Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

«Наверняка кто-то их вспугнул», — подумал Кэлками.

Он еще раз передернул затвор карабина и выстрелил в темноту леса. Эхо выстрела разнеслось в глубине оцепенелого леса. Олени успокоились и начали потихоньку расходиться, но уже в другую сторону, туда, где они еще не были. Стало холодно и, покрякивая, Кэлками вошел в палатку. Печка уже пылала жаром, в палатке было тепло и горела зажженная Акулиной свеча. Акулина, высунувшись из спальника по пояс, курила трубку.

— Какой-то зверь напугал оленей, возможно, даже гнался за ними. Может, росомаха? И волк вполне мог набрести. Но олени сейчас успокоились и начали отходить на кормежку. Утром по следу посмотрю, что за зверь подходил, — сказал Кэлками, укладываясь снова спать.

— Ладно давай будем спать, кто бы там ни был, выстрел везде эхом прошелся, — ответила Акулина и скрылась в пологе.

Кэлками проснулся рано, высунувшись, как обычно, из полога, растопил печку и снова, как горностай, юркнул в теплый спальник. В печке быстро разгорались дрова, и палатка начала наполняться теплом. Кэлками не торопясь оделся, поставил кастрюлю с едой на печку разогреваться и пододвинул поближе к горячей трубе чайник с водой. Потом он вышел на улицу. Вслед за своим хозяином выбежал и Утэ. На предрассветном небе мерцали звезды, как искры от большого костра, и, подрагивая живыми огоньками, постепенно таяли. Ветра не было, зато мороз был крепок. Когда Кэлками вернулся в палатку, кастрюля с мясом уже разогрелась и крышка на закипающем чайнике дребезжала. Он снял с печки кастрюлю и чайник и поставил около печки на тонкие прутья. Начала одеваться и Акулина.

— Налей-ка горячей водички в кружку, чтобы умыться, — сказала она мужу.

— Да налил уже, — ответил Кэлками, заваривая чай. — День будет ясный и безветренный, белку хорошо можно будет стрелять, попусту не тратя патроны. А то, когда качаются деревья от ветра, легко промазать и трудно прицелиться, — как бы между прочим проговорил Кэлками.

Акулина сама давно об этом знала. Уже хорошо рассвело, когда Кэлками снова выбрался наружу после завтрака. Он подошел к сложенным вещам и, откинув замшевое покрывало, отвязал из большой связки упряжи свой длинный поводок на верхового оленя, а остальные уздечки снова положил на место. Он уже собрался было пойти за ездовым оленем, но вовремя вспомнил, что сегодня намеревался поехать на своем лучшем верховом олене по кличке Поктрэвкан (ружье). Поктрэвкан не только быстроног, но еще высокий и широкобокий, к тому же осторожен и с характером. Не сравнить его с другими верховыми оленями, которые имеются в стаде Кэлками. Без маута ( аркана ) одного из всей группы каравана Поктрэвкана не просто поймать, поэтому приходится иногда прибегать к хитростям, чтобы не терять драгоценное время.

— Слышишь, Акулина, вынеси-ка мне кусок рыбьего хвоста, чтобы Поктрэвкана приманить, а то он так не поддастся. По привычке начнет между оленями скрываться и прятаться, — крикнул Кэлками жене.

— А может, от юколы кожу дать? — отозвалась Акулина из палатки.

— Да нет, лучше хвостик строганины отломи, запаху будет больше.

Кэлками затолкал за пазуху кусок рыбьего хвоста и пошел по затвердевшим следам оленей. Перейдя глубокий овраг, цепочкой протоптав всего одну тропу, олени спокойно откапывали копытами сыпучий снег, добираясь до холодного ягеля. Некоторые животные уже наелись и теперь лежали на снегу. Завидев подходившего хозяина, олени, потягиваясь, лениво стали подниматься с лежанок. Некоторые глухо урчали от удовольствия и тяжести в переполненных желудках. С краю от всех находился Поктрэвкан. Увидев Кэлками, верховой олень настороженно поднялся, помотал заснеженной головой и подозрительно стал смотреть на него, дожевывая вырванный из-под снега комок ягеля, прежде чем проглотить его.

При этом верховой косился на хозяина, стараясь угадать его намерения.

«Смотрит, нет ли у меня аркана в руках», — догадался Кэлками и спрятал поводок под мышку.

Он сделал вид, что просто прогуливается и Поктрэвкана ловить не собирается, медленно наискосок приближаясь к тому. Поктрэвкан перестал жевать. Все вьючные олени охотника любят рыбу. Поэтому Кэлками не показывал приманку преждевременно, иначе олени сбегутся и будут мешать ему верхового поймать. Он остановился, не подходя близко к Поктрэвкану, и достал обрубок рыбьего хвоста. Затем, собрав обильно слюну на поверхности своего языка, как водой забулькал, подзывая ездового оленя к себе: «Кыв-кыв-кыв! Кыв-кыв-кыв». Кэлками тихонько махал обрывком рыбы, показывая, что в руках вкусное лакомство. Услышав знакомый звук и чувствуя, что хозяин принес лакомый кусочек, все олени во всю прыть помчались к Кэлками, перегоняя друг друга, зная, что не каждому достанется вкусная рыбка. Однако вперед всех подбежал Поктрэвкан. Не давая пока рыбу, Кэлками сразу взял левой рукой Поктрэвкана за шею и быстро накинул поводок, прежде чем тот опомнился. И только теперь отдал ему рыбу. Остальные олени скучились вокруг Кэлками и, сердито толкая друг друга боками, протискивались к хозяину, почуяв запах рыбы. Тем временем Поктрэвкан уже с аппетитом жевал мерзлый хвост хариуса. Кэлками повел верхового к палатке. Солнце уже взошло, и надо было торопиться.

Когда Кэлками привел ездового оленя к палатке, печка уже погасла и матерчатая дверь палатки была придавлена дровами.

«Ушла уже и собаку с собой взяла. Молодец все-таки она», — подумал он о жене, довольный таежной сноровкой Акулины.

Не задерживаясь, Кэлками оседлал ездового и, закинув за спину винтовку, сел в седло. Он направил Поктрэвкана на тропу, по которой олени ночью прибежали напуганные и, опершись на посох, закинул левую ногу на седло, легко сел на оленя и, негромко цыкнув, слегка стукнул пятками по упругим бокам Поктрэвкана. Тот сразу с места пошел на быстрый шаг. Вот и угол следов, откуда ночью начали убегать олени. Так и есть. Два следа, тянувшиеся из глубины леса, смешались со следами убегавшего стада. Два крупных волка подошли к спокойно кормящимся оленям и сходу кинулись на них. Испуганные олени напрямую понеслись к палатке, которая была поблизости. Да и колокольчики задребезжали, привязанные к шеям оленей, что немало озадачило хищников. Волки, немного пробежав за оленями, остановились, не решаясь преследовать их дальше и, потоптавшись на месте, ушли к сопкам, обходя палатку с левой стороны.

Поктрэвкан шел быстро, не чувствуя на спине седока. Вскоре начали попадаться следы белок. Опытный глаз Кэлками без труда определял, свежие это следы зверьков или старые и куда ушла белка: домой к гайну или на утреннюю кормежку. Охотник хорошо знал, что после нового года, когда дни пойдут на прибыль и сильные морозы начнут отпускать, белки подолгу могут бродить по лесу и не сразу возвращаться к своему гайну. А в декабре-январе белка старается побыстрее поесть повешенные на ветки еще с лета сухие грибы и сразу вернуться назад. Поэтому в холодные месяцы зимы Кэлками ищет только гайна, чтобы не гоняться по лесу за белкой. А так — подошел к беличьему гнезду (гайну) или на верховом олене подъехал, чтобы шаркнуть по коре лиственницы концом посоха, и белки стремглав выскакивают из теплого насиженного гнезда, подумав, что какой-то хищник подбирается к ним по дереву. И подняв свои длинные хвосты вдоль спины, быстро бегут к вершине дерева и садятся на ветку. В этот момент Кэлками слезает с седла и, спокойно прицелившись, стреляет в круглую головку зверька. Белка падает в глубокий снег.