Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга вторая. Звери

Быстро позавтракали и отправились в путь. Матвею не терпелось поскорее обнять маму. А вот девчата… он побаивался этой встречи. Побаивался и в то же время ждал ее, очень ждал. Поэтому шагал широко, почти срываясь на бег, и через короткое время Алёнка воззвала к деду Савелию:

– Деда, куда мы так бежим-то? Нешто на пожар? Еще немного, и понесете меня.

Дед Савелий крякнул, почесал в затылке и пробасил:

– И правда, Матвей, куда гонишь? Ладно я, но Алёнка-то…

Матвей кивнул согласно и сбавил ход.

Деревня показалась впереди в самый разгар дня. Солнце не так давно перевалило полуденную черту и ощутимо калило плечи. Над пасущимся невдалеке стадом вились слепни, и их гул был слышен даже здесь. Пастушок приветственно махнул им рукой, а два паса с лаем рванули в их сторону. Алёнка пискнула и спряталась за широкую дедову спину, Белка настороженно смотрела на несущихся на них псов, но тут вперед шагнул Серко. Широко расставив лапы, он встал на пути собак, и те как-то разом сбавили ход, и приблизились, уже вполне дружелюбно помахивая кончиками хвостов. Осторожно обнюхали молча щерившегося Серко и стоящую рядом с ним Белку, а затем так же быстро вернулись к стаду. Дед Савелий хмыкнул и ничего не сказал.

Маму Матвей увидел первым. Она шла по улице, неся на плечах коромысло с двумя полными ведрами. Красивая, статная, она шагала легко, почти невесомо, словно и не было на плечах ощутимой тяжести. Увидела Матвея, сбросила коромысло и рванулась ему навстречу. Ведра, зазвенев, покатались в пыль, расплескивая воду и распугивая спрятавшихся в тени забора гусей. Матвей шагнул навстречу, обнял маму, прижал ее к себе крепко. Она целовала его щеки и лоб сухими губами, ощупывала плечи и заглядывала в глаза:

– Сыночек, слава Богу, живой!

Матвей с улыбкой чмокнул маму в щеку:

– Пойдем за водой теперь.

Дед Савелий с Алёнкой поздоровались с ней и зашагали к дому Ивана. Из кузни, как всегда, раздавался звонкий стук молота.

Матвей с коромыслом на одном плече и винтовкой на другом шагал от колодца к кузне. Мама шагала рядом, прижимая его мешок к груди двумя руками и счастливо улыбаясь. Навстречу им из ворот вышел Иван-старший, забрал у Матвея коромысло, поставил ведра на землю и облапил друга, прижал к могучей груди, гулко хлопая по едва зажившей спине. Матвей зашипел от боли, и Иван смущенно забасил:

– Забыл я про твою спину, Матвейша. Что-то она у тебя страдает постоянно, а?

Матвей не успел ничего ответить, из ворот вышли девчата. Мгновение они смотрели друг на друга, а потом… потом обе бросились ему на шею. Слезы, счастливые улыбки, и Матвей забыл все свои переживания. Он был счастлив сейчас, счастлив от того, что рядом мама и девчата вот они, живые и невредимые, утирают слезы и смеются одновременно, не выпуская его рук из своих. Он смотрел на Анютку, на Любаву: они и правда ни капельки не поменялись. Анютка такая же зеленоглазая, те же ямочки на щеках. Любава все такая же красивая и неприступная даже сейчас. Они обе что-то наперебой рассказывали Матвею, а он слушал их и вообще ничего не понимал…

Иван-младший растопил баню и зарезал гуся, девчата затеялись ужин праздничный готовить. Матвей тем временем собрался к отцу Андрию, ему хотелось поговорить, спросить совета.

Церквушка встретила его тишиной. Горели свечи и пахло ладаном, где-то под самым потолком летала муха. Отец Андрий вышел навстречу, улыбнулся Матвею.

– Благословите, батюшка.

Отец Андрий положил руку Матвею на голову, прошептал молитву.

– Рассказывай, Матфей.

И Матвей рассказал, все без утайки. Закончил вопросом:

– Получается, что и вправду Господь помог, отец Андрий? И мама здесь, и девчата, и бандитов поймали. Только вот Осталец еще с двоими где-то в тайге.

– По-другому и быть не могло, Матфей. Господь тем помогает, кто и сам что-то делает. А Осталец… И его Господь к ответу призовет, не сомневайся.

Матвей помолчал, раздумывая, спрашивать ли?

– Отец Андрий, я его найти хочу. Найти и в город привести, сдать власти. Пусть судят.

Отец Андрий ответил не сразу:

– А уверен ли ты в силах своих, Матфей? Не о том спрашиваю, справишься ли ты с ним. А вот с собой ты справишься ли?

Матвей твердо поглядел батюшке в глаза:

– Справлюсь. Теперь уже справлюсь.

– А еще двое? Как с ними быть? Всех троих ты никак не сможешь в полон взять.

Матвей упрямо набычился:

– Двоих же взял как-то… и этих возьму.

– Знаешь, Матфей, не спеши. Подумай, с мужиками посоветуйся, а потом и приходи еще раз.

Он поднялся с лавки, на которой они сидели:

– Мне пора службу готовить, а ты иди… Приходите на вечернюю с мамой и девчатами.

Матвей кивнул, поднялся и вышел, перекрестившись. Отец Андрий перекрестил его вслед…

Вечером они сидели за большим столом и праздновали. Каждый праздновал свое. Матвей встречу с мамой и девчатами, девчата свободу, дед Савелий и Иваны – обретение друзей, Аксинья – хоть какую-то часть их прошлой жизни, а Авдотья просто радовалась за них, и от этого то и дело роняла слезы.

Завтра нужно будет решать, что делать дальше. Завтра Матвею предстояло объясниться с девчатами. Завтра жизнь опять начнется. Но это завтра. А сегодня они празднуют. И Матвей впервые за последнее время просто радовался тому, что они все – есть. И он с ними есть тоже. И жизнь снова начинает наполняться смыслом.

Ночь давно уже накрыла горы темным пологом, рассыпала по небу крупные сочные звезды. Тонкий полумесяц висел над горами, заливая все вокруг серебристым светом. Тишина вокруг. Слышно, как шумит на камнях речушка, где-то лениво брехает пес.

Матвей ночевал в большом сеннике, где с зимы осталось немало душистого мягкого сена. Он с детства любил спать на сене, бросив на него тулуп или еще что-нибудь. Запах стоял чудесный, здесь было сухо, и сено за зиму не спрело. Он лежал на спине, подложив руки под голову, и смотрел верх. Над головой сходились оструганные плахи крыши, на распорных балках висели банные веники и пучки трав. Не спалось. Вчерашние волнения, радость от встречи с девчатами, необходимость решать, что делать дальше, не давали уснуть. Он вслушивался в ночь и думал, думал…

Легкий скрип воротины сенника заставил его сесть и уставиться в темноту, едва подсвечиваемую лунным светом, пробивающимся сквозь щель между створок. Глаза уловили едва заметное шевеление, и рука сама потянулась к лежащему рядом ножу…

– Матвейка, ты где? – раздался тихий шепот, и он поспешно отдернул руку от ножа.

– Здесь – он ответил тоже почему-то шепотом. Хотя от кого им таиться?

– Ну дай руку, я же не вижу ничего – Анютка улыбнулась в темноте. Матвей не видел, но слышал это по ее голосу. Протянул руку, и Анюткины тонкие пальцы с силой вцепились в его ладонь. Он рывком подтянул ее к себе, и она, не удержавшись, упала в сено. Села, подтянула колени к подбородку, обхватила ноги руками и уставилась в темноту перед собой. Матвей смотрел на нее сбоку: лунный свет отражался в ее глазах, высвечивал тонкие черты лица.