Екатерина Гордеева - Мой Сергей. История любви

Она покачала головой.

— А я вижу его в твоих.

Позднее мы поехали в Оттаву, где Марина намеревалась поставить для меня программу, с которой я хотела выступить на вечере памяти Сергея в Хартфорде, 27 февраля. Марина уже нашла музыку. Это было адажио из Пятой симфонии Густава Малера. Музыка мне понравилась — чувственная, нежная и немного грустная. Марина рассказала, что Малер написал эту симфонию, когда собирался сделать предложение своей будущей жене; в результате музыка и явилась предложением руки и сердца. Он отдал партитуру, она села за рояль и сыграла — музыка сказала за Малера нужные слова. Женщина, которую он любил, сразу все поняла.

Марина всегда считала, что пара не сможет кататься под эту симфонию. Однако теперь все сошлось.

Когда мы первый раз слушали ее на льду, Марина призналась:

— Я не знаю, что делать. — А потом, когда мы послушали еще, музыка нам помогла, и Марина сказала:

— Представь, что ты катаешься с Сергеем в последний раз. — И немного погодя: — А теперь ты его теряешь, ищешь и не можешь найти. Ты опускаешься на колени и вопрошаешь Господа, почему так случилось. Ты не можешь пошевелить ногами, будто в них не осталось сил. Ты не в состоянии сдвинуться с места. Все внутри у тебя сломано. Ты должна просить Бога о помощи. Должна сказать Богу, что жизнь продолжается и теперь тебе нужно кататься. Ты должна поблагодарить Его за то, что Он дал тебе Сергея в спутники на часть жизни и это было лучшее, что только можно себе представить. Ты покажешь, что человек всегда поднимается с колен, столкнувшись с жестокими превратностями судьбы, находит в себе силы продолжать жить. У тебя есть ради кого жить. И ты можешь снова обрести смысл существования.

Никто другой не сумел бы поставить для меня эту программу. Потом я подумала, что Марина была чудом, которое Господь подарил Сергею и мне. Он забрал Сергея, но оставил Марину. Она чувствовала душу Сергея; иногда мне казалось, что и меня она понимает лучше, чем я сама. Даже если никто не оценит эту работу, Сергей, Марина и я будем знать, что́ мы сделали. Мне было легче думать, что мы с Мариной вместе сочинили эту программу для Сергея. У нее возникали большие трудности в работе с другими фигуристами, но для Сергея она собрала все силы и создала великолепную композицию.

Однако мне было очень трудно исполнять этот номер. Во-первых, я не привыкла кататься одна, без Сергея, без его заботливых рук, которые всегда помогали мне. Кроме того, даже такой простейший элемент, как вращение с обратным отклонением, пары не делают — последний раз я его тренировала, когда мне было одиннадцать; тогда я повредила спину. Но самое главное, исполнять этот номер с полной эмоциональной отдачей каждый раз попросту невозможно. Поэтому и готовить его было сложно.

Когда я показала его небольшой аудитории друзей и тренеров в Оттаве, чтобы посмотреть на их реакцию и понять, хватит ли у меня сил, чтобы откатать все на хорошем уровне перед огромным залом, у меня ничего не получилось. Я была вынуждена думать о каждом элементе и после выступления чувствовала себя совершенно измотанной. Мне никак не удавалось ощутить себя на льду свободной и раскованной. Я вдруг поняла, что захлестнувшие эмоции могут сделать тебя такой слабой, что ты не в силах ничего сделать, ни одного прыжка, — значит, я должна работать гораздо больше, если действительно собираюсь выйти на лед. После этого выступления мне пришлось поехать в Нью-Йорк для интервью с Си-би-эс, потому что именно эта компания собиралась показывать вечер памяти. Я оставила Дашу с Мариной и поехала на встречу одна. До сих пор мне никуда не приходилось ездить одной. Всегда рядом находился Сергей, или мама, или Дебби, или Дарья. Я была смущена и немного побаивалась. Только теперь я начинаю понимать, как трудно идти по жизни в одиночку. Как это противоестественно.

Для утешения я начала вести дневник, но слова, которые появлялись на бумаге, далеко не всегда соответствовали постоянно меняющимся мыслям.

Когда я еще жила в Москве, Марина написала, что после смерти Сергея она простилась со своей мечтой. Сначала я не поняла, что она имела в виду. Может быть, для Марины и других его друзей время, проведенное с Сергеем, напоминало счастливую мечту. Однако для меня эта мечта была жизнью — обычной и вполне реальной. Только теперь мне стало ясно, что я должна распрощаться не только со своей мечтой, но и со счастьем и нормальной жизнью, которую я, вероятно, недостаточно ценила.

И продолжала задавать себе вопрос: «Почему Бог дал мне Сергея, а потом отнял?» Хотел ли показать мне, как трудна жизнь? Как может болеть сердце? Да, я и не представляла, как сильно может болеть сердце. Я читала об этом в книгах, но никогда не понимала. Думала, что это просто слова на бумаге, которые пишут поэты. Теперь я знаю, что это такое — физическая боль, которая вгрызается в меня всякий раз, когда я думаю о словах, не сказанных Сергею, и о том, что могла бы для него сделать, чтобы показать, как я его люблю. Говорят: «Камень на сердце» — это, когда твое сердце превращается в камень, таким оно кажется тяжелым. Эти слова хорошо описывают мое состояние.

В православной религии, когда проходит сороковой день после смерти любимого человека, больше не нужно думать о нем постоянно. Более того, этого делать даже не следует, потому что тем самым ты удерживаешь его возле себя. Не отпускаешь на волю душу. Если Господь хочет забрать его к себе, значит, ему суждено пройти по этой дороге, и тебе нельзя вмешиваться.

Весь месяц, предшествующий вечеру памяти, я ужасно нервничала. Не только из-за того, что впервые с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать, собиралась кататься одна, но и потому, что должна была играть роль хозяйки. Джей и Дебби спросили, кого бы я хотела видеть среди выступающих, и я назвала Марину Климову и Сергея Пономаренко, Александра Фадеева, Виктора Петренко и Оксану Баюл. Может быть, еще Юкио Сато, потому что Сергею нравилось, как она катается. Я помню, как он смотрел выступление Сато по телевизору на Олимпиаде 1992 года и очень ее хвалил. Брайан Бойтано сказал, что тоже хотел бы кататься для Сергея. Еще мы включили в программу тринадцатилетнего сына Марины, Федора Андреева, для которого Сергей всегда был как старший брат. Ну и конечно, весь состав шоу «Звезды на льду»: Скотт, Кристи, Курт, Розалин и остальные — мы были как одна большая семья.

Многие хотели участвовать в вечере памяти — Брайан Орсер, Ллойд и Изабель, Пол Мартини и Барбара

Андерхилл, Майя Усова и Алексадр Жулин, Артур Дмитриев со своей новой партнершей... Однако мы были ограничены во времени и не могли пригласить всех. Прилетела и мама Сергея, Анна Филипповна. Она впервые выехала за пределы России и остановилась у нас, вместе с моими родителями, в Симсбери. Для меня было очень важно, что она смогла быть вместе с нами в вечер, посвященный памяти Сергея. Конечно, это было непросто. Мои родители мало с ней общались, и вот нам всем пришлось жить под одной крышей в течение двух таких волнительных недель. Особенно огорчало то, что Анна Филипповна все время плакала, а это, в свою очередь, действовало на Дашу, и она тоже плакала. Мать Сергея видела его фотографии на стенах, на столиках, в каждой комнате и снова принималась плакать. И милая, добрая Даша подходила к ней и спрашивала: