Йожеф Балаж - Посреди земли

— Понимаю, — ответил Лаци. Это и в самом деле было понятно, не понимал он только, почему все так громко смеются, будто идет веселое представление в кабаре. Он вопросительно взглянул на Бартоша, но на смущенном его лице прочел такую муку, словно того распинали на кресте… Конечно, Лаци разбирало любопытство, но он и позднее из такта не стал об этом спрашивать у Бартоша.

Хотя возможностей было много, ведь теперь они виделись не только в институте, но и после работы часто бывали вместе. Женщины-сотрудницы давно потеряли к Бартошу интерес, считали его несовременным. Приятеля, с которым можно было бы поехать в загородный ресторан или сходить в летний открытый театр, у Бартоша не было.. Новых знакомств он не заводил и потому повсюду и везде таскал за собою Лаци; а теперь, когда он познакомился с родителями мальчика, Лаци разрешали оставаться с ним хоть до позднего вечера.

Любознательность парнишки не имела границ, его интересовало буквально все. Он так старался овладеть профессией строителя, будто считал это своим священным долгом.

— А знаете, дядя Габи, что мне больше всего нравится в вашем отделе?

Бартош вскинул голову, с интересом ожидая, что скажет Лаци.

— Высокий уровень социалистической сознательности…

Инженер отвел взгляд в сторону, отхлебнул еще пива и нарочито небрежно заметил:

— Я рад за тебя. Не пойти ли нам сегодня в кино, как ты на это смотришь?

Но мальчик не желал менять тему разговора.

— А в вас, дядя Габи, мне то нравится, что вы всегда знаете, как правильно поступить… И еще — ваше отношение к работе, дядя Габи. Я такого еще не видел. Вот в прошлом году я работал в другом проектном институте. Вы не рассердитесь, если я не скажу где? Там так работали, там такое творилось…

В тот вечер инженер пригласил своего ученика вместе поужинать, и они засиделись. Бартош время от времени спрашивал о чем-то, а Лаци все говорил и говорил, и у Бартоша было такое ощущение, что этот поток слов захлестывает его и в то же время вливает в него силы, — так было с ним летом на Балатоне, когда он далеко заплывал и не видел впереди ничего, кроме голубого тумана и облаков, тающих в небе.

А на следующий день разыгралась драма. Лаци пошел за книгами в библиотеку, Мишкатаи, не дожидаясь на этот раз, когда его станут спрашивать, сам начал рассказывать, как было дело с заказом на образцовый коровник.

— Вы, может, видели, ходил тут один тип, свое дело, без сомнения, знает, но к кому с чем обратиться — понятия не имеет. Они там у себя решили построить образцовый коровник, чтобы продемонстрировать всем современный уровень развития животноводства. Деньги у них были. И директор покатил в Пешт обивать пороги проектных институтов. А там везде один ответ: на ближайшее время все забито, к нужному сроку подготовить проект не беремся. А им этот коровник позарез нужен. Кто-то посоветовал директору попытать счастья в провинции. Он и к нам приезжал, только не знал, бедняга, к кому обратиться. И вот когда стало ясно, что они со своей затеей сели в калошу, тогда-то мне и поступил сигнал. От кого — секрет фирмы. Я сразу же вошел в контакт с директором госхоза, потом с производственным кооперативом, который помимо хозяйственной деятельности еще и строительством занимается. Кооператив взял себе главный пай в деле, передал его нам, и мы теперь внаем проектируем самый лучший в стране коровник.

Мальчик на лето услышал только последнюю фразу. Если бы он сейчас спросил их о чем-то, они бы развеяли его сомнения дружным смехом, а может, все разом замолчали. Но Лаци сделал вид, будто ничего особенного не услышал.

— Я принес книги, дядя Габи.

Бартош, даже не взглянув на него, еще ниже наклонил голову, уже чуть ли не носом водил по чертежу. Потом неопределенно махнул рукой — туда, мол, положи книги. Мальчик положил их, но через плечо обиженно поглядел на Бартоша. Тот сидел, закрыв лицо руками, потом вдруг вскочил, что-то негромко сказал главному инженеру и, не дожидаясь ответа, выбежал из комнаты.

В конце рабочего дня Лаци снова подошел к столу Бартоша, стал перекладывать чертежи с места на место, будто наводя порядок. Глаза его были прищурены, он словно отгородился от внешнего мира.

Мишкатаи понял, что произошло. В обеденный перерыв он подсел к главному инженеру и все с ним обсудил. Держался Мишкатаи, как всегда, очень уверенно.

В жару в городе пива обычно не найдешь, но директор магазина был земляком Бартоша и дал ему два ящика, Бартош запихнул пиво в холодильник. И вот, отупев от всего выпитого, он сидел у открытого окна в пустой квартире, на маленьком столике перед ним стояли стаканы. Он ждал Мишкатаи, тот позвонил ему и сказал, что хотел бы зайти, если Бартош не против.

— Габика, я слышал, ты берешь отпуск. Я тебя понимаю.

— Ты меня понимаешь? Это невероятно! — Бартош с сомнением покачал головой.

— Не смеешь глядеть в глаза мальчишке?

Вместо ответа — долгий прерывистый вздох.

— Ты не думай, я не такой уж бесчувственный чурбан. Ну, пойдешь ты в отпуск, потом вернешься. Это же ничего не решает, Габика. Проблемы так и останутся проблемами. Налей мне еще пива. Опять придет к нам на каникулы какой-нибудь мальчик, непохожий на других, какой-нибудь новый чертежник или техник, невинности которого угрожает опасность. Потом еще кто-нибудь придет и еще.

Мишкатаи помолчал, выпил залпом стакан пива, закурил.

— Повторяю, это не решение проблемы. Если у тебя не будет возражений и ты не поймешь мое предложение превратно, я с удовольствием помогу тебе перевестись в другой отдел. Есть такое место, которое как раз по тебе. А я обязан о тебе позаботиться, потому что в конечном счете это из-за меня ты попал в такое положение.

— Ты это сделаешь?

Мишкатаи дружелюбно, словно поддерживая павшего духом товарища, похлопал Бартоша по плечу.

— Мне бы хотелось, чтобы ты меня верно понял. Ты, Габика, очень во многом прав, только одно упускаешь из виду — то, что наша работа нужна. Мы извлекаем выгоду из бесхозяйственности, которая есть в плановом хозяйстве, но так, чтобы не нанести урон народному хозяйству. И даже наоборот…

Мишкатаи видел, что Бартош не воспринимает его аргументы, и придвинулся к нему ближе.

— Ну, а этому парнишке, которому ты не смеешь взглянуть в глаза, какую судьбу ты ему предрекаешь? Такую, как твоя?

— Честно говоря, не знаю…

Они еще немного поговорили. Прощаясь, Мишкатаи сказал:

— Со мной, ты видишь, можно договориться, ну, а твоя жена, как она воспримет эту новость?..

Бартош стоял в дверях, пока на лестнице не затихли шаги. Потом вернулся к столу, отодвинул подальше кресло, сел, положил ноги на стол. Он думал о том, что, если бы все было так, как он хотел, он сейчас гладил бы дочурку по волосам или ждал бы, когда сын вернется домой с футбола.