Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

— Послушай, гость, мне неудобно тебя задерживать, но ведь другой такой возможности у меня уже не будет. Я тоже уже начал стареть. Вот у меня сейчас две дочери взрослеют, они работящие девушки, рыбу умеют ловить, петли на куропаток и зайцев ставят не хуже меня, и они добычливые, мордуши на рыбу вяжут, пасти на зайцев строят, так что они уже многому научены. Я вот старею, часто начал болеть, и когда помру, куда они денутся, две девушки? За это я очень переживаю, иногда целыми ночами об этом думаю, особенно зимой, но ничего толкового придумать не могу. И, наверное, уже не придумаю, потому что моя голова с каждым годом скудеет. У меня, дорогой гость, к тебе очень большая просьба и просьба жизненно важная. Вижу, ты добрый и умный охотник, поэтому я с тобой говорю откровенно и с полным доверием — забери, пожалуйста, нас с собой на море. Уверен, нам в ваших краях легче жить станет, там теплее и рыбы много, лед на реках тоньше. В ваших-то краях и людей много, и дочерей своих замуж смогу выдать, пока жив. Мы юрту и вещи тут в лабазе оставим, недалеко отсюда у меня имеется совершенно новый и высокий лабаз, я прошлой весной его построил. Мы все трое умеем хорошо ходить, пешком до моря дойдем, следом за тобой будем идти, так что обузой в пути мы для вас не станем, об этом ты можешь не беспокоиться, — юкагир умолк с ожиданием и надеждой глядя в глаза Кэлками.

Кэлками опешил и в растерянности не знал что отвечать. Он сидел на корточках около огня, держа рукавицы и шапку, готовый скорее выйти из этого мрачного жилища.

— До моря далеко, очень далеко, даже олени часто по пути тощают. Вот я еще осенью, когда еще реки не стали, выехал из колхоза, и уже середина зимы перевалила, а конца своего маршрута еще не достиг и не замкнул, чтобы повернуть обратно. Свободных ездовых оленей у меня нет, пройти пешком на лыжах такую даль не то что тяжело, а просто немыслимо, и думать об этом неразумно. Вдруг заболеете или лыжи у кого-то сломаются, что будем делать тогда? Я, право, не знаю даже, что тебе ответить. Нет, Опанатий, не могу толкнуть вас на такой серьезный риск, так что на меня не обижайтесь. Я прекрасно тебя понимаю, заботы и переживания твои, но и это тоже будет не выход — двинуться в сторону моря. Тайга богата и у вас, дочерей своих ты еще сумеешь выдать замуж, они работящие, умницы и красавицы, — твердо ответил Кэлками и вышел из юрты.

Юкагир с дочерьми тоже вышли на улицу проводить гостя.

— Ну, ты все-таки подумай еще раз, с женой потолкуй, — настаивал юкагир, шагая впереди Кэлками к реке.

Когда вышли на берег и Кэлками уже собрался встать на лыжи, юкагир вдруг сказал, подходя к заснеженному ледяному столбу:

— Возьми-ка рыбы, сейчас разобью пень.

Сначала Кэлками не понял, о каком пне идет речь. Юкагир стряхнул снег с ледяного столба, действительно похожего на обледенелый пень, и несколько раз ударил по нему обухом топора. Кэлками молча наблюдал. С каждым ударом лед крошился на куски, обнажая мерзлую свежую рыбу, уложенную в кучу в виде столба. Ледяные столбы не высокие, но толстые.

— Мы так всю зиму рыбу храним. Она не высохнет и не выветрится, и звери зубами лед не выгрызут, чтобы добраться до рыбы, — объяснил юкагир, наполняя котомку свежей мерзлой рыбой.

— Лямки крепкие, не порвутся, — сказал он, подавая котомку Кэлками.

— До середины дня завтра перекочую на правую сторону Буюна, вашу котомку с чаем и табаком положу около вашей лыжни на реке. Вы заберете ее, когда вверх пойдете, и немного муки вам оставим. Не задерживайтесь, а то вдруг росомахи найдут. Спасибо вам большое за гостеприимство и за рыбу, может быть, и на будущий год заеду к вам, так что мы еще свидимся, чтобы ты, Опанатий, и дочери твои были здоровы и добры, как сейчас, — сказал Кэлками, подавая руку юкагирам на прощание.

— Хорошо, Кэлками, спасибо за чай, спички и табак. Обязательно на будущий год заезжай, будем ждать, — сказал на прощание Опанатий.

Кэлками встал на лыжи и быстро пошел по своей лыжне. Скрываясь за поворотом, он посмотрел назад. Три темные фигурки все еще маячили на фоне заснеженного леса. Уже стемнело, когда Кэлками пришел в свою палатку. Акулина удивилась, когда муж занес старую изношенную незнакомую котомку, набитую свежемороженой рыбой. Но, привыкшая ко всяким неожиданностям кочевой жизни, она поняла, что муж повстречал людей.

— Юкагирскую семью встретил, зимуют внизу на той стороне, мужчина с двумя дочерьми, поэтому так припозднился. Пока чаю попили, рыбы поели, уж больно разговорчивый мужчина. Рассказывает, рассказывает, речь так и льется из уст, словно ручей бурлит, будто он только рассказами и занимается. Конечно, понять его можно, гости для них большая редкость, и ему хочется выговориться, излить душу. У них ни чаю, ни табака нет, спички давно кончились. Поддерживают круглые сутки огонь в очаге, хорошо хоть кресало у них имеется. Вон кисет пустой, одна трубка в нем лежит. Вместо чая траву пьют, меня своим чаем напоили. Правда, я не понял вкуса чая, а так еда у них есть. Ты знаешь, юкагир просит, чтобы мы их забрали с собой в наше село. Это же безумие. Пешком, говорят, дойдут до моря. Я, как мог, так и отказал им, чтобы меня правильно поняли и не обиделись. — рассказал новость Кэлками.

— Ты с ума сошел. И что же ты ему ответил? — испугалась Акулина.

— А что я могу ответить? Объяснил, что ездовых оленей свободных у нас нет, а добраться пешком до Камешков они не смогут. Но юкагир все-таки просит, чтобы мы с тобой хорошо подумали. Но я ему ничего не пообещал.

— И нечего думать. Ломать себе голову, тем более не зная этих людей. Я тебя сколько раз предупреждала, что, встречая незнакомых людей в тайге, будь всегда аккуратен и осторожен во всем. А ты сразу пошел чаи распивать. А вдруг что-нибудь случилось бы с тобой? И осталась бы я одна в тайге. Ты об этом-то хоть думаешь? И правильно, что ты отказал. А то обречь людей на верную гибель. Ну юкагиру, может быть, и кажется, что добраться до моря, тем более зимой, так просто. Жалко, конечно, людей. На реке Гижиге наверняка им было бы легче, а то и в колхоз, может быть, пошли бы работать. Особенно молодые девушки. А так, конечно, неведомо что ждет их в будущем. А возьми их с собой, и белки не добудем, и людей где-нибудь бросим по дороге, а то и сами до колхоза не доберемся, когда весенняя распутица застанет нас в пути и реки вскроются, — не на шутку разволновалась Акулина.

— Да ладно, я же не дал согласия ему, но предупредил, что завтра уходим отсюда. Сказал, что на переезде гостинцы оставим, чтобы они сами забрали, — успокоил жену Кэлками.

Утром Кэлками помог Акулине скатать палатку, увязать вещи и сразу пошел за оленями. Быстро погрузили вещи и поехали по направлению к реке. Когда выехали на лед, Кэлками остановил оленей.