Вячеслав Солдатенко - Разводы [сборник]

Будут люди, деньги, дороги! Отыграем плохо – пропадут Мстёры. Через пятьдесят лет только тайга с медведями останется.

В действительности всё было очень плохо. Текста никто не помнил. Актёры играли что угодно, только не итальянских аристократов. На прощание Ваня сказал, что будет признателен всем, кто найдёт время повторить слова. До премьеры полно времени, сутки с хвостиком.

Он не мог заснуть. Сидел, читал. Представил, как после спектакля – уже послезавтра – станет собираться домой. И каким потерянным он будет в Москве. Какое там, наверное, всё чужое стало.

В три ночи примерно услышал, как по улице пробежали люди. Потом ещё. Ночные забеги для Мстёр – редкое событие. Потом крикнули в раскрытое окно:

– Режиссёр, твой клуб горит!

И снова топот. Тут и Ваня побежал.

Клуб горел ясным, ровным пламенем. Не однобоко, как это делают заброшенные сараи. Полыхало красиво и симметрично, со всех сторон. Сразу видно, очаг культуры и интеллигенции.

Ваня рвался внутрь, кричал «костюмы!», «декорации!», «убью, суки!».

Державшие его люди отмечали невиданную для дрыща силищу.

Под утро приехали пожарные, намочили головёшки. Из театрального реквизита уцелела лишь бутафорская колонна. Её с вечера вынесли на улицу ради фото на память, а вернуть забыли.

На рассвете приехали майор Петя с женой Леной.

– Соболезную, – сказал майор и обнял Ваню.

– Мы найдём этих сволочей! – пообещала Лена.

– Каких сволочей?

– Неужели ты думаешь, клуб сам собой загорелся? Какой же ты наивный! Непонятно, как ты дожил до… тебе сколько?

– Двадцать восемь.

– До двадцати восьми лет!

– Да какая разница! Театр сгорел, можем расходиться.

Лена всплеснула руками, майор покачал головой.

– Собирайся, мы тебя забираем!

– Куда?

– Поедешь на дачу. Баня и хреновуха – лучшее средство от нервного срыва.

– И раки! – добавил майор и поднял палец.

– Да, и раки!

Ваня провёл по лицу рукой, размазал сажу.

– Нет у меня никакого нервного срыва.

Вместо логичного ответа «тогда мы тебе его устроим», майор сказал:

– А ведь он прав! Сейчас нельзя отдыхать! Главное – найти поджигателей!

Иван кивнул:

– Точно! Найдите поджигателей! Пусть они нам к вечеру клуб отстроят как было!

– Всё-таки есть немного нервный срыв! – обрадовалась Лена. – Жди тут. Мы скоро.

Была надежда, что они увлекутся следствием и пропадут хотя бы на неделю. За семь дней Ваня мог бы сбежать достаточно далеко. Но майор с женой вернулись всего через час. С собой привезли футболиста Стаса. Глаз спортсмена подбит, запястья стянуты шнурком. Недовольно смотрит с заднего сиденья.

– Оказывал сопротивление, – сказал майор.

– Точно он?

– Обзвонили заправки в радиусе ста километров, это несложно, их всего пять штук, спросили, кто покупал бензин в канистры. Велели прислать видеозаписи.

Майор потряс телефоном, показывая свою техническую просвещённость.

– Так вот, кроме него – никто не покупал. А уж эту морду все в округе знают. Причём орудие преступления покупал не на местной заправке, а поехал в Ковров. Следы заметал, дурак. Чем и вызвал подозрения.

– Может, для мотоцикла?

Майор и Лена переглянулись с умилением – как беспомощны и доверчивы бывают режиссёры. Если бы Ваня вёл следствие – Стас бы его обманул. Но не Лену с майором.

– Мы ему сразу предъявили. Мотив: ревность. Возможностей совершить преступление – хоть сто раз. Алиби нет. Домой вернулся под утро. К тому же угрожал тебе прилюдно.

– Отпустите его. Он дурак. Мало ли что ляпнул сгоряча.

– И последнее доказательство, – сказал майор, – преступник сознался.

– Сам?

– Пришлось давить на психологию.

И майор показал чуть припухший кулак.

Дослушав полицейского, Ваня пошёл в церковь. Один. И долго там беседовал со стариком на иконе. Присутствовавшие старухи утверждают, что в беседе слышались два голоса. Не присутствовавшие и не старухи сошлись на том, что Ваня сбрендил. Совсем неудивительно, при тонкой психике и свалившемся горе.

Он вернулся, собрал актёров и сказал речь, начав её словами песни:

– Баста, карапузики, кончилися танцы!

Депутаты всё равно приехали. Утром следующего дня колонна чёрных лимузинов была замечена сначала у коровника, потом где попало. Большие люди выходили из машин, в дорогих костюмах, осматривали кусты и заборы. Говорили с местными. О каждой остановке специальный мальчик докладывал Ване. Откуда мальчик черпал информацию – осталось загадкой.

Он вбегал в кабинет, говорил:

– Молочную ферму осматривают!

– Хорошо, – отвечал Ваня.

Потом:

– В мастерские приехали.

– Что там?

– Все трактористы трезвые и злые! Много матерятся!

– Хорошо, – снова говорил Ваня.

Потом:

– В школу приехали! Обедают!

– Пора. Всем приготовиться! – скомандовал режиссёр.

Через полчаса делегацию вывезли на центральную площадь. Предложили рассесться на лавках под навесом. Плотник Степаныч рекомендовал не ёрзать. Конструкцию собирали ночью, некоторые доски остались неструганы. Занозы из задниц мы потом достанем, обещал Степаныч, но лучше избежать.

Голос плотника заглушал шум листвы и вообще все звуки. К щеке Степаныча приклеена была трубочка радиомикрофона. Все актёры получили это чудо. Ваня с вечера куда-то звонил и материализовал грузовик аппаратуры.

Иван Сергеевич прогнал Степаныча с площади и сам обратился к делегатам. Он сказал:

– Дорогие друзья. Наш драматический театр сгорел. Пожар, возможно, был лучшим его представлением. Сгореть за день до премьеры – это само по себе перфоманс. Но актёры здесь, и они рвутся в бой.

По понятным причинам мы будем играть в своей обычной одежде. Костюмы тоже сгорели. Из декораций сохранилась вот эта колонна из прекрасной фанеры. В нашем спектакле она играет двойную роль. С одной стороны, напоминает, что действие происходит в Неаполе XVII века. С другой – показывает, насколько условна вся эта театральная шелуха, насколько она вторична по отношению к подлинным чувствам, недостатка в коих, я вас уверяю, сегодня не будет.

Итак, мы начинаем. Чистый экспрессионизм. Вообразите взмывающий в небо занавес.

Ваня поклонился, отошёл в сторону. В центр площади вышла Люба, вынесла стул. Уселась. Как могла изобразила спящую графиню. Дыхание ровное, глаза закрыты. За её спиной, крадучись, пробежали Ваня и глава сельской администрации Олег Борисович Бондарев. Перебежав на другой конец площади, они заговорили:

– Тристан, атас! Валим отсюда!

– Влипли по самые гланды!

– Думаешь, она нас засекла?

– Ещё бы! Топаешь как слон! Она же не глухая!

Бондарев сорвал с себя кепку и запустил абы куда. Кепка шлёпнулась под ноги Любе. Девушка открыла глаза и потрясла кулаком вслед убежавшим.