Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга вторая. Звери

Любава зажала ему рот ладонью:

– Молчи! Что ты мог бы там сделать? Никто не смог, Матвейка, никто… – она заплакала – Они ведь никого не жалели, никого! Они ведь когда убивали, они радовались, хохотали как сумасшедшие, понимаешь? Они не люди, Матвей.

Матвей молчал. Ему нечего было сказать.

– Знаешь, я ведь хотела его зарезать. Когда поняла, какой он зверь, я хотела его убить. Но он не подпускал к себе никого. Запретил всем меня трогать, но и сам со мной не общался. И всегда при нем двое его ближников были. А я даже нож припрятала… – она всхлипнула – А девчата… девчат эти изверги насиловали, понимаешь? Меня не трогали, а девчат… Они ведь нас оглушили тогда, на телеги покидали и с собой забрали. Я когда в себя пришла, ничего понять не могла: вокруг какие-то чужие люди, я связана, рядом девчата такие же лежат. А потом вспомнила все и так мне страшно стало…

Матвей слушал Любаву, и перед глазами его вновь вставали мертвые лица его друзей, ребятни, деда Власа, отца… Он скрипнул зубами, и Любава осеклась, вскинула на него полные слез глаза:

– Они ведь здесь, Матвей. Они здесь, в деревне, понимаешь? – глаза ее лихорадочно блестели – Они сидят на цепи, как псы, и ждут наказания. Если бы ты знал, как сильно я хочу пойти туда и… Если бы ты знал, как сильно боится их Анютка… Если бы ты только знал… – Любава горько вздохнула и спросила – Так что, Матвей? Что ты теперь обо мне думаешь?

– Не мне судить, Любава… Я хотел бы сейчас пойти туда, на берег, и вынести им свой приговор, очень бы хотел. Но я не волен в человеческой жизни. Мне очень больно от того, что вам пришлось через все это пройти.

– А я, Матвей? Что ты думаешь обо мне? Про этих… и так все ясно… Ты прямо скажи – люба я тебе? – Любава впилась требовательным взглядом в его лицо.

Матвей молчал. Долго. Смотрел в полные отчаяния глаза Любавы и молчал. А затем, словно в ледяной омут бросившись, ответил:

– Ты как сестра мне, Любава. И всегда как сестра была.

Любава посмотрела ему в глаза мучительно долгим взглядом, развернулась и вышла, гордо подняв голову. Матвей молча смотрел ей вслед, и на душе было пусто…

Обедали все вместе под навесом во дворе, у реки. Авдотья суетилась, выставляя на стол судки и горшочки с парящей картошкой и щавелевым супом. Очень Матвей любил суп из щавеля, с кислинкой и плавающими в бульоне ниточками яичного белка. Мама сварила его на крепком курином бульоне, и Матвей с удовольствием умял большую порцию. За столом не смолкали разговоры. Авдотья делилась свежими деревенскими новостями, девчата жадно слушали, временами задавая какие-то вопросы. Мужики ели степенно, не тратя времени на болтовню. Дед Савелий в конце обеда сказал:

– Обоз придет через два дня, заберут этих – он неопределенно мотнул головой, но все и так поняли, о ком речь.

Девчата примолкли, мама кинула на Матвея быстрый взгляд, дед рассказал ей про ночное происшествие, но Матвей ограничился кивком. Иваны же словно и не услышали, их больше занимали текущие дела, чем судьба бандитов.

После обеда, когда посуда уже была перемыта, Матвей сидел на берегу, задумчиво глядя на воду. Он думал. Думал о том, что делать дальше. Дом нужно ставить, не дело в приживалках жить. Хоть Иван с Авдотьей и предлагают оставаться, но свой дом лучше. Нужно на могилку отца съездить, нужно припасом на зиму озаботиться… много всего нужно сделать. Как все успеть? Легкие шаги за спиной. Мама. Подошла, чмокнула Матвея в макушку, присела рядом, прислонилась плечом к его плечу. Посидела рядом молча, потом заговорила:

– Сынок, надо бы к отцу съездить…

– Да, мам, я уже думал. Завтра поедем. Пока доберемся, времени пройдет… Лошадь у старосты попрошу с телегой, да и поедем. Я уже примерно прикинул, седмицу нам добираться или чуть больше.

Мама перебила его:

– Сынок, так может лучше с обозом? Попутно ведь получается, потом просто свернуть и пару дней самим. А с обозом все поспокойнее будет. Они через два дня здесь будут, день им на дела разные, да и в путь. Нам эти два дня не особо ведь и важны.

Матвей кивнул согласно, и впрямь так лучше будет. А он за эти два дня постарается со старостой насчет леса договориться да лошади с телегой.

Дом старосты находился в центре деревни, на пригорке. Фасад его выходил прямо на улицу, двор был с задней стороны. Матвей поднялся по ступеням и потянул на себя дверь. Та отворилась без малейшего скрипа на хорошо смазанных петлях, и Матвей оказался в сенях. Навстречу ему метнулась трехцветная кошка, протиснулась мимо ноги и скрылась за порогом. Матвей стянул сапоги и шагнул в горницу. У печи суетилась дородная хозяйка, жена старосты, Ефросинья Никитична или тетя Фрося, как звали ее все без исключения. Сам староста сидел за столом, положив на него большие костистые руки. Был он невысоким и кряжистым, и чем-то напоминал Коваля из деревни Матвея. Большая голова, курчавый жесткий даже на вид русый волос, правую щеку уродует узловатый синий шрам, протянувшийся от глаза вниз и прятавшийся в густой бороде. Несмотря на устрашающую внешность, Силантий слыл человеком добрым, отзывчивым и справедливым. Он поднял на вошедшего Матвея глаза удивительно яркого синего цвета.

– По здорову вам, хозяева – Матвей улыбнулся.

Силантий хллпнул широкой ладонью по лавке – садись, мол. Тетя Фрося тут же выставила на стол чашку дымящихся щей. Матвей замахал было руками, только что ведь отобедал, но тетя Фрося и слушать не стала, положила перед ним большую деревянную ложку и выставила крынку с густой сметаной. Щи оказались такими вкусными, что Матвей и не заметил, как чашка опустела. Силантий усмехнулся:

– Добрый работник, вон как споро ешь. С чем пожаловал, Матвей?

– Ох и спасибо, вкусные щи, теть Фрося. А пожаловал я с делом, Силантий Петрович.

– С делом? – протянул Силантий с улыбкой – Ну хорошо. Только для начала перестань меня Петровичем навеличивать, добро?

– Добро – Матвей улыбнулся снова. – А дело вот какое: надумали мы с мамой у вас осесть. Не против?

Силантий изучающее посмотрел на него:

– Это не мне решать, Матвей. Это у нас на сходе решается. Но люди вы добрые, думаю, никто не оспорит. Тебе, получается, лес строевой нужен и помощники. Помощников целая деревня, никто не откажет. Да и больше десятка не нужно, за седмицу поставим. Лес тоже есть, сухой уже. Земли у нас много, как раз рядом с Иваном – кузнецом можно ставиться. Не пугает шум кузнечный?

– Нет, мы привычные – Матвей не мог поверить, что так быстро все решается.

Силантий заметил его удивление:

– Добро всегда добром возвращается, Матвей.

– Спасибо тебе, Силантий.

Просить лошадь с телегой Матвей уже не стал, и так очень много получил. Что-то придумает.

– Когда ставиться думаешь, Матвей?