Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга вторая. Звери

Кузнец, завидев его, снова улыбнулся в усы и сказал добродушно:

– Пришел? Ну проходи, раз так. Садись да рассказывай.

Матвей решительно шагнул к костру, уселся напротив Кузнеца, положив винтовку под рукой, скинул мешок к ногам:

– Что рассказывать? Давайте вы сначала.

Здоровяк хмыкнул недовольно:

– Так вроде ты к костру пришел, а с хозяев ответа просишь. Не по-людски как-то. Ну да ладно, вижу, что не просто так ты любопытничаешь.

Он поворошил сушняк в костре, снова помешал варево, огладил бороду:

– Беглые мы, ушли из деревни после того, как ее находники пожгли. Слыхал про такое?

Матвей дернулся, как от удара, лицо его одеревенело, и он с трудом вытолкнул из себя:

– Слыхал.

Помолчали. Матвей перевел дух и продолжил расспросы:

– А сколько вас?

– Да все здесь. Я – Иван, кузнецом был. А там – он указал под навес – Петро да Афонасий. Братья они, пасеку держали.

Матвей про себя подивился тому, как точно он определил Ивана, и сказал:

– А я Матвей. Нашу деревню тоже… пожгли.

Помимо воли из глаз его полились злые слезы. Кузнец посмотрел на него внимательно, потом молча налил из стоящего у костра котелка чаю и протянул Матвею:

– На-ка вот, выпей.

Матвей принял берестяную кружку и сделал пару небольших глотков. Справившись с собой, задал новый вопрос:

– А находники эти… с ними бабы были?

Иван кивнул каким-то своим мыслям и ответил:

– То я не знаю. Не было у нас времени баб выглядывать. Но обоз с ними шел, точно. А отчего спрашиваешь?

Матвей собрался с духом и выпалил на одном дыхании:

– Они мою деревню пожгли, всех убили, маму мою и девчат с собой увели. Я за ними иду.

Кузнец сокрушенно покачал головой, вздохнул тяжко:

– Вон оно что… Да, парень, страшное время настало…

К костру тем временем подошли давешние мужики. То, что они братья, было понятно сразу: они были как-то неуловимо похожи. Кто из них кто, Матвей пока не понял. Тот, что постарше, с небольшой плешкой в седых засаленных волосах, спросил сиплым голосом:

– А идешь за ними зачем?

Матвей удивленно вскинул глаза:

– Маму отбить с девчатами, зачем же еще?

Второй из братьев, с клочковатой бороденкой, протянул:

– Уууу, паря, мыслимое ли дело? Их ведь эвон сколько, а ты-то один! – он назидательно воздел костистый палец к небу, словно хотел усилить эффект сказанного.

Кузнец только дернул щекой досадливо, но ничего не сказал. Матвей же вскинулся:

– Так пойдем вместе? Поможете дело хорошее сделать. А?

Братья не нашлись что ответить, а Иван сказал:

– Ты не горячись, парень. Тебя как зовут?

– Матвей – буркнул Матвей и уставился в огонь. Разговаривать с этими людьми ему не хотелось. Они не то что помогать не хотят, они его еще и отговорить пытаются!

Иван меж тем заговорил, глядя на Матвея:

– А мы решили из тайги выходить. Тут недалеко деревенька есть, там у мужиков тетка живет. Вот думаем устроиться. Пойдем с нами?

Матвей вскинул на него глаза:

– Зачем?

– Тебе по пути, они ведь в Уймон идут. А от той деревеньки до Уймона тропа короткая есть. Одиночка пройдет, обоз – нет. А ты с винтовкой, с собакой… так всем лучше будет. У нас ведь оружия нет, едим что найдем. Сейчас вот сморчки с черемшой. А что завтра есть будем и не знаю.

Матвей задумался. В словах кузнеца ему чудился какой-то подвох, но какой? С другой стороны, если от той деревни тропа есть, он сможет опередить обоз и предупредить людей в Уймоне. И тогда они встретят негодяев оружием, и отобьют маму и девчат. Решено!

Матвей спросил:

– Когда идем?

Здоровяк просиял:

– Вот и славно! Может, подстрелим кого? Пузо к спине липнет.

Матвей молча поднялся, взял винтовку и пошел в тайгу. Мешок он оставил у костра. Был уверен, что кузнец сам не тронет и другим не даст.

…Афонасий сидя у костра щипал глухаря. По весеннему времени тот был тощим и жилистым, но мясо все же. Щипал он птицу неумело, ругался сквозь зубы и сплевывал прилипший к лицу пух. Матвей не выдержал, забрал у него птицу и в три движения содрал с нее кожу вместе с пером. Ободранную птицу протянул Ивану. Тот быстро порубил ее ножом на крупные куски и забросил их в котел. Туда же полетели сморчки, а Матвей добавил жменю пшена. Скоро над поляной разнесся дивный аромат, и все жадно принюхивались и сглатывали слюну. Ужин прошел в молчании. Матвей устал и его клонило в сон. Ему выделили место в шалаше, а Иван перебрался под навес. Между ними затеплили нодью. Ночью холодно, и без костра к утру можно совсем замерзнуть.

Матвей забрался в шалаш, Серко улегся с ним, прижавшись к спине. Уснул Матвей мгновенно. И так же мгновенно проснулся, когда Серко утробно зарычал. Открыв глаза, он увидел в неверном свете костра мелькнувшую тень. Сел, схватил винтовку и сунулся наружу. И увидел сидящего у костра Петро, того самого, с плешиной. Тот делал вид, что так и сидит, но по напряженной спине Матвей видел – не сидел он только что. Зачем он пытался пробраться в шалаш? Наверняка за винтовкой. Ну-ну… Потрепав Серко по загривку, Матвей лег спать.

Утром Матвей сделал вид, что ничего ночью не заметил, а Петро старался в его сторону не смотреть. Да он же боится! Матвей усмехнулся, допил остатки чая и поднялся:

– Ну что, когда выступаем?

Иван бодро ответил:

– Так сейчас и выступаем. Нам собирать особо нечего.

Матвей шел первым, Иван следом, братья плелись в хвосте, все больше отставая. Матвей оглядывался на них, но ничего не говорил. Захотят – догонят. Но Иван окликнул его где-то через час после выхода:

– Матвей! Отдохнуть бы. Куда ты гонишь?

Матвей повернулся к нему:

– Только же вышли, и уже отдыхать?

Иван пожал плечами:

– Да я-то чего, я сутки идти могу, но эти… – он снова пожал плечами.

Матвей кивнул согласно. Иван и впрямь мог идти долго, здоровья в нем было хоть отбавляй.

– А до деревни далеко?

Иван замялся:

– Да не так чтобы. Как ты идешь, можно за три дня дойти. А как мы…

Матвей сплюнул в сердцах – таежники… Но делать нечего, скорость отряда всегда по самым медленным измеряется. Сказал:

– Куда я гоню, то тебе ведомо. И почему гоню – тоже. Так слишком долго! Скажи, где деревня эта? Я вам подстрелю кого-нибудь, а сам вперед пойду. Некогда мне, понимаешь?

Иван покачал головой:

– Нет, давай все же вместе. Просто чуть медленнее, зато весь день. Так они смогут, я же дошел с ними.

– Хорошо. Тогда сейчас немного посидим, и в путь.

Братья дошли до них с Иваном и устало опустились на землю, подставляя грудь в распахнутых воротах легкому ветерку.

Путь до кордона занял у них четыре дня. К концу пути братья уже перестали жаловаться, и только кряхтели, собираясь утром в новый переход. Тайга вокруг неуловимо изменилась: стало больше елок и совсем исчезли кедры, вместо них появилась лиственница. А еще они неумолимо забирались все выше. Это чувствовалось по дневной прохладе, по ночам и вовсе примораживало. Деревня приютилась в небольшой долине, скорее даже распадке, притулившись к крутому боку поросшей тайгой невысокой горы. Там и сям виднелись коровы, а в отдалении паслись бараны. Но главное – через деревню проходила наезженная дорога, и убегала она из распадка куда-то вдаль. Домов здесь было не один десяток, а все три, и в центре, у самой дороги, расположился большой постоялый двор. Рядом с деревней бежала небольшая речушка, чуть в стороне, под другой горой, раскинулась пасека. В дальнем конце, у воды стояла кузница – оттуда разносился мерный звон. На отшибе стоял небольшой домишка, ничем не выделявшийся из всех остальных, добротно сопряженный из золотистых кедровых бревен, с широким крыльцом и покрытым шелковистой травой подворьем. Но на крыше его, в самой середине, уютно устроилась деревянная церковная маковка с крестом.