Виктор Пелевин - Искусство легких касаний

Одиночество, страх будущего, сложная материальная ситуация — и такой надежный, такой взрослый мужчина на соседней даче. Нетрудно додумать остальное. Но приличные люди подобное вот именно что додумывают, а Голгофский подробно излагает на двухстах с лишним страницах своего опуса. Целых три главы — которые в основном и обсуждала феминистическая критика.

Что тут сказать?

Наш автор, видимо, вспомнил, что пишет не оккультно-конспирологический трактат, а роман, которому, как утверждают маркетологи, обязательно нужна любовная линия. Ох, лучше бы он этого не делал.

В одной из французских глав он пишет:

«Чем отличается клоун от климактериального мужчины? Клоун понимает, что выглядит нелепо».

Голгофский имеет в виду наряды пожилых парижских модников (он упоминает Джона Гальяно и других модельеров). Но в результате он выносит приговор самому себе. В двадцать первом веке изображать из себя Дон Жуана — это примерно то же самое, что в двадцатом публично планировать подкоп под Кремлевской стеной. Вот, кстати, как об этом пишет сам автор:

«НКВД не дремлет, и есть волнующая поэтическая несправедливость в том, что болтливого сердцееда в наши дни карает не кто-то, а внучки и правнучки особистов, охранявших когда-то фаллические башни Кремля. Здесь можно, наверное, говорить о циркуляции одной и той же энергии, приноравливающейся к разным эпохам: вода становится то паром в бронепоезде Троцкого, то острым гулаговским льдом, то вагинальной секрецией на службе добра и прогресса…»

Сомнительная метафора — но хорошо уже и то, что Голгофский побаивается крепких зубов освобожденной вагины. С этого и начинается гендерная справедливость.

Впрочем, при всем нашем сочувствии радикальному феминизму мы уверены, что ни одна из активисток, возвысивших свой голос против тестостеронового ублюдка , так и не прочла роман Голгофского до конца (иначе в нашем дайджесте не было бы необходимости). Зато все они, конечно, подробно изучили те три главы, где речь идет о романе Голгофского с Ириной.

Голгофского — справедливо, на наш взгляд — обвиняют в мизогинии. Он подходит к женщинам совсем не так, как следовало бы в двадцать первом веке. Он любит их телесно и индивидуально, а не общественно и коллективно в лице их идейно-политического авангарда, то есть в прогрессивном смысле не любит вовсе. А это, как ни крути, мизогиния и есть — причем отягченная объективацией.

Голгофский сам подставляет активисткам и правую щеку, и левую, и многое другое. Сообщим по секрету, что у распри этой долгая предыстория — наш автор далеко не всегда бывает так элегично элегантен, как в этом романе. Вот что, к примеру, он писал под псевдонимом «Онан-Варвар» в колонке для мужского интеллектуального сайта «Альфа Х~Й» (приносим извинения за язык этого малопочтенного источника):

«Любая дурочка-товаровед из сраного онлайн-путеводителя по недорогим ресторанам может сегодня невообразимо поднять статус своего высказывания, хуесося враждебную пельменную с позиций т. н. «прогрессивной повестки» — и потребители будут доверчиво принимать эту анфакабл @#$%&*, кое-как транслирующую не до конца понятные ей запахи с чужой кухни, за юную совесть мира, на которую не грех и подрочить. Моральное негодование, как и было сказано — кратчайший путь в кэш…

«Однако если отбросить раздражение и говорить серьезно, за всеми этими девичьими попытками инкорпорировать в локальный дискурс фрагменты американского культурного кода стоит на самом деле тот же заблудившийся, но не менее от этого трогательный репродуктивный импульс рептильного мозга, который заставляет телочку попроще вынимать перед самцами последний айфон… Мы же не требуем от киски глубокого понимания того, как эта штука работает, почему оказалась у нее в сумочке и зачем она на самом деле вытаскивает ее сейчас из своего влагалища. С разносчицами приблудных нарративов и прочей микроинфлюэнцы следует вести себя так же снисходительно. Только сострадание, только любовь, только личная гигиена…» [8] справедливости ради добавим, что наш автор применяет подобный подход не только по отношению к женщинам. Вот что Онан-Варвар пишет по другому поводу: «Отцы и деды помнят, что в прошлом веке существовал стандартный стилистический идентификатор: идешь по московской улице в правильно протертых синих джинсах (ценился особый оттенок небесной голубизны) — и ты уже не какой-то там Павлик Морозов, а нормальный алхимизированный герой, стряхнувший с ног совдеповский прах. Сейчас, после нескольких катастроек, кажется, что такого больше не может быть — но только на первый взгляд. Потому что любой рыцарь прогрессивного образа (они сегодня похожи на бородатых женщин), сочащийся у себя в бложике идеологией и лексиконом американского фрик-шоу — это все тот же грустный совдеповский дебил, выгуливающий на райене свой новенький синий деним за неделю до общесемейного пиздеца. Но кого упрекнешь? Герой нашего времени, увы, чаще всего сводится к невостребованной брачной раскраске, тихо дрочащей в углу на навеянную интернетом мечту». Из остатков уважения к К. П. Голгофскому хочется верить, что здесь перед нами банальный реакционный треп, а не скрытая гомо- и трансофобия. — Ред.

Особо очаровательно выглядит это «по недорогим ресторанам». Онан-Варвар у нас ходит по дорогим. Не то что некоторые дурочки. И пусть читательницу не вводят в заблуждение слова про сострадание и любовь — вот цитата из другой колонки:

«Железной метлой следует очистить родную культуру от охуевших — то есть, простите великодушно, опизденевших — активисток Демократической партии США, выдающих себя за российскую фемтеллигенцию».

После таких слов хочется спросить Онана-Варвара уже серьезно — вы хоть понимаете, в каком направлении вы сейчас подталкиваете страну? Вы что же, мил человек, хотите заменить их [о…ми] активистками Республиканской партии США? А вы их когда-нибудь видели? Хоть в бинокль? Да или нет?

Все это, впрочем, еще можно понять и простить — подумаешь, обиделся человек, с кем не бывает. Но вот употреблять, даже в шутку, оборот «кровавые зверства пиздофашизма» (sic!) Константину Параклетовичу не стоило бы совсем. По степени безвкусия это можно сравнить разве что с идиотскими попытками издателей объявить пожар Собора Парижской Богоматери пиар-акцией, приуроченной к первому изданию «Химер и Шимер».

И уж совсем глупо после всего этого протаскивать отчет о своих победах над молодой доверчивой девушкой в публичное пространство, где идут важнейшие дебаты с участием депутатов Государственной думы и зорко цветет гендерная совесть нации. Тем более когда описания выдержаны в таком вот ключе: