Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

— Чик, чик. Хак, хак. Хяк… — размахивая руками, он спешно начал отгонять оленей, чтобы те шли кормиться. Рано еще, проголодаются. Однако ездовые не захотели идти на ночное пастбище, а потянулись к противоположному лесу, вдоль которого протекает глубокий овраг с обрушившимися и рваными берегами.

«Пусть идут, корм везде есть…» — подумал Кэлками и вернулся в палатку.

Кастрюля с мясом уже нагрелась, и чайник с кипятком забулькал, громыхая крышкой. Акулина тоже встала и убрала полог с постелью.

— Чего олени пришли? — спросила она, обувая унты ( торбаса ), чтобы выйти во двор.

— Да приплелись спозаранку. Отогнал их, пусть пока навты (ягеля) поедят, — ответил он.

— Сегодня где будем останавливаться? До Дуручака не дотянем? — спросила Акулина за завтраком.

— Не сможем, далеко еще. Но до Нимгасига засветло доедем, вон как день прибавился. Даже щеки немножко солнышко стало пригревать. После холодов и душа радуется. На Нимгасиге оленье стадо Мургани Павла зимует. Но зима-то долгая, стада могли и маршруты свои изменить как и мы, они тоже туда-сюда кочуют. Кто из них ближе к дороге будет находиться, у тех и денек-другой передохнем. Оленям дадим передышку, а то от самого Омолона мчимся как угорелые, — отвечал жене Кэлками, вытирая выступивший пот на лбу после крепкого чая с бурдуком.

Управившись со сборами и увязкой вещей, Кэлками пошел за оленями. Пригнав на стоянку, он с ходу загнал их в жердевую изгородь, построенную предыдущими охотниками для ловли оленей.

— Ако! Я буду стоять у выхода, а ты поводки на морды одевай, — крикнул он Акулине.

Ворча на животных, Акулина накидывала уздечки, соединяя длинными поводками за шеи весь караван в единую вереницу, а затем стала выводить их из загона. Молодые беглые олешки стояли в стороне особнячком и хозяевам не мешали. Сняв аркан, закрывавший выход из загона, Кэлками встал в сторонку и стал наблюдать, чтобы олени не запутались ногами за провисающие поводья. Караван уже вышел за пределы загона, когда Кэлками вдруг закричал:

— Ако! Подожди, постой.

Акулина недоуменно остановилась. Олени тоже удивленно, поводя ушами, начали прислушиваться.

— А где Ачуркан? В караване его нет, — громко сказал Кэлками, проходя вдоль каравана.

— Да, его нет. Как это я не заметила. А где же он? — встревоженно спросила Акулина, будто Кэлками знает лучше причину отсутствия вьючного оленя Ачуркана.

— Веди оленей, а я пойду на пастбище гляну, что там стряслось, может, заболел он, — велел Кэлками Акулине и быстро пошел по тропе.

Привязав оленей около вещей, Акулина стала ждать мужа. Вскоре между деревьями замаячила фигура Кэлками и черный бок Ачуркана. Ачуркан понуро шел вслед за хозяином. Когда Кэлками подвел Ачуркана, Акулина сразу заметила, что голова и шея его окровавлены, а левое ухо разорвано.

— Онаки ( росомаха ) напала на него, когда он в яме кормился. Подкралась и прыгнула ему на шею. Но он сумел сбросить ее. Скинув ее на землю, Ачуркан бил ее ногами, пока она не залезла на дерево. Потом он отошел в сторону, где до этого кормился и стоял, видимо, ожидая нового нападения. Росомаха спрыгнула в другую сторону дерева и ушла вверх по ручью, — рассказал Кэлками.

«Вот почему олени прибежали перед рассветом, росомаха их напугала», — смекнул Кэлками.

Кэлками не знал, что делать. В любом случае олень вышел из строя. Росомаха успела покусать ему шею, прежде чем он сбросил ее на землю.

«Дойдет ли Ачуркан до новой стоянки? Перекочуем, лучше осмотрю его», — решил Кэлками, когда они начали грузиться. Быстро завьючив оленей, выехали со стоянки.

Дорога была хорошо пробита и вытоптана. Ехали все время по льду Ирбыки, изредка поднимаясь на берег, чтобы срезать крутой поворот русла реки. Наледи на реке не попадались, и это ускоряло движение каравана. Раненый зверем Ачуркан плелся с молодняком. Вдали уже был виден голубой лес Чорчана, клином спускающийся справа в пойму Ирбыки. Аккурат по этому клинообразному лесу, будто прячась в густом лесу, из-под самых подножий горы Чорчан течет ручей Оракагчан, то есть Травянистый, и под сенью леса, смешанного с ивняком, незаметно вливается в реку Ирбыку. Кэлками остановил верхового оленя и обернулся. Самым последним в цепочке молодняка следовал Ачуркан.

— Ако, поглядывай за Ачурканом, а то отстанет, — крикнул он Акулине.

— Хорошо, я прослежу за ним. А как далеко будем кочевать сегодня? — спросила Акулина.

— Мы и половины пути еще не прошли. Видишь, солнце еще высоко. Может, до Травянистого дотянем, если Ачуркан не устанет. У тебя вьюки в порядке, а то могу поправить? — спросил Кэлками.

— Все в порядке, можешь ехать дальше, — ответила Акулина.

До устья Оракагчана оставалось уже немного езды, когда неожиданно начали попадаться совсем свежие следы оленей. Следы были и по самой дороге, и пересекающие ее в разных направлениях. По сторонам дороги видны следы широких охотничьих лыж. Кэлками остановил оленей и слез с седла.

— Ако, слезь пока, поправь вьюки, — окликнул он Акулину и, привязав своих оленей, прошелся вперед по дороге, внимательно рассматривая следы. Потом он снова вернулся к привязанным оленям.

— Что там? Следов чего-то много вокруг, — спросила Акулина.

— Где-то недалеко люди стоят. Видишь, сколько вокруг следов? Все вытоптано, даже свежая лыжня есть, совсем мягкая, недавно человек тут проходил. Будем останавливаться. Если стадо внизу по долине реки пасется, то корма нашим оленям можем и не найти. Разбредутся и уйдут в стадо, и будем гоняться за ними, чтобы отловить. Хлопот не оберешься. Сейчас свернем в лес на целину и заночуем. Ты, Ако, сними мои лыжи с вьюка, я на лыжах пойду, — сказал Кэлками.

Акулина стянула лыжи мужа с вьюка последнего оленя, тащившего волоком пять шестов, на которые натягивается палатка.

— Ты садись на оленя, а я пешком поведу, — сказал Кэлками, надевая лыжи. Он повел своих оленей в левую сторону реки, углубляясь в лес. Выбрав открытую полянку, где был выдут снег, Кэлками остановился.

— Здесь обоснуемся, снегу тут мало, и он мягкий, — сказал Кэлками и воткнул свой посох в наиболее ровном месте, где не было бугорков и кустиков.

Он часто так отмечает место, где будет ставить палатку, так не ошибешься. Отпущенные на свободу олени жадно начали кормиться. Немного поев ягеля, Ачуркан лег. Его длинные уши были вяло опущены, как рукавички. Деревянной легкой лопатой-ыруном Кэлками быстро расчистил снег, где будет поставлено жилище. И вдвоем с Акулиной быстро растянули палатку.

— Ты пока веток настели и ставь печку, а я дров нарублю. Еду на тагане сварю, быстрее будет, — сказал он Акулине, доставая из вьюка острый топор. С укладкой вещей и приготовлением пищи супруги быстро управились. Прежде чем входить в палатку, по обыкновению, Кэлками уселся на кучу дров и закурил. Это уже привычка, табак для него дороже еды. Он только утром курил на стоянке, перед тем, как выезжать. С его вспотевшего лица шел легкий пар.