Джоди Пиколт - Девятнадцать минут [litres]

– Когда он сидел в своей комнате, вы отвлекали его? Стучались, заглядывали к нему?

– Конечно. Я каждый день заходила пожелать ему спокойной ночи.

– И что он делал в это время?

– Сидел за компьютером, – ответила Лейси. – Почти всегда.

– А вы не видели, что на экране?

– Нет, он сворачивал все окна.

– Как он вел себя, если его внезапно прерывали? Не выглядел ли смущенным, раздраженным, виноватым?

– Почему у меня возникает такое ощущение, что вы его судите? Вы разве не на нашей стороне должны быть?

Селена, не отводя глаз, спокойно ответила:

– Миссис Хоутон, я просто хочу получить от вас факты. Без них нам не разобраться в произошедшем.

– Он был как все подростки, – сказала Лейси. – Ему не нравилось, что я целую его, но особенно смущенным он не казался. И у меня не создавалось впечатления, будто он что-то прячет. Вы это хотите знать?

Селена положила ручку. Если собеседник начинал защищаться, разговор лучше было завершить. Но Лейси без наводящих вопросов продолжила:

– Я не видела никакой проблемы. Не догадывалась, что Питера что-то беспокоит. Не думала, что он хочет покончить с собой. Я ни о чем таком не подозревала. – Она заплакала. – Всюду семьи погибших… А я не знаю, что им сказать. Хочется сказать, что я тоже потеряла ребенка. Только это произошло давно.

Селена обняла маленькую женщину и произнесла именно те слова, которые, как она знала, были нужны Лейси Хоутон:

– Вы не виноваты.

Руководствуясь своеобразным чувством юмора, директор предоставил соседние кабинеты для занятий группы по внеклассному чтению Библии и встреч общества геев и лесбиянок. Собрания проводились по вторникам, в половине третьего, в кабинетах 233 и 234. Днем в кабинете 233 вел уроки математики Эд Маккейб. В группу по внеклассному чтению Библии ходила Грейс Мерто, дочка местного священника. Она была застрелена в коридоре, ведущем в спортзал, у фонтанчика с питьевой водой. Натали Зленко, президент школьной ЛГБТ-организации и автор фотоальбома своего класса, лежала в больнице.

В первый год учебы в старшей школе Натали зашла на собрание в кабинет 233, чтобы посмотреть, одна ли она такая на планете или есть кто-нибудь еще, и с тех пор перестала скрывать свою ориентацию.

– Мы имен не называем, – произнесла Натали таким слабым голосом, что Патрику пришлось наклониться к раненой.

Над изголовьем кровати нависла ее мать. Когда Патрик вошел и сказал, что хотел бы задать Натали несколько вопросов, женщина запротестовала:

– Уходите, или вызову полицию.

Патрику пришлось напомнить, что он и есть полиция.

– Имена мне не нужны. Я прошу, чтобы вы помогли присяжным разобраться в случившемся. – Натали кивнула и закрыла глаза; Патрик спросил: – Питер Хоутон когда-нибудь приходил на собрания?

– Один раз.

– Может быть, он сказал или сделал что-то такое, что вам запомнилось?

– Он ничего не сказал и не сделал. Точка. Один раз пришел и больше не появлялся.

– Такое часто бывает?

– Нередко, – ответила Натали. – Иногда люди оказываются не готовыми открыто заявить о своей ориентации. А некоторые придурки заходят только для того, чтобы узнать, кто гей, кто лесбиянка, и потом издеваться над нами.

– Случай Питера, по-вашему, относится к первый или ко второй категории?

Натали долго молчала. Глаза были закрыты. Патрик выпрямился, решив, что она уснула.

– Спасибо, – сказал он матери, и в этот момент Натали произнесла:

– Питера начали доставать задолго до того, как он объявился на нашем собрании.

Пока Селена беседовала с Лейси Хоутон, Джордан сидел с малышом. Сэм категорически не желал засыпать без кого-нибудь из родителей. Однако после десяти минут езды на машине он всегда вырубался, как боксер, отправленный в нокаут. Поэтому Джордан укутал малыша и пристегнул детское сиденье ремнем. Уже выехав из гаража, он заметил, что все четыре шины его «сааба» порезаны: колеса заскребли ободьями по асфальту.

– Черт! – пробормотал он, когда Сэм на заднем сиденье снова завыл.

Отстегнув ребенка, Джордан занес его в дом и устроил в переноске-кенгуру, которую Селена носила дома. Потом позвонил в полицию, чтобы заявить об акте вандализма. Что легко решить проблему не удастся, Джордан понял, когда дежурный не попросил его назвать фамилию, поскольку уже знал ее.

– Разберемся, – сказал полицейский, – но сначала мы должны помочь белке спуститься с дерева.

Послышались гудки. Если бы на копов можно было подать в суд за то, что они пофигисты и засранцы!

Каким-то чудом, вероятно, сработали гормоны стресса, Сэм уснул, но, когда зазвонил дверной звонок, вздрогнул и опять заревел. Джордан рывком открыл дверь Селене.

– Ты разбудила малыша, – укоризненно произнес он.

– Не надо было запираться, – возразила она и, достав ребенка из кенгуру, заворковала: – Ты мой сладенький человечек! Привет! Пока я ездила по делам, папа вел себя невыносимо?

– Мне порезали шины.

Селена посмотрела на мужа поверх головы малыша:

– Да, умеешь ты располагать людей к себе. А копы – дай угадаю – что-то не торопятся принимать у тебя заявление?

– Вот именно.

– А чему ты удивляешься, если взялся за это дело?

– Как насчет капельки супружеского понимания?

– В клятве, которую я тебе давала, про понимание ничего не говорилось, – пожала плечами Селена. – Если хочешь устроить вечеринку жалости, накрой стол для одного.

Джордан провел рукой по волосам:

– Тебе удалось что-нибудь вытянуть из матери? Например, что у Питера были психические отклонения?

Переложив Сэма из одной руки в другую, Селена стряхнула с себя куртку, после чего расстегнула блузку и села на диван, чтобы покормить сына.

– Психических отклонений не было, зато был брат.

– Серьезно?

– Да. Погиб в автокатастрофе по вине пьяного водителя. А до того был идеальным сыном – во всей Америке лучше не найти!

Джордан плюхнулся рядом с ней:

– Это можно использовать…

Селена закатила глаза:

– Погоди использовать. Можешь ты хоть иногда побыть не адвокатом, а просто человеком? Джордан, в этой семье все было беспросветно – никаких шансов. Мальчишка превратился в пороховую бочку. Родители проморгали его, пока горевали по старшему сыну. Питеру не к кому было прийти за поддержкой.

Джордан посмотрел на жену, и по его лицу расплылась улыбка.

– Отлично! – сказал он. – Наш клиент начинает вызывать к себе сочувствие.

Через неделю после трагедии было решено приспособить здание начальной школы в Маунт-Лебаноне, которую, когда число детей в городе сильно сократилось, отдали администрации, под временный дом для старшеклассников Стерлинга, чтобы они могли окончить учебный год.

В день возобновления занятий Алекс вошла в комнату Джози: