Холли Ринглэнд - Потерянные цветы Элис Харт [litres]

Он достал бокал для вина и бутылку красного, которую они открыли предыдущим вечером.

– Да, – согласилась Лулу.

Страх расползся у нее внутри, когда она вспомнила, как Элис смотрела на Дилана.

– Она знает, что у него есть подружка? – Эйдан налил бокал вина.

Лулу ополоснула раковину: слишком много жидкости для мытья посуды.

– Не уверена.

– Может, тебе стоит упомянуть это? – предложил Эйдан.

– Это не моя забота, ми амор. – Лулу выключила воду и повернулась к нему спиной.

– А по-моему, как раз-таки твоя, любовь моя, – ответил он.

Лулу опустила руки в горячую мыльную воду, начисто вымыла тарелку. Если бы можно было так же просто смыть ошибки прошлого.

– Она показалась мне немного грустной. – Он нежно отстранил Лулу, чтобы взяться за мытье посуды.

Он указал ей на бокал вина. Лулу вытерла руки и сделала глоток.

Их разговор затих. Лулу прошла к задней двери с бокалом в руках. Дотронулась до задвижки.

– Пожелай от меня спокойной ночи бабушке! – прокричал Эйдан.

Она улыбнулась ему с благодарностью.

Снаружи стояла теплая серебристая ночь, небо было до краев наполнено звездами и светом убывающей луны. Вдалеке выли собаки. Лулу присела на дюну на заднем дворе и стала неспешно попивать вино. Красная земля была прохладной и мягкой. Она набрала полную горсть и дала ей просеиваться сквозь пальцы, а сама меж тем смотрела через темные силуэты пустынных дубов на горящие окна в доме Элис. Через ее сознание проносились язычки пламени, бабочки огненных цветов.

Через некоторое время она стала медленно поворачиваться в другую сторону, пока перед ее глазами не оказался дом Дилана. Массивный силуэт оставался темным и безмолвным. Ее глаз уловил движение среди теней. Лулу продолжила наблюдать, поднеся трясущейся рукой бокал к губам и сделав еще один глоток. Воспоминание о его одеколоне заполнило все ее ощущения.

Значение : Имей мужество, будь смелым

Swainsona Formosa / Внутренние территории Австралии

Малукуру (Пит.) известны своими изысканными кроваво-красными, по форме напоминающими листья цветами, в центре каждого из которых выпуклая черная сердцевина, похожая на глаз кенгуру. В диких условиях поляны пустынного горошка представляют собой ошеломляющее зрелище: горящее море красного. Опыляются птицами, хорошо растут в засушливых зонах, однако очень чувствительны к любым повреждениям корня, из-за чего разводить горошек непросто .

В тусклом свете перед восходом Элис и Пип шли через кусты к задней калитке. Пип виляла хвостом, а нос ее был опущен к земле и ловил запахи. Они поднялись на песчаную дюну, а потом пошли вниз по другой ее стороне по направлению к пожарным грузовикам, как, по словам Эйдана, их называли в Парксвиле. Они как волнорезы, только от огня , – объяснил он, – чтобы помешать огню перекинуться на эту сторону, если начнется лесной пожар . Элис кивнула, стараясь казаться заинтересованной, но внутри у нее все сковало холодом. Она сделала большой глоток пива, чтобы смыть воспоминания о дыме и огне.

Элис разговаривала с Эйданом, пока Лулу готовила, их компания и дом действовали на нее гипнотически: хриплый смех Лулу, шипящие тако, ярко раскрашенные горшки с алоэ вера и зеленым чили, полки с книгами, репродукции автопортретов Фриды Кало в рамах. Элис охватило чувство жажды, но чего именно она жаждала, она не могла понять. Возвращение домой, в ее почти пустое, пахнущее побелкой жилье, подействовало отрезвляюще. Она легла спать, тоскуя по цветным стенам, сияющим горшкам и книгам, которые заполнили бы ее пустые полки.

Элис и Пип пробрались через рощицу пустынных дубов и вышли к серпантину. Они перешли на другую сторону и скользнули в заросли кустарников, а там стали подниматься по тропинке, которая шла по стенке кратера вверх и растворялась в вышине.

– Вперед, Пип.

Небо стало светлеть. Под ее ботинками громко хрустели камешки.

К тому времени, как они достигли смотровой площадки, футболка вокруг шеи Элис потемнела от пота. Пип плюхнулась рядом на бок, тяжело дыша. Черные мухи вились возле лица Элис. Она отмахивалась от них, разглядывая местность вокруг. С обеих сторон от площадки стенки цвета охры расходились в стороны и наверх – круглый всплеск в камне, вызванный ударом огромной силы. В центре кратера идеальным кругом рос дикий сад пустынного горошка в цвету – сердце матери, колышущееся рябью море красного. Удивительно, но дно кратера все было покрыто лимонно-зеленой травой. Кутуту Каана производил куда более сильное впечатление, чем Элис могла представить; он заключал в себе каждую историю об оазисе посреди пустыни, какую Элис когда-либо читала, или слышала, или могла вообразить.

Имей мужество, не сдавайся .

Тоска по матери, по бабушке и по тем женщинам, которых она оставила позади, прорвалась где-то внутри с немилосердной мощью и без предупреждения. Она задохнулась от боли и с силой закусила нижнюю губу, пока не почувствовала вкус крови.

Позднее дома Элис приняла душ и подготовилась к первому дню на новой работе. Она с большой тщательностью облачилась в зеленую униформу рейнджеров, разглядывая в зеркало круглые нашивки на своей рубашке. Дотронулась кончиком пальца до пустынного горошка, изображенного в центре аборигенного флага. Как это отличалось от ее торнфилдского фартука; она никогда раньше не испытывала гордости от ношения униформы, которую получила бы благодаря своим заслугам.

Она зашнуровала свои жесткие ботинки, подхватила рюкзак и шляпу. «Не играй со змеями, хорошо?» – Элис чмокнула Пип в нос, закрыла ее в решетчатом гараже и залезла в грузовик.

Проезжая через Парксвил, она любовалась занимавшимся днем. Небо было лазурным, утренний свет – лимонным.

Когда Элис припарковала грузовик возле офиса, сердце ее зашлось. Она стала размеренно дышать, надеясь унять сердцебиение.

– Виру мулапа мутука пинта-пинта, – проговорил возле ее окна мягкий голос.

– Прошу прощения? – Элис заслонила рукой глаза от солнца.

Возле грузовика стояла женщина в такой же, как у Элис, рубашке. Ее волосы под широкополой фетровой шляпой-акуброй были завернуты в платок черного, красного и желтого цветов. На шее у нее висели ниточки, унизанные блестящими кроваво-красными семенами. Ее брюки были белые в зеленых, желтых и голубых волнистых попугайчиках в акварельной технике, смотрелось это все вместе так беспорядочно и весело, что Элис не смогла сдержать улыбку.

– Я – Руби, – женщина протянула ей руку.

Элис вылезла из грузовика и обхватила руку Руби обеими руками.

– Я просто говорила, что мне нравится ваш грузовик с бабочками.