Виктор Пелевин - Искусство легких касаний

Акинфий Иванович покачал головой и замолчал. Когда молчание стало тягостным, Иван спросил:

— Что же он объяснил?

— Сказал, что власть Кроноса над живыми существами осуществляется через время. Каждому отмерен свой срок. Время — своего рода проклятье. Приговор к смерти. И одновременно благословение, потому что, кроме времени, у живых нет ничего вообще. По сути, они сделаны из времени. Отняли время — отняли все.

— Время — деньги, — сказал Андрон.

— В том числе, — кивнул Акинфий Иванович. — В культе Кроноса было несколько этажей — для профанов, адептов, посвященных и так далее. Жертвы приносили на всех этажах. Но смысл у жертвоприношений на каждом уровне был разный. Внизу просто просили бога о какой-нибудь малости — чтобы груз доплыл до места, такое в Карфагене чаще всего было, там все приторговывали. Или чтобы урожай взошел, судебное дело разрешилось и так далее. Серьезные жертвы приносили во время войн — но это тоже, в общем, тупой уровень. А вот на самом верху… Там суть вопроса понимали очень хорошо — и вступали с богом в неэквивалентный обмен.

— Что это такое?

— Когда дают больше, чем просят. Богу предлагали много чужого времени — и просили в обмен немного личного. Возвращали гораздо больше, чем просили. Это делали по особому древнему ритуалу, и бог на него отзывался. В самом центре культа Баала стояла группа людей, которые давно такой обмен наладили. Они фактически приобрели бессмертие и жили с незапамятных времен. Их называли темными бессмертными …

Эти слова Акинфий Иванович опять произнес с густым кавказским акцентом, чтобы выделить их грозный смысл. Но получилось неожиданно смешно.

— Томные безмерные? — повторил Тимофей, и друзья захихикали.

— Темные. Темные бессмертные, — отчетливо повторил Акинфий Иванович.

— С незапамятных времен — это сколько лет?

— Столько, сколько стоял Карфаген, — ответил Акинфий Иванович. — И даже раньше. Намного раньше.

— Это Жорес говорил? А он откуда знал?

Акинфий Иванович обвел слушателей глазами.

— Жорес этот, — сказал он, — был одним из них.

— Он что, сам признался?

— Я сразу понял, как про них услышал. Прямо холодом повеяло. И ясно стало, откуда он про древний мир столько знает.

— А как он на Кавказе оказался?

— Когда римляне разрушили Карфаген, они убили темных бессмертных. Искали их всюду. Типа как Ганнибала.

— А что, бессмертных можно убить?

— Конечно, — ответил Акинфий Иванович. — Бессмертный в человеческом теле — это как бутылка со временем. Если аккуратно подливать в нее время, бутылка будет сохраняться. А если ее разбить, время сразу вытечет. Но римляне убили не всех. Многие скрылись заранее и уехали в глушь. Некоторые поселились на Кавказе у этой горы. Они решили, что это тайный знак, посланный им Баалом. Здесь им удалось возобновить контакт со своим богом. Но храмов они уже не строили. И статуй не ставили — если не считать этих рогов на скале. Вообще не привлекали к себе внимания, с умом пользовались своей великой силой, грамотно смешивались с волнами переселений и так далее. И этот Жорес был из них самым последним. Он до сих пор приносил Баалу жертвы по старому ритуалу, только заменил человеческую молодежь на ягнят. Так он сказал, во всяком случае.

— А бог согласился?

— Видимо да, — ответил Акинфий Иванович. — Раз он эти жертвы принимал и продлевал Жоресу жизнь, значит, Жорес был ему зачем-то нужен… Я, кстати, по ходу и выяснил, почему его Жоресом звали.

— Да, — сказал Валентин, — почему? Это ведь не особо древнее имя.

— Имена для таких людей как перчатки. Его настоящее имя было другим, просто звучало похоже на «Жорес». «Джируз», или что-то вроде.

— Он вам его назвал?

Акинфий Иванович усмехнулся.

— Не мне…

— А кому?

— Слушайте дальше, малята. В общем, я ему говорю — вы, Жорес, как я вижу, человек не просто продвинутый, а продвинутый до самого упора. Может, уже и не человек вообще. Зачем вам приблудный московский экстрасенс? Какая от него польза? А он отвечает — видишь ли, Иакинф, в отношениях с людьми помочь ты мне не можешь. Но в отношениях с богами есть свой ритуал и свой этикет. И дело тут не в продвинутости, а в благоговении и почтительности, потому что для богов между людьми разницы особой нет — все черви…

— Про рога когда расскажете? — напомнил Валентин.

— Вот как раз и подошли, — ответил Акинфий Иванович. — Как ты думаешь, спрашивает Жорес, зачем тут вырубили на скале рога? Затем, чтобы бог узнал форму горы и узнал рога статуи, которые находятся там же, где были у древнего памятного изваяния. Бог считывает сложный геометрический рисунок и понимает, что обращаются к нему те самые лица, что и две с половиной тысячи лет назад, или раньше. С другими, может, он и говорить не станет. Или будет, но совсем по-другому. Хорошо, отвечаю, это понятно — но я-то вам зачем? А затем, говорит, что к божеству всегда обращались по определенному ритуалу. И это так же важно, как форма горы и рога на нужном месте. Бога вызывал специальный герольд, наделенный, как у вас выражаются, психическими сверхспособностями. Он указывал богу на жертвователя и жертву. И только потом сам жертвователь решался предстать перед богом… Я спрашиваю, а где ваши ягнята? Он рукой махнул — мол, не твое дело. Ягнят в другом месте сожгут. На мясокомбинате. По документам проведут как инфицированных. Там все готово. Главное, чтобы Двурогий понял, что подарок от меня. Для этого ты должен к нему обратиться…

— Что-то он крутил, — сказал Тимофей. — Неубедительно как-то… Неправдоподобно и замысловато.

— Вот и мне тоже так показалось, — ответил Акинфий Иванович. — Я прямо кожей ощутил, что тут какой-то подвох. Слушай, говорю, Жорес, а под статью ты меня не подведешь, случайно? Он засмеялся даже. Да успокойся, отвечает. Тебе только и надо, что сказать перед костром несколько слов. Объявить на древнем языке — мол, прибыл гонец из Пизы. Дальше буду общаться я сам, а ты помалкивай. Но почему именно я, спрашиваю. Да потому что у тебя способности, говорит. Ты духов чувствуешь. Сквозь тебя моя просьба пройдет. Я как услышал по радио, каким ты голосом Ардуха призываешь, сразу понял, что ты мне и нужен, Иакинф… А сам еле ухмылку прячет.

— Вы согласились? — спросил Иван.

Акинфий Иванович кивнул.

— А что делать было? Мы же там не вдвоем отдыхали. Там джигиты его в соседних палатках были. Что будет, если откажусь, непонятно. С другой стороны, просил он меня, в общем, о малости. Что-то там такое возгласить у костра за серьезные бабки. Позвать какого-то бога. Да я их каждый день звал за копейки, как пылесос. Какие проблемы?

— А не страшно было?

— Чего?

— Что бог услышит и…

— Нет. Страшно было, что джигиты зарежут, если не так себя поведу. И прямо на месте прикопают. Я только к этому моменту соображать начал, что никто, собственно, не знает, куда я из Нальчика уехал. Да и кто вообще меня хватится? Мало ли в России бродячих экстрасенсов…