Олег Слободчиков - Сын леса

Наверное, в сознании каждого зверя есть представление об идеальном логове и об идеальном месте для него. Есть нечто необъяснимое в том, что заставляет медведя устраивать берлогу там, где никогда не выберет логово волк или рысь. За последние десять лет жизни в горах Алик строился трижды и каждый раз искал одно и то же: сухую поляну возле ручья, где лес и скалы. Распадок, куда он перевалил, вполне подходил для жизни и заработков, но Алик даже не стал спускаться вниз: прикинул сколько там можно нарезать эфедры, и пошел по склону к реке, чтобы ее берегом опять выйти к лагерю. Здесь лес был слишком далеко от устья ручья, а жить на солнцепеке среди колючих кустарников и осыпей ему не хотелось.

У реки Алик остановился возле каменного прижима. Козья тропа уходила вверх.

Но он не стал карабкаться по ней, а попробовал обойти прижим по воде. Выглянув из-за скалы, отпрянул назад: возле скотопрогонного моста стоял «уазик». Два казаха в гражданском курили возле машины, у одного на плече висел автомат Калашникова.

Не первый раз за день Алик выругался про себя: то ли места непутевые, то ли просто не везет… Скинул рюкзак, вареное мясо бросил в воду, штормовку с пятнами крови утопил в заводи и придавил тяжелым камнем. Он еще раз внимательно осмотрел штаны, рюкзак, сапоги и полез вверх по тропе. Его заметили. Автоматчик поднял ствол и крикнул по-русски:

— Стой!

Шофер вытащил из-за водительского сиденья еще один автомат. Из салона вылез пожилой азиат в милицейской форме. Алик по-волчьи всем торсом обернулся, сжал зубы и, сутулясь больше обычного, заковылял прямо на стволы, исподлобья поглядывая на вооруженных людей.

— Руки! — кратко скомандовал стриженый круглоголовый парень в сером костюме.

Алик показал мозолистые ладони и опустил их. Пожилой шагнул на мост, козырнул и на чистом русском языке представился:

— Майор Сегизбаев, начальник РОВДа.

— Травник Истинбетов! — в тон ему ответил чикиндист.

Головастик опустил автомат, зашел сбоку, ловко освободил задержанного от рюкзака, ощупал одежду, даже голяшки резиновых сапог, повертел в руках бритвенной заточки складной нож — не придерешься, такой в любом магазине купить можно. Майор внимательно изучал документы. Даже оттиск печати на договоре вычитал.

— Какой дурак тебе паспорт выписал?

— Знал бы того ишака, сам бы в глаз плюнул, — ответил чикиндист с самым серьезным видом.

Майор вперился взглядом в глаза задержанного. Тот выжидательно выдержал этот взгляд.

— Смотри! — начальник насмешливо протянул паспорт круглоголовому. — Истинбетов Алик Кошибаевич — русский! — Ткнул пальцем в раскрытый документ.

— Говорят какой-то пьяный чабан Кошибай меня в лесу нашел и в приют сдал…

Будто его об этом просили! — настороженно пошутил Алик, проглотив оскорбление.

— Ладно! Где оружие? — спросил майор, как бы между прочим, снова опуская глаза к документам.

— Не имею! — так же коротко ответил Алик.

— Врешь! Мы возле твоей палатки патроны нашли. — Промахнулся майор: патронов у Алика не было.

— Что молчишь? — резко вскинул он глаза.

— Я патронов в палатке не оставлял.

— А где оставил?

— Ищите…

— Почему кровь на рукаве? — схватил его за руку Круглоголовый.

— Палец ободрал на осыпи, — злорадно сунул майору под нос руку Алик.

— Врешь, да возиться с тобой некогда, — майор нехотя вернул документы.

Алик сунул их в карман, старательно заколол его булавкой, стал собирать в рюкзак разбросанные по мосту вещи и продукты. Обыскали его умело и на совесть.

— Проходил здесь кто-нибудь? — дружелюбней спросил майор. — Может что заметил? Кассира на ферме парень вроде тебя застрелил и ушел в горы.

Стволы автоматов с кривыми обоймами смотрели в землю, по-свойски болтаясь на плечах водителя и круглоголового. Последний даже подмигнул:

— Дело серьезное! Может быть, вчера что заметил? Должен же ты нам помочь?!

«Помоги вам, — подумал Алик, — потом затаскаете». И все же клюнул на байскую ласку, поганенько скривил рот в ответной улыбке, был бы хвост — непременно вильнул бы им, и ляпнул:

— По этой дороге двое прошли вверх: мужчина и женщина.

— Во что одеты? — впился в него глазами майор.

— Он в клееных сапогах сорок второго, она в кроссовках.

— Как одеты, спрашиваю? — нетерпеливо перебил майор.

— Я только следы видел!

— Откуда знаешь, что женщина? Может подросток?

— Так аккуратно ступают только городские женщины…

— Так, так! — процедил Круглоголовый, и черные раскосые глаза его снова подернулись ненавистью: — Ничего не видел, ничего не знаю… Мы на дороге никаких следов не заметили, а он по походке горожан от аульных отличает…

«Дур-рак!» — выругался про себя Алик, багровея и опуская глаза. Закурил, отвернувшись от сверливших его взглядами.

— Можно идти? — спросил, поскольку его больше ни о чем не спрашивали.

— Иди, пока! — нехотя разрешил майор.

Алик, сутулясь, закосолапил по бревнам моста. Зубами скрипел: как юнца поймали на слове. Хоть говорили как со скотом…

Уазик, резко развернувшись, пополз вверх по заросшей травой дороге, но она заканчивалась в полусотне метров от моста, переходя в широкую конную тропу.

Машина снова развернулась и запылила вниз по ущелью, в обратную сторону.

Алик сел, подождал, когда она скроется за поворотом, скинул рюкзак и поплелся берегом за утопленной штормовкой. Жаль было выброшенного мяса.

Мышей в лагере прибывало. Всю ночь они лазили по натянутому тенту палатки, шелестели полиэтиленовыми мешками, мешали спать. Из-за них толком не выспался. Утром сложил палатку и стал набивать рюкзак. Путь предстоял по левому берегу реки. Хотелось обследовать все пади, выйти к границе участка, затем переправиться через реку, обследовать два притока правого берега. Эфедры там не могло быть, но свои места надо знать.

Алик залил костер. Солнечные лучи уже скользили по лесистому северному склону хребта. Сверкали белые выбросы лавин, подмытые течением реки. Свежий ветер нес запахи снега и талой земли. Отшагав по тропе километров пять, он остановился возле ручья. Падь, из которой ручей вытекал, поросла густым кустарником, но немного выше было то, что надо: скалы и лес. Алик стал продираться к ним сквозь колючки, выбрался на склон и еще издали узнал место своего будущего жилья, как, наверно, зверь узнает будущее логово. Поросший можжевельником склон обрывался к ручью отвесной гранитной скалой, под ней была площадка. Чистый ручей огибал ее и водопадом скатывался в небольшой природный бассейн. Алик опустился перед ним на колени, напился и сел, посматривая по сторонам. До реки минут пятнадцать ходьбы, до моста — полчаса.

Эфедры поблизости нет, сухостоя мало — трудновато будет строиться, забрасывать продукты и ходить на работу. Но избушка будет скрыта от чужих глаз и без нужды никто не придет в гости. Ощущение защищенности и покоя, перевешивало здравый хозяйский смысл.