Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

Носком левой лыжи он стал раскидывать рыхлый снег. Кэлками быстро расчистил небольшую площадку, добравшись до самой земли. Под ногами чувствовался пышный слой кормового лишайника, которым питаются северные олени.

— «Как удачно наткнулся я прямо на корм», — подумал Кэлками.

Почуяв запах свежего корма, Ачуркан с кряхтением поднялся с лежанки и ступив на расчищенную землю, начал есть. Подойдя с боку, Кэлками прощупал покусанные росомахой места на шее и голове оленя. Недовольный, Ачуркан мотал рогатой головой.

— «Ладно, пусть кормится, завтра будет видно, как быть дальше», — решил Кэлками и пошел к палатке.

— Ну как там Ачуркан? — спросила Акулина.

— Олени сейчас на хорошем корме, и снег не глубокий. Поэтому не стал их перегонять. Ачуркан болеет, но вроде не хуже, чем вчера было. После поездки посмотрим. Если не сможет идти, забьем, — ответил Кэлками. — Ладно, Ако, бери поводки и пойдем, поймаем ездовых, — сказал он жене.

Он поймал трех ездовых оленей, в том числе и своего лучшего верхового — Поктрэвкана.

— На Поктрэвкане подарочки повезем, а сам на Иранде поеду. Пусть Поктрэвкан налегке перед бегами разомнется, — сказал он Акулине, с легкостью садясь в седло.

Опираясь правой рукой на длинный нёри (женский посох), села на ездового оленя Бурначу и Акулина. По затвердевшей зимней дороге олени бежали широкой и плавной рысью. Кэлками негромко напевал давнюю эвенскую песню. При такой быстрой езде расстояние незаметно таяло. Вот и развилки дорог, уходящих по стойбищам. Основная дорога уходит прямо вниз по реке, две сворачивают влево и еще одна большая развилка круто уводит вправо. На этой развилке четко видны следы нартовых полозьев.

Эта хорошо пробитая дорога со следами нарты явно ведет к реке Нимгасиг. Тут, рядом с дорогой, установлен жердевый визир-указатель. Визир установлен на ножках-рогатулинах и направлен в сторону стойбища Мургани Павла, где состоятся гонки на оленях. В месте расхождения дорог снег взбит следами людей и оленей. Темными кучками лежит олений помет, на твердом снегу остались желтые пятна мочи. Пастухи, видимо, останавливали тут верховых и пряговых оленей, давая разгоряченным животным передышку. Да и сами, видимо, курили, перед тем как расходиться.

— Кэлками, а нам по какой дороге ехать? — окликнула Акулина мужа.

— А по той самой, куда указан хугар (визир). Эта дорога как раз в бригаду Мургани Павла повела, — ответил Кэлками, поворачивая оленя в ту сторону, куда показывал деревянный указатель.

Поводя ушами и принюхиваясь к встречному ветру, олени бодро пошли по натоптанной дороге. Вскоре снежная тропа пошла по лесистому распадку. Плотные комки снега нависли на разлапистых ветках деревьев и время от времени с шумом падали вниз. У подножия плоской и тощей горы, на дне широкой ложбины, в окружении корявых лиственниц, тесно сбились пастушеские палатки. Завидев подъезжающих седоков, с громким лаем кинулись навстречу оленегонные лайки самой разной масти. Учуяв запах обжитого стойбища и дыма вьющегося из дымоходов, ездовые учики натянули поводья и, высоко подняв головы, ускорили шаг. Олени на шумливых, возбужденных собак внимания не обращали. Их глаза были устремлены на жилища, чтобы понять, не собираются ли люди кочевать сейчас или все-таки оленей ждет отдых. Но по всему было видно, что палатки никто не снимает, а наоборот, рубят дрова и усиливают огонь. Стало быть, сейчас их отпустят на гору кормиться. От взора наблюдательных оленей мало что остается незамеченным в поведении хозяев. Немного не доезжая до палаток, Кэлками остановился.

— Чо… — громко скомандовал он Иранде, и верховой остановился как вкопанный. Кэлками слез с седла. Ибо гостям не принято подъезжать к жилищу близко. Тем более на скорости, это может показаться нескромным лихачеством. Ко второму дереву привязала своих оленей Акулина. К нагрянувшим гостям подходили люди.

— Дорава! Дорава-ла… — со всех сторон слышались приветствия. Все протягивали руки, снимая рукавицы. Подошел и молодой бригадир пастухов Мургани Павел. По привычке он широко и открыто улыбался. Они с Кэлками по-дружески обнялись.

— Какой ты ранний! Охотник есть охотник, — проговорил Мургани. Тут были и другие охотники, приехавшие еще вчера со своей стоянки.

— Отпускайте оленей, они сами уйдут к транспортным. Своих вьючных мы держим отдельно от маточного поголовья, вон… по склону пасутся. Даже отсюда их видно, — сказал Мургани.

Кэлками отпустил оленей и цыкнул на них. Отфыркиваясь и потирая свой влажный нос о твердые комки снега, Поктрэвкан пошел мимо палаток к сопке, а за ним потянулись и другие олени.

— А теперь пойдемте ко мне в палатку, у меня и остановитесь. Остальных гостей разместим по другим палаткам, всем места хватит, — сказал Мургани.

Кэлками с Акулиной последовали за бригадиром, унося с собою седла, поводки и мунгурку с подарками. Мунгурку понес сын Мургани Вася, подросток лет четырнадцати. Поправляя платок на голове, вышла встретить приезжих и жена Мургани Варвара. Они по-женски обнялись и расцеловались, а потом уже хозяйка подала руку Кэлками.

— Заходите, заходите, замерзли, небось, — пригласила Варвара, открывая двери и уступая дорогу гостям.

Все палатки обычно соединены с небольшими юртами, покрытыми оленьей замшей, которые являются как бы прихожей. Так теплее, и ветер снаружи не задувает в брезентовый входной клапан палаток. Многие женщины поддерживают костер в прихожей юрте и там готовят еду, растапливают лед или снег. Это удобно при жизни в полевых условиях. В прихожей юрте достаточно просторно. Здесь, потрескивая, горит костер. Над огнем, на перекладине, на трубчатых металлических крючках висят чайники и объемная закопченная кастрюля, до краев наполненная отварным жирным мясом. Кастрюля слегка кипит, разбрызгивая жирный бульон на огонь. Из широкой трубы печки, изготовленной из листовой жести, торчащей наружу из палатки и направленной к дымоходу, из самой юрты валит горячий дым, устремляясь за пределы жилища. В палатке тепло. Пока гости раздеваются, Мургани с женой Варварой остаются в юрте, чтобы не стеснять гостей, и ведут разговор о посторонних вещах.

— Хорошо, что вы рано подъехали. И правильно сделали. Отдохнете среди людей, по гостям походите. А то всю зиму в хлопотах, да еще вдвоем. И соскучились, наверно? — спросил Мургани.

— Еще бы! На рассвете уйдешь, в сумерках возвращаешься домой. Мы с Акулиной совсем разучились разговаривать, — ответил Кэлками.

— Варвара, ты потчуй гостей. Вечер большой, наговоримся еще, — сказал Мургани жене.

— А вы еще куда-то собираетесь? — спросил Кэлками.

— Да мы в основное стадо собрались ехать, мясо привезем. Народу много будет, на каждую палатку выделим на еду, — сказал Мургани.