Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

— Скоро беличьи свадьбы начинаются, вот и бегут в поисках невест и женихов, — смеется Акулина.

— Да нет… тут что-то другое. Зверье всегда чувствует происходящее вокруг. Может, голодный неурожай грядет или болезни. Вот и покидают насиженные места, — говорит Кэлками.

— И то правда. А ты помнишь, как мы в позапрошлом году нашли повесившуюся мышку? А потом мышей и горностаев не стало. В этом году только появились, — продолжает Акулина.

— Помню, конечно. Я и в эту зиму повесившуюся мышку находил перед встречей с юкагиром.

Из всех животных и птиц, обитающих в тайге, Кэлками знает только одно маленькое существо, которое кончает жизнь добровольно, — это мышь. Как-то Кэлками увидел на реденьком кустике странный темный комочек, висящий на развилке, и подошел. Оказалось, что это была мышка, висящая на узенькой роготулинке за шею. «Сова повесила», — подумал Кэлками. А почему не на дереве, а на тонком стволе кустика? Кэлками присмотрелся и увидел четкие следы мыши, ведущие к кустику, где она висела. Зверек намеренно поднялся на кустик и, просунув головку в узкую развилочку, повис. Об этих явлениях природы говорили раньше и старики. Потому Кэлками и не удивляется.

— Ах, чувствуется близость перевала! Ветерок со стороны хребта Гидына потягивает. Но небо чистое, как озеро, — вошла в палатку Акулина со двора, прервав размышления мужа о мышах.

— Не надо о погоде сейчас говорить, завтра видно будет, — ответил Кэлками жене и громко зевнул. Потом, прикрыв глаза, потер обеими ладонями свое загорелое и обветренное лицо.

— Ако, завтра трудный день будет. Пора отдыхать, — сказал он жене и, надев на голову изношенную шапчонку-чепчик, вышел во двор перед сном.

Этим телячьим чепчиком Кэлками пользуется только дома, в палатке. За годы своей охотничьей жизни Кэлками всегда обходился без часов, как бы он сильно ни спешил. И ориентировался во времени только по солнцу, луне, звездам, по тому, насколько он выспался, по крику птиц, поведению окружающих его животных, ну и по другим приметам.

Кэлками сразу уснул, как только его беспокойная голова коснулась подушки, сложенной из вещей. Акулина еще не ложилась, варила мясо на утро, потом бурдук (муку) пожарила. Затем уже спокойно выкурила латунную самодельную трубку, набив ее махоркой и, подбросив в печку сухих дров, тоже улеглась.

«Обычно мы всегда без задержки переваливали Гидын», — подумала Акулина, прислушиваясь к легкому трепету брезента.

Вскоре и она уснула спокойным сном, будто не они стоят перед трудным перевалом с грозным именем Гидын-Копье.

Кэлками проснулся внезапно, будто его ударили хлыстом. Чувствовал он себя хорошо отдохнувшим. Он сразу затопил печку и, не дожидаясь, пока воздух нагреется внутри палатки, вышел на улицу. На востоке едва стала разливаться серая полоса утреннего рассвета.

«Соболье утро, в эту предрассветную пору наиболее активен соболь», — подумал Кэлками. Погода была ясная, как и вчера. Неподалеку, сразу за оврагами, кормились олени. Настроение у Кэлками хорошее. Он, как соболь в нору, привычно юркнул в проем палатки.

— Как погода? — спросила Акулина, высунувшись из заиндевевшего от дыхания полога.

— Ясная и морозная. Вставай, надо поторапливаться, — ответил Кэлками, шуруя тонкой палкой дрова внутри печки, чтобы лучше разгорались. Плотно позавтракав и напившись чаю с бурдуком, сняли палатку и, пока жена увязывала ее, Кэлками подогнал наевшихся оленей. Грузовые олени стояли смирно, пока хозяева накидывали на морды поводки.

— Ако, ты лучше придерживай оленей за уздечки, чтобы они не переминались, я сам буду вьюки грузить, — сказал Кэлками.

Утренняя заря лишь разгоралась, когда караван покинул стоянку. Кэлками и Акулина поторапливали верховых оленей. Езда до подножия перевала была недолгой. По натоптанной дороге олени шли резво. Постепенно перевал пошел на подъем. Прессованный и отточенный ветрами снег гудел и скрипел под ногами животных. Отпечатки острых копыт едва угадывались на твердом снегу. Кэлками остановил передних оленей и, опираясь на посох, тихонько слез со спины Поктрэвкана. Обходя справа, подъехала к нему и Акулина.

— Ако, слезай с седла, ноги разомни, — сказал Кэлками. — Нагрудные лямки нужно натянуть, а то сейчас на подъеме вьюки назад сползут, — продолжил он. — Подержи и моих, а я сейчас по-быстрому натяну, — передал он Поктрэвкана Акулине. Поправив вьюки, вернулся к своим оленям. — Давай-ка перекурим и начнем подниматься. Буду идти пешком, а ты садись на оленя. Не отставай, если что — кричи. Будь осторожна, не упади, — предупредил Кэлками Акулину, трогая караван.

Лавируя между нагромождениями каменистых бугорков и обходя обледеневшие снежные заструги, Кэлками уверенно вел свой караван к белеющей седловине перевала. Слегка вытянув шеи от напряжения, олени упорно несли свои вьюки и прерывисто дышали, широко раздувая ноздри. Олени шли быстро и не тянули назад. Акулина, сгорбившись, прочно сидела в седле, временами опираясь на длинный женский нери (посох). Путь преградил высокий острый надув. Кэлками остановился, высматривая следы охотников, которые прошли впереди. Еле видимые отпечатки оленьих копыт повели вправо в обход снежного козырька. До вершины перевала оставалось совсем немного, если бы не препятствие, которое придется обходить справа. Кэлками потуже намотал на руку конец поводка: «Если поскользнусь на склоне, хоть олени удержат», — подумал он, оглянувшись назад. Но Акулина была уже близко. И он снова двинулся дальше. Обойдя по склону клинообразный, заледеневший от ветра и холода снежный надув, Кэлками выбрался на неширокую площадку вершины перевала, покрытую мелкой каменной россыпью и седым инеем. Подъехала и Акулина. Олени сгрудились, тесня друг друга вьюками. Бока раздувались у тяжело дышащих завьюченных животных. Некоторые из них отфыркивались и очищали ноздри о торчащие камни.

— Ако, пусть отдохнут чуток. Доставай угощение и рассыпай. Хорошо поблагодари, — сказал Кэлками.

Акулина извлекла из камусной сумочки, которую носила на ремне за плечами, приготовленный сверток и, развернув его, набирая небольшими горстями содержимое, которое было положено накануне, отойдя от оленей, разбросала в разные стороны перевала, тихо нашептывая полагающееся благодарствие, и быстро вернулась к мужу.

— Все, — сказала она.

— Ако, сейчас надо задние шлеи опустить, а нагрудные снять, спуск будет крутой. Покрикивай на оленей, чтобы не толклись, а то на поводки наступят, — сказал Кэлками и, быстро опустив бедренные шлеи под хвосты своих оленей, пошел помочь Акулине. — Футляр с ножиком накинь за плечо, чтобы был под рукой. Следуй пешком за моими оленями. Если вьюк сползет на шею, режь подпругу и шлею, чтобы груз упал на землю. Не вздумай возиться с мунгуркой, пусть катится, а то олени запутаются, — предупредил он Акулину.