Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга вторая. Звери

– А в пути мне кто помогать станет? Нет уж, лучше сразу самому.

Дед Савелий помог Любаве вынести из дома большой баул. Авдотья снабдила ее в дорогу одежкой да прочими женскими мелочами. Анютка стояла, прислонившись плечом к воротному столбу, и молча наблюдала за сборами. Аксинья суетилась, перепроверяя все в телеге, подтыкая тюки. Иван-старший принес большую охапку сена и бросил в телегу, для мягкости. Вот и все вроде, пора выезжать.

– Давайте-ка присядем на дорожку – прогудел дед Савелий. Все послушно опустились кто куда, посидели немного молча. Поднялись, обнялись. Авдотья с Анюткой тайком утирали слезы. Анютка крепко обняла Любаву:

– Любавушка… может и свидимся когда. Не забывай только. По сердцу ты мне, как сестра названная.

– Не грусти, сестренка – Любава улыбнулась, погладила Анютку по волосам – Живы будем – свидимся.

Когда Матвей подкатил к месту сбора обоза на приречном лугу, там уже кипела привычная для обозников суета: запрягали коней, загружали тюки. Пленников грузили на три отдельные подводы. Четверо дюжих мужиков тычками гнали перед собой скованных цепью бандитов. Те пытались огрызаться, но быстро замолкали, натыкаясь на крепкие затрещины, жалеть их никто не собирался. Увидев бандитов, Любава закаменела, глаза превратились в узкие щелочки. Последним из сарая вывели Жакана. Тот шел неспешно, не реагируя на тычки. Увидев Любаву, а затем и Аксинью, он присвистнул:

– Вот вы где сыскались…

– А ты не шибко-то скалься, сволочь – Любава выплевывала слова, глядя Жакану в глаза. – Я против вас говорить стану. Жить вам недолго, зверье.

Остальные бандиты зашумели, переговариваясь, а визгливый спросил:

– А остальных где потеряли? Шибко они…

Договорить он не успел – шедший рядом с ним здоровенный рыжий детина схватил его за волосы и грянул оземь:

– Заткнись, мразь! Не доедешь ты у меня.

Визгливый сжался на земле, но рыжий пнул его в ребра:

– Встать!

Тот поспешно поднялся, скривившись от боли, и опустив голову, поспешил к подводе. Любава повернулась к Матвею: в глазах слезы, кулачки сжаты:

– Матвей… не могу… такая злоба… как их земля носит?

Жакан смотрел на Матвея, не сводя своих волчьих глаз. Нехорошо так смотрел. Матвей ощерился зло, глядя через плечо Любавы. Та заметила изменившееся выражение его глаз, развернулась резко, шагнула к Жакану, встала прямо перед ним, глядя в глаза с вызовом.

– Думаешь, сбежать сумеешь? – прошипела она ему в лицо. – Нееет, мразь, не сумеешь. Я тебя сама стеречь стану. И если ты только дернешься – прирежу. Как… как… как падальщика.

Жакан слушал ее молча, очень серьезно глядя в бешеные глаза стоящей перед ним девушки.

– Эй, Матвей! – окликнули их из-за спины. Он развернулся – от головной телеги им махал рукой кругленький бородатый мужичок в простой домотканой рубахе, расшитой по вороту красными петушками и подпоясанный широким шелковым кушаком. Это был Афонасий Стременной, глава обоза. Матвей взял Любаву под руку и пошел к Афонасию, оставив маму присматривать за телегой.

Афонасий оказался мужиком дельным. Матвея с его телегой быстро пристроил в хвост обоза, Любаву с Аксиньей тут же приставил к походной кухне, на весь обоз кашеварить. Так и сказал:

– Вам, хозяюшки, самое дело кашеварить. Помощников себе сами возьмете кого надо: дров там натаскать да котлы тяжелые ворочать. У нас за котловую работу плата предусмотрена, так что не обижу. Кухонный скарб в конце обоза будет идти, сразу за вами, разберетесь.

Мама с Любавой только кивнули согласно и пошли знакомиться с хозяйством. Афонасий же испытующе уставился на Матвея:

– Ну скажись, голубь, что умеешь? Зачем с нами идешь?

– А Силантий разве не говорил? – Матвей удивленно посмотрел на купца.

Афонасий хмыкнул:

– Мало ли что мне Силантий говорил. Ты-то что скажешь? Не он со мной идет, ты. Я тебе доверять должен.

Матвей кивнул согласно. Не поспоришь, прав Афонасий.

– Умею по тайге ходить, стрелять умею, следы читать умею немного, ну и работу любую тоже могу. А с вами иду потому, что спокойнее. Но не до конца, уйдем от вас примерно через седмицу. Любава вот с вами до города пойдет, против варнаков этих говорить будет в суде.

Афонасий закивал согласно, поджав губы и нахмурив брови:

– Да, слыхал я про это все… Вот же нелюди… Ну ничего, довезем. У меня охрана видал какая? Медведя голыми руками заломают.

– Видал, здоровые мужики. Есть среди этих один, шибко ловкий. Умудрился отсюда убежать, да мы его поймали и вернули. Но догляд за ним особый нужен.

– Это который? – Афонасий повернулся в сторону сидящих на телегах бандитов.

– А вон тот, на ближней телеге развалился, а остальные сидят.

– А ну пошли – Афонасий решительно зашагал к указанной телеге. Подошел, кнутовищем ударил Жакана по голени, да так, что то зашипел от боли.

– А ну сядь, морда.

Жакан сел и уставился на купца.

– Ты что ли бегать любишь?

Жакан не ответил.

– Ну-ну. Смотри, могу ведь и жилу на ноге подрезать, шибко не побегаешь.

Затем, повернувшись к стоявшему тут же тому самому рыжему детине, сказал:

– Вот что, Григорий, ты за этим приглядывай. И если что не так тебе покажется, прострели ему колено.

Жакан ощерился и хотел было что-то сказать, но посмотрел на молчаливого Григория и передумал.

Афонасий же повернулся к Матвею и сказал:

– Этих охранять надо, так что готовься, тоже заступать будешь по ночам. Из твоих кто править умеет?

– Умеют обе, справятся.

– Добро – Афонасий кивнул и ушел, дел перед выходом еще много, за всем проследить надо. Через короткое время к Матвею подошел молодой паренек, он принес большую холстину:

– Афонасий передал, сказал телегу накрыть.

– Зачем? – Матвей принял у него сверток, но накрывать не спешил.

– Там увидишь – паренек хмыкнул и ушел.

Незадолго до полудня обоз был готов к выдвижению. К реке пришел отец Андрий. Он прочел молитву и благословил отбывающих, а затем подошел к Матвею. Внимательно осмотрел их всех, особо задержав взгляд на Любаве, а затем заговорил:

– Я вижу, что сердца ваши ожесточены. Вам предстоит большое испытание: вы будете видеть тех, кто принес вам столько боли. Видеть их, делить с ними хлеб, беречь их от опасностей. Вам будет очень тяжело, но помните – Господь всегда карает виноватого, всегда. И их тоже ждет божий суд, как и вас. Все зависит от того, что вы сможете сказать на этом последнем суде. Помните об этом и идите с Богом.

Он перекрестил их, развернулся и отошел. Афонасий гаркнул зычно: «Трогай!» и первым хлопнул вожжами по бокам запряженную в телегу лошадь. Обоз тронулся…

Обозники были народом бывалым. Телеги тянулись по дороге, поднимая клубы пыли, выстроившись длинной вереницей, но никакой суеты и путаницы не было. Каждый знал свое место, никто не спешил и не отставал. По бокам от обоза бежали обозные псы: поджарые, крепкие. Серко они приняли не сразу, пришлось показать зубы. Теперь он привычно бежал рядом с телегой Матвея, и никто из обозных не пытался оспорить это его право. Вообще обозные псы отличаются от всех других. У них очень развита работа в своре. Как бы ни увеличивался или уменьшался обоз, они самостоятельно распределяли между собой места и всегда охраняли его со всех сторон. Матвей отметил это сразу и очень удивился их сообразительности.