла вазочка с печеньем.

– Не хотите ли…

– Нет! – отрезала Алекс.

Джордан сел и стал покачивать ребенка на одном колене:

– Как хотите…

Он уставился на часы, удивляясь тому, как долго могут тянуться шестьдесят секунд, когда ты хочешь, чтобы они пронеслись побыстрее. Наконец дверь распахнулась, и Селена ворвалась в кабинет.

– Прошу прощения, прошу прощения, – забормотала она и протянула руки к малышу.

В этот момент у нее с плеча соскользнул рюкзак, из которого выпала упаковка подгузников. Джози встала, посмотрела на пол и попятилась, запнувшись о ноги матери и о край дивана. Простонав: «Нет!» – она забилась в угол и, закрыв лицо обеими руками, заплакала. Сэм заверещал. Селена прижала его к груди, а Джордан только молча хлопал глазами. Судья Кормье присела на корточки рядом с дочерью:

– Джози, что такое? Что случилось, Джози?

Девочка, сидя на полу, раскачивалась взад-вперед и рыдала.

– Я помню… – прошептала она, подняв глаза на мать, – больше, чем сказала.

Алекс от неожиданности разинула рот, и Джордан решил воспользоваться моментом.

– Что ты помнишь? – спросил он, опускаясь на колени рядом с Джози.

Алекс оттолкнула его и помогла дочери встать. Потом села на диван и налила в стакан воды из графина.

– Все в порядке, все в порядке, – пробормотала она.

Джози прерывисто вздохнула и кивком указала на упавшие вещи Селены:

– Рюкзак. Он упал у Питера с плеча, как сейчас у вас. Молния раскрылась, и… и оттуда вывалился пистолет. Мэтт его схватил. – Ее лицо исказилось. – Он выстрелил в Питера, но промахнулся. А Питер… А он… – Джози закрыла глаза. – Тогда Питер в него выстрелил.

Джордан поймал взгляд Селены. Защита Питера держалась на диагнозе «посттравматическое стрессовое расстройство». Когда человек, получивший травму, находится в таком состоянии, одно событие может послужить толчком к другому, и при этом нередки провалы в памяти. Вот и Джози долгое время ничего не помнила, а потом вместо выпавшей упаковки подгузников вдруг увидела то, что случилось в раздевалке несколько месяцев назад. Она увидела Питера и направленное на него дуло пистолета. Реальную угрозу со стороны человека, который всю жизнь над ним издевался. Разве не об этом постоянно говорил Джордан?

– Как все запуталось! – сказал адвокат Макафи своей жене, когда Кормье ушли. – Но мне это на руку.

Селена не увезла ребенка домой. Сэм уснул в пустом выдвижном ящике, а родители уселись за тот самый стол, за которым меньше часа назад Джози призналась, что недавно начала вспоминать детали произошедшего, но никому ничего не говорила, так как боялась давать показания в суде. Что когда подгузники выпали из рюкзака, воспоминания нахлынули на нее и все прояснилось.

– Знай я об этом до начала слушаний, – стал рассуждать Джордан, – то доложил бы Диане и добился бы от прокуратуры соответствующей реакции. Но поскольку разбирательство уже идет, придется действовать по-другому, что, вероятно, даже лучше.

– Хочешь забить гол на последней минуте?

– Представь себе: Джози говорит все это в суде. Тогда все десять смертей вдруг перестают казаться тем, чем казались до сих пор. Вскрывается подлинная история последнего убийства, и это бросает тень на всю ту картину, которую присяжным представило обвинение. Иными словами, если прокуратура не знала этого, то мало ли чего еще она может не знать?

– К тому же, – заметила Селена, – показания Кинга начинают звучать убедительнее. Мэтт, один из тех, кто мучил Питера, хочет его убить, как он всегда и боялся. Вот только… – Селена задумалась, – Питер все-таки сам принес оружие в школу.

– Ничего, – сказал Джордан. – Мне не обязательно иметь ответы на все вопросы. – Он поцеловал жену в губы. – Мое дело – помешать прокуратуре их найти.

Сидя на скамейке, Алекс смотрела на ребят из колледжа, которые бросали друг другу «летающую тарелку» с таким видом, будто понятия не имели о том, что мир треснул по швам. Джози сидела рядом, подтянув колени к груди.

– Почему ты мне не сказала? – спросила Алекс.

– Я не могла. Ты была судьей по этому делу.

Алекс почувствовала, как в груди что-то больно толкнулось.

– Но, Джози, я же взяла самоотвод, и мы вместе ходили к Джордану… Ты и тогда сказала, что ничего не помнишь… Потому-то я отвела тебя к нотариусу, чтобы ты показала то же самое под присягой.

– Я думала, ты так хочешь… Ты сказала, что, если я подпишу, мне не придется быть свидетельницей. А я так не хотела идти в суд, так не хотела опять видеть Питера!

«Летающая тарелка», подняв облачко пыли, приземлилась прямо у ног Алекс.

– Извините! – крикнул один из студентов и помахал рукой.

Алекс подобрала «тарелку» и бросила ее игравшим. Взмыв вверх, подхваченная ветром, она быстро превратилось в пятнышко на идеально чистом фоне голубого неба.

– Мамочка, – сказала Джози, уже много лет не называвшая мать этим словом, – что теперь со мной будет?

Алекс этого не знала. Ни как судья, ни как адвокат, ни как мама. Она могла только дать разумный совет и надеяться, что он поможет:

– Теперь всегда говори только правду.

Патрику пришлось отлучиться из города: его вызвали на переговоры об освобождении женщины и ребенка, взятых в заложники ополоумевшим главой семейства. В Стерлинг удалось вернуться только к полуночи. Вместо того чтобы поехать к себе, Патрик прямиком направился к Алекс: у нее он чувствовал себя как дома в большей степени, чем в собственной квартире. С работы он несколько раз пробовал позвонить ей, хотел узнать, как прошла встреча с Джорданом Макафи, но связи не было.