Игорь Савельев - Лицей 2018. Второй выпуск [антология]

— Кузьма, мы с Егором думаем податься на заработки. Хотели спросить, ты точно решил нас… распустить типа? Хорошо же начали. Нас боялись. Черти действительно сваливают. Не все, но многие. Пока они не знают, что мы это… всё. Теперь бы цыганами заняться — помнишь, ты хотел? Перестреляем их, а? Или по голове настучим? И дело с концом. Нам все местные спасибо скажут. Будем сами тут власть, нам и приплачивать за защиту начнут. Чем плохо? Тебя тут все уважают, даже начальство, даже менты.

— Да, я знаю. Я это заслужил.

— Правда? — злобно улыбнулся Никита. — А мы, стало быть, нет? Ты один герой?

Кузьма помедлил с ответом. Где-то в его комнате, в ворохе вещей, лежала в шкатулке маленькая золотая звезда, которую генерал вручил за удержание чертова вокзала, стертого в порошок под конец боев.

Сколько бы ополченцев погибло, не приди на помощь отряд Кузьмы и им подобные? Если бы не подул могучий северный ветер, если бы к делу не подключились специалисты?.. Половина сопротивления была бы выжжена артиллерийским огнем в Херсонском котле, а вторая заморена голодом и раздавлена в Одессе — и укро-америкосам не потребовалось бы для того ни четырех лет, ни даже четырех месяцев. Все бы решилось быстро.

— Ты тоже. Все вы, — согласился Кузьма медленно, весомо.

— Короче. Я не за этим тут. Я к тебе с последним предложением. От нас обоих. Егор там тоже, ждет на улице. Возвращайся. Ребята соберутся, я тебе говорил. Плюс у меня как минимум трое, кто готов…

— Не нужны нам никакие люди со стороны! — громыхнул Кузьма и осекся, вспомнив, что говорил Никите еще в самом начале: «Опираться будем на тех, кто воевал. Только себе можно доверять».

Никита тоже вспомнил и улыбнулся.

— Хорошо, Кузьма, все будет как ты любишь. Боевое братство, взаимовыручка, ну?

В ответ Кузьма рассмеялся.

— Ты не убедишь меня, — доброжелательно сказал он. — Не трать, Никитка, свою молодость на авантюры, иди работай. Делай семью, это самое важное.

— Зачем? — Тот искренне удивился. — Смотри. Думаешь, я это мог бы себе купить, если бы просто работал на заводе? — Он выложил новый телефон. — А это? — Он показал «умные часы» на запястье.

— Это чего?

— Ничего, — передразнил Никита. — Ты как дед мой. Нет бы повеселиться, почитать хоть, что в мире творится, изобретается. Темный ты, как старик! А вроде не старый еще. Хуже бати моего, ей-богу… Не знаю, в общем. Ты много теряешь. — Никита встал, огляделся. — Мог бы жить в нормальном месте, телок трахать. Катьку, например. Разве не хотел бы ее… того! — он сделал жест руками. — Как следует? Тебе что, шестьдесят? Че ты засел тут? Пошли порядок наводить!

Кузьма усмехнулся, но не ответил. Сидел и смотрел мимо Никиты.

— Ты мне одно скажи: ты как это видел? Ведь не собирался просто всё бросить? Что ты хотел в итоге? Денег? Или чего?

После короткого раздумья Кузьма сказал:

— Хотел, чтобы в Крае жили хорошие люди и чтоб спокойно было моим вот, — он кивнул в коридор. — Чтоб счастливо и безопасно им жилось.

— Ну! — Никита опустил протез на его плечо и наклонился. — Так чего поменялось-то, не пойму?

Кузьма долго молчал, потом с примиряющей улыбкой сказал:

— Война, Никита, начнется, если продолжим… а это… — Он не договорил, хотя слово «неправильно» повисло на языке. — А у меня дочь…

— Да какая война! Чего ты лапшу мне вешаешь?! Знаешь что! Пошел ты! — крикнул Никита. Его лицо исказила злоба. — Высокомерие твое задрало конкретно! И, кстати, где мои и Егора деньги?

— Я тебе сказал еще тогда. Как продам оружие, ты свою часть получишь.

— А не вешаешь ли ты мне?.. Мне, может, мои деньги сейчас нужны!.. Давай я сам продам, у меня день займет!

Кузьма поднялся, надвигаясь на него. Он считал ниже своего достоинства спорить и вообще говорить о деньгах, тем более все знали, что своих он положил на это больше всех. Впрочем, и расставаться с оружием действительно не спешил, понимая, что оно запросто угодит в плохие руки, и непривычное, нелогичное промедление угнетало его.

— Нет, продам сам. Когда найду людей надежных.

— Если ты мне вешаешь…

Кузьма взорвался:

— У тебя мое слово, чего тебе еще надо?! Катись теперь! Заработай нормальной работой, если тебе всё не хватает. Когда продам, вы свое получите. Но если узнаю, что устраиваешь тут, задушу своими руками!

— Ты меня не пугай! Я тебе не Егорка — сам убивал и делать это умею! Мы еще посмотрим, кто кого! Еще подождем, но если ты так и будешь сидеть тут и в мудях ковыряться, я сам заберу!

Никита хлопнул дверью. На улице его ждала машина. Кузьма не видел, но был уверен, что в ней сидит Егор. Эти двое всё больше беспокоили его.

Следующие дни он гулял по центру, слушая разговоры людей и дознаваясь у знакомых, не беспределил ли кто. Отвечали, что тихо. Получалось, с тех пор, как группа Кузьмы вышла из дела, обстановка только улучшилась. Некоторые кавказцы закрыли магазины, ресторан Юнуса так и не работал, но отъезд людей из поселка прекратился.

На третий день он увидел Егора и Никиту на краю продуктового рынка. Те заметили его, улыбнулись, помахали, потом поспешно сели в машину и уехали. Кузьма чувствовал, что в поселке существует несколько болевых точек, в которые они могут ударить: его дом, настырная журналистка и художник.

Впрочем, беда пришла с другой стороны. Однажды вечером, когда Кузьма уже собирался ехать домой, позвонил Павел.

— Кто-то твоего друга ограбил, ну и это…

— Чего «это»?

— Кузьма, надо бы тебе приехать.

К дому Санька уже подтягивались зеваки, в основном с соседних участков, но Кузьма всех растолкал и вбежал на крыльцо первым. Здесь стояли Павел и молоденький участковый, заполнявший какие-то бумаги. Заглянув в неосвещенные сени, Кузьма увидел, что прямо перед дверью в жилую комнату лежит продолговатый предмет, а вокруг все залито кровью. В комнате был страшный беспорядок: выпотрошены все шкафы, полки, ящики, расшвыряны вещи.

— Ох, черт. А ты как тут оказался? — спросил он Павла.

— Позвонили мне.

— Санек?

— Ну да. Ты как-то просил за ним присмотреть, помнишь?

— Нет.

— Просил… Вот, пригодилось бы. Извини. Опоздал я. Ограбили мужика, ну и…

Приехал наряд полиции. Мужчины сурово посмотрели на Кузьму, но ничего не сказали. Потом еще машина. Оперативник начал лениво ковыряться в сенях. На труп скупо пролился электрический свет.

— Ого, — сказал молодой полицейский, увидевший, возможно, убийство впервые. Ветераны поглядели на тело и не обнаружили ничего необыкновенного.

— Выйдите-ка.

Кузьма поначалу ощутил острый прилив адреналина, желание непременно что-то сделать, но постепенно это чувство притупилось. Он подумал, что всё происходящее, даже смерть Санька, на самом деле не стоит внимания, а что-то по-настоящему значительное вот-вот случится. Только не мог понять что.