Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга вторая. Звери

Кулаки Матвея сжались до белых костяшек, по щекам загуляли желваки, из горла вырвался злой рык. Он ударил кулаками в землю, взметывая порыжевшие хвоинки. Жаркая волна ударила в голову, прогоняя и растапливая этот ледяной комок, выгоняя его злыми слезами. Он упал на спину и уставился в небо. Серко улегся рядом и положил голову другу на грудь, заглядывая в глаза и тихо порыкивая. Он не понимал, что творится с Матвеем, но знал, что ему плохо и хотел хоть чем-то помочь.

Ярость схлынула, оставив после себя ледяную пустоту, которую нужно было заполнить чем-то. И Матвей взмолился, истово, так, как никогда прежде не молился. Он просил Бога направить, указать путь и дать маме сил его дождаться. Он обязательно ее выручит, любой ценой!

Серко вдруг вскочил с глухим рыком и уставился в темноту: ночь, как и всегда, упала на горы сразу. Матвей подхватился, вскинул винтовку – по новой привычке он держал ее заряженной. Пес сделал пару шагов, вытянул морду, принюхиваясь… Вернулся к костру и улегся, ворча. Нервничал пес. Матвей посмотрел на него внимательно, спросил:

– Ты чего это, Серко?

Собственный голос звучал как-то чужеродно и показался ему непривычным. За весь сегодняшний день он не сказал ни слова. В общем, молчать для него привычное дело, в тайге говорить не с кем. Сейчас же говорить не хотелось вовсе. Матвей уселся к огню и уставился на рдеющие угли. Его всегда увлекала эта странная жизнь, смена пламени и пепла, тонкий звон прогорающих сучьев и едва уловимый дымок. Маленьким он удивлялся умению отца разводить такие костры, какие ему нужны. Бездымные и жаркие, наподобие этого, когда нужно было погреться и быстро приготовить еду. Или огромные и буйные, когда нужно было просушить одежду. Или маленькие и дымные, когда нужно было подкоптить рыбу или мясо. Ему подумалось вдруг, что костры, как и люди, обладают каждый своим характером. От некоторых случаются страшные пожары, а другие дарят тепло и уют. И еще ему подумалось, что не все костры можно потушить. Или разжечь.

Сон пришел незаметно. Еще минуту назад Матвей думал, что не уснет, так много всего теснилось в душе, и вот уже спит, свернувшись калачиком у костра и положив голову на теплый песий бок. Серко не возражал…

Утро началось с беличьего стрекота над головой. Матвей разлепил спекшиеся от тяжелого сна глаза и рывком сел. Было раннее-раннее утро, солнце едва позолотило верхушки сосен на самых высоких горах, а в тайге стояла еще кромешная темень. Что заставило белку так шуметь ни свет ни заря? Обычно они спят по ночам, а тут… Серко настороженно нюхал холодный воздух, вытянув морду вверх. Вскочил и вытянулся в струнку, чутко поводя ушами и ловя звуки просыпающейся тайги. Матвей зябко поежился, подбросил в прогоревший за ночь костер сушняка и принялся раздувать угли, опустившись на колени. Под слоем пепла мрачно багровели угольки, и приток свежего воздуха заставил их засветиться ярче, выхватывая из темноты вокруг темные силуэты кедров. Серко вдруг сорвался с места и стрелой рванулся в чащобу. Матвей спохватился, взял в руки винтовку и настороженно озирался, пытаясь услышать Серко. Но все было тихо, только белка продолжала стрекотать над головой. Матвей досадливо покосился вверх и занялся приготовлением завтрака. Впереди долгий день и трудный переход, следовало хорошенько позавтракать. Дошел до ручья, не выпуская, впрочем, винтовку из рук, набрал в котелки воды. Затем набрал еще немного сушняка в примеченном вчера участке разнолесья неподалеку. За Серко он не волновался – все же промысловый пес, сумеет себя оборонить или убежать. Вскоре в малом котелке уже вовсю булькала похлебка, а во втором, побольше, запаривался чай. Раньше все было наоборот, но куда ему теперь столько похлебки?

Серко бесшумно возник из темноты, подошел к Матвею, ткнулся холодным носом ему в ладонь и улегся рядом, положив голову на вытянутые к огню лапы. Так и сидели у костра, молча глядя в огонь в ожидании похлебки и солнца….

…Знакомая тайга закончилась, когда солнце перевалило за полдень, и Матвей пошел чуть медленнее, из простой осторожности. Те же сосны с елками, те же распадки, но все чужое. Так бывает, когда приходишь в дом давних друзей, в котором все тебе давно знакомо. Ты ходишь по дому, сам себе чай наливаешь, но нутром чуешь – не твое. Вот и Матвей нутром чуял, неуютно ему было. И он совсем не удивился, когда Серко вдруг заворчал глухо и встал как вкопанный, поводя носом. Матвей и сам почувствовал тонкий, еле уловимый запах костра. Положив ладонь на морду Серко, Матвей стал прислушиваться. Пес послушно затих, и только по телу его пробегала короткая дрожь – он нервничал. Вершковые клыки угрожающе сверкали, уши ловили каждый звук… И они услышали. Где-то впереди переговаривались мужские голоса. Они не таились особенно, словно были дома.

Неужели? Неужели это они? Сердце сбилось с ритма, а потом взяло бешеный разбег. Ладони вспотели, кулаки сжались, все чувства обострились до предела. Медленно, аккуратными шагами, вскинув винтовку к плечу и стараясь не хрустнуть ни одной веткой, Матвей двинулся вперед. Он словно скрадывал зверя. Да они и были зверями, дикими и опасными, подлежащими отстрелу… В этот момент он напрочь забыл свое решение сначала все разведать, а уж потом думать. Из головы словно ветром вымело все мысли о том, что он один и шансов у него немного. Он готов был стрелять. Вот сейчас… еще чуть-чуть… нужно только увидеть их, и тогда… Что тогда, додумать он не успел. Из кустов навстречу ему шагнул здоровенный мужик. Русые волосы вились тугим локоном, курчавая борода падала на широкую как дверь грудь, полотняная рубаха туго обтягивала бугрящиеся на руках мышцы. Мужик увидел Матвея и удивленно вскинул брови. А потом вдруг широко улыбнулся и бухнул с непритворным изумлением:

– Здорово ночевали. Это ты кто ж таков будешь такой суровый?

Матвей опешил. Он ждал всего, чего угодно, но только не этой простецкой добродушной улыбки. Винтовку он опускать не спешил, но ответил все же:

– Человек прохожий. А ты кто?

Здоровяк сурово сдвинул брови и сказал спокойно:

– Ты бердану-то опусти, не с татем говоришь.

– А мне почем знать? – голос Матвея звенел от напряжения, и мужик снова улыбнулся:

– Да ты не журись, не надо. Мы тут станом, две седьмицы уж.

– Кто это – мы?

Мужик хмыкнул и сказал, поворачиваясь спиной:

– А пойдем со мной, узнаешь.

И спокойно скрылся за кустами. Матвей в растерянности уставился ему вслед. А вдруг ловушка? Хотя не похож он на бандита, скорее на кузнеца их деревенского похож, Коваля. Не внешне, нет. Скорее своей спокойной уверенностью и могучей статью. А, чему быть…

И Матвей шагнул в кусты, не убирая винтовку из рук. Серко проскользнул мимо его ноги и устремился вперед. Если что – предупредит. Но ничего не произошло. Шагов через двадцать Матвей вышел на большую поляну, и сразу увидел давешнего здоровяка. Про себя он решил звать его Кузнец. Тот сидел у костра, помешивая большой деревянной ложкой какое-то варево в большом котле. В дальнем конце поляны был сооружен длинный навес. Рядом с ним шалаш наподобие того, что они с отцом соорудили на пасеке. Между шалашом и кострищем – длинный стол из грубых жердин да двумя скамьями по сторонам. Вот и все обустройство стана. Под навесом на пышной подстилке из лапника лежали два мужика. Они вяло переговаривались между собой. Увидев Матвея, уселись и уставились на него настороженно. Серко быстро обежал всю поляну по кругу, не приближаясь к людям, и вернулся к Матвею.