Джастин Пол - Дорогой Эван Хансен

– Надо закатить вечеринку.

Я смеюсь:

– Мы определенно должны закатить вечеринку. Непременно.

– До того времени, как твоя мама вернется.

– Вечеринку на три часа. – Похоже, я забыл, как пользоваться словами. – Спасибо, что пришла.

– Я напрашивалась к тебе не одну неделю , и каждый раз ты тут же отвечал «нет».

– Знаю. – Я хотел сказать «нет» и на этот раз, но не могу же я мурыжить ее вечно. – И я очень рад тому, что ты сейчас здесь.

Заходим в дом, и меня охватывает стыд. Я попытался прибрать, что мог и как мог, но, оказывается, я мог не слишком много. Я не способен выбежать из дома и притащить новый диван, у которого не было бы выгоревшей обивки. Не способен закрасить протечки на потолке или вывести пятна на ковре. И в наших шкафах недостаточно места, чтобы запихнуть в них все барахло. Я не замечал и половины недостатков своего дома, пока не стал проводить столько времени у Зо.

– Добро пожаловать, – говорю я, стараясь сразу затащить ее наверх, в мою комнату.

Поздно. Она зависает в коридоре и изучает фотографию на стене.

– Это ты маленький?

– Этот толстый карапуз? Да. Я.

– Не говори так. Ты очарователен.

Ну, хорошо, если она собирается осыпать меня комплиментами, думаю, мы можем задержаться внизу на несколько секунд. Фотография, которой она восхищается, была сделана в нашем старом доме. Я плохо помню его, только по фотоальбомам.

– Ты на руках у папы? – спрашивает Зо.

– Нет. Это мой дядя Бен. – Фотографий Марка не увидишь на стенах дома Хайди Хансен. Они все в коробках и альбомах.

Помню, задний двор старого дома выходил на край леса, примерно как и дом Зо. Помню, папа пускал стрелы в дерево, но не уверен, было ли это на самом деле или я все выдумал.

Начинаю взбираться по ступенькам, не оставляя Зо выбора – ей приходится идти за мной. Мой телефон вибрирует, напоминая, что я так и не просмотрел сообщение Аланы. Наверху вижу прикрепленную к двери мамину записку. Пытаюсь тайком содрать стикер, но Зо успевает увидеть его.

– Мы с мамой много переписываемся таким вот образом, – объясняю я.

– Ручка и бумага, – говорит Зо. – Старая школа.

– О нет. Мы посылаем сообщения и письма тоже. Вот только не разговариваем лицом к лицу.

– Лицом к лицу? – переспрашивает Зо. – Да кому это надо?

– Мне. Если речь идет о твоем лице.

– Я рада, – говорит она, и я одариваю ее улыбкой, – ведь эти слова напоминают мне, за что я ее люблю, то есть почему она мне ужасно нравится.

– Ты готова увидеть место, в котором никогда не происходит ничего магического? – спрашиваю я.

– Не могу дождаться.

Открываю перед ней дверь. Моя комната, что предстает ее взору, – фальшивка. Кровать заправлена. Шкаф и все ящики закрыты. На столе порядок. Пузырьки с лекарствами засунуты с глаз долой в ящик с носками. Явственно чувствуется искусственный аромат освежителя воздуха.

Но не все у меня идеально. Мне не хотелось, чтобы она решила, будто я маньяк, и потому после тщательной уборки я пристроил некоторые вещи не на свое место. Рубашку повесил на стул, положил на шкаф какие-то бумаги и оставил на тумбочке наиболее интеллектуальные книги.

Пока Зо обозревает комнату, читаю мамину записку. Поешь, пожалуйста, говорится в ней. Достаточно лаконично для нее. Догадываюсь, что она еще не отошла от вчерашнего вечера. Честно говоря, я тоже от него не в восторге.

– Я понимаю, почему в этом месте нет магии, – говорит Зо, сидя на кровати.

– Серьезно?

– Нет. – Она слегка отодвигается от того места, где сидит, и трогает кровать. – Но как ты можешь спать на таком комковатом матрасе?

Я понимаю, что забыл кое о чем. Прошу ее встать и сую под матрас руку. И достаю пластиковый пакет с умащенной кремом для бритья бейсбольной рукавицей внутри.

– Ты действительно слушаешь моего папу? – спрашивает Зо. – Ты хоть любишь бейсбол?

Каждый из этих вопросов опасен.

– Нет, не так чтобы.

Я решил сделать рукавицу мягкой просто на всякий случай. Может, «Проект Коннора» организует как-нибудь благотворительную бейсбольную игру. Кроме того, мне не хочется врать мистеру Мерфи, если он спросит, последовал ли я его советам. Он мне нравится, и потому хочется сделать ему что-то приятное.

Зо смотрит на бумаги на шкафу:

– А это что такое?

– О, это просто… Мама одержима конкурсами эссе на получение стипендий колледжей, информацию о которых она отыскивает в интернете. Все время распечатывает мне объявления о них.

Она снимает со шкафа пачку бумаг.

– Их здесь так много.

Я не обращал особого внимания на то, какие бумаги оставляю на шкафу.

– Знаю. Наверное, я должен выиграть сотню из них, чтобы действительно заплатить за колледж. Ведь нужно учитывать все – плату за обучение, за проживание, за учебники.

Я так и не начал писать эссе. Понимаю, мама хочет помочь нам обоим, но колледж – завтрашняя проблема, и несколько стремно пытаться решить ее сегодня. Да и вряд ли я что выиграю.

– Значит, твои родители не в состоянии?.. – Ей нет нужды заканчивать предложение.

– В действительности – нет.

– Мне так жаль.

И теперь жаль становится мне, потому что она выглядит печальной.

– О! Я хотел сказать тебе об этом раньше. Несколько дней тому назад состоялось собрание «Проекта Коннора», и Алана выдала действительно классную стратегию по сбору средств для сада. Она и впрямь создана для того, чтобы рулить компанией или, скажем, всем миром. – Но мои слова не имеют успеха. Печальное лицо Зо становится еще печальнее. – Сад, думаю, это только начало.

Она вздыхает и смотрит в пол:

– Мы можем поговорить?

– О черт! – Я наконец сделал это. Я лишил себя единственной хорошей вещи в своей жалкой жизни.

– Что? – спрашивает она, неожиданно встревожившись.

– Нет. Просто. Ты хочешь порвать со мной, верно? Вот почему ты сегодня здесь.

– Порвать с тобой?

– Не то чтобы мы встречаемся. Я слишком самонадеян. Не знаю, что между нами, действительно ли мы встречаемся или это больше похоже на… не имеет значения. Почему я продолжаю нести всякую чушь? Все хорошо. Не беспокойся, ты можешь быть откровенной со мной. Я не стану плакать и не начну бить посуду…

Она смотрит на меня, и я чувствую, что мои руки в своем репертуаре. Я заранее вытираю их. Бесполезно. В этом меня не превзойти.

– Я не порываю с тобой, – говорит она.

Молчу, убеждаясь, что расслышал ее правильно.

– Правда? О'кей. Спасибо.

– Не за что, – смеется она.

Подождите. Значит ли это, что мы с Зо встречаемся? Потому что, знаете, я вроде как чувствовал, что это так, но не был уверен, что она чувствует то же самое. Когда люди обсуждают подобные вещи? Или об этом не говорят до тех пор, пока оба не начинают знать наверняка? И еще: как выяснить, что вы знаете?