Васил Попов - Корни [Хроника одного села]

— Откуда мне знать? — сказал Дачо вытаращив глаза.

Он не очень-то поверил всему сказанному, потому как не чувствовал, чтоб сквозь него проходили какие-либо волны, но все же призадумался.

А Спас, увидев, что баран снова припустил по двору, сказал с одобрением:

— Побегай, побегай, авось силы поубавится.

Баран бегал и не слыхал поощряющих слов хозяина. Он так жаждал встретить противника, что наконец увидел-таки его в своем воображении и, собрав все силы, сшибся с ним лбом. Но тут же отлетел назад — ноги его подогнулись, а глаза мгновенно сделали оборот в триста шестьдесят градусов и остановились. Опомнившись от страшного удара, баран понял, что это был вовсе не противник, а столб, подпиравший крышу навеса.

— Ты видел! Ты видел, как он врезался в столб? — воскликнул Дачо. — Может, пора начинать?

Спас вынул из кармана карамельку, сунул ее в рот, а фантик бросил в снег. Он не предложил конфету братенику, а тот не попросил.

— Нам спешить некуда, — сказал Спас. — Привык все на скорую руку. Ты еще не знаешь, что это за баран и сколько в нем силищи. Ее не на один такой столб хватит.

— Слушай, братан, а у овец тоже есть волны? — спросил Дачо, пощипывая проклюнувшуюся на подбородке светлую щетину.

Спас с хрустом раскусил конфету и языком распихал половинки за обе щеки.

— Нет у них никаких волн, — авторитетно сказал он. — А если есть, то очень короткие. Да и зачем они им, ведь овцы всегда ходят скопом. Волны нужны для передачи на дальние расстояния.

— Верно, — согласился Дачо. — Похоже, у людей тоже есть волны, когда они друг от друга далеко находятся. У меня так было перед тем, как старший внук народился. Помню, я тогда цельный день все мотался по двору, ни за что взяться не мог. И жена тоже. Я ее спрашиваю, что с нею, а она меня — что со мной. Места себе не находили. Всю ночь промаялись, а наутро жена говорит, видела во сне сына, будто он ей письмо какое-то подает. Она мне про письмо рассказывает, а в это самое время приходит почтальон Кольо. «Бай Дачо, — говорит, — начальник почты велел, как пойду мимо, сказать вам, что сын из города звонил и просил передать, внук у тебя народился. Дачо его назвали… Так что поздравляю…» Вот, значит, в чем дело было! Это нам с женой волны не давали покоя, а мы этого не знали… Жена — она баба; так она через сон поняла: письмо — это, значит, получишь известие…

Спас слушал все это вполуха и наблюдал за бараном.

— Человек, — сказал он, — обладает самым большим количеством волн. Он высшее из всех животных. У него есть короткие и длинные волны и еще ультракороткие а ультрадлинные. Человеческий мозг — сложнейшая машина, в ней сто тысяч различных лампочек, и для нее не имеет значения, ученый ты человек или безграмотный, она знай передает.

— Значит, я пилю доски или, скажем, траву кошу, а то и вовсе сплю, а она работает? И лампочки, значит, загораются? Так, что ли?.. Удивительное создание — человек!

— Удивительное! — подтвердил Спас. — Возьми, к примеру, внучека нашего братеника Крыстю. Почему он не слышит? Казалось бы, красивый, здоровый ребятенок, всегда веселый, приветливый, а глухонемой! Значит, какая-то лампочка вышла из строя, погасла где-то за ухом и не может загореться.

— Да, — вздохнул Дачо, — каким только врачам его не показывали, куда только не возили, а вылечить не могут.

Ворота в это время отворились, и на заснеженной тропке показался братеник их Крыстю с внуком. Дачо глаза вытаращил: «Значит, и вправду существуют волны! Крыстю передал, что они собрались к Спасу в гости, вот мы с братаном и заговорили о его внучеке…» Окончательно поверив в существование волн, Дачо смутился, лицо его стало красным, а щетина на подбородке из русой превратилась в белую.

— Ну и легок же ты на помине, — ничуть не смутившись, сказал Спас. — Мы только что с братеником о вас говорили…

— О нас? — растерянно спросил Крыстю.

Дачо еще больше смутился, кровь прилила к его голове. Маленький мальчик, заметив эту перемену, хотел обратить на нее внимание взрослых и показал пальцем на лицо Дачо. Баран, стоявший у ограды, тоже заметил, как покраснела голова одного из мужиков, и решил, что, быть может, это и есть долгожданный противник. Он встал на задние ноги, упершись передними копытами в проволочную сетку, и победно заблеял. Овцы ответили ему хором, опять сгрудившись у двери сарая — с той стороны, где были петли.

Мальчуган показал пальцем на барана — тот уже мчался по снегу, обегая поле близящейся битвы, — захлопал в ладоши и радостно засмеялся. Дед его тоже улыбнулся. Когда они входили во двор, он смотрел на жизнь с ее печальной стороны, а сейчас вдруг взглянул с радостной и тоже захлопал в ладоши вместе с внуком. Под общие овации баран еще стремительнее понесся по двору, время от времени бросая свирепые взгляды в сторону противника, трусливо укрывшегося за спинами зрителей. Дачо к этому времени успокоился. Кровь отлила к рукам, и они снова стали красными и очень сильными. Набрякнув кровью, они отяжелели, напомнив Дачо, по какому делу он пришел к братану.

— Братан, — сказал Дачо, — давай начинать! Так ведь можно и до вечера просидеть.

— Давай, — бросил Спас и поднялся со ступеньки лестницы… Взглянув на гостей, он увидел радость ребенка и радость деда — она давно не появлялась на этом печальном широком лице. И поборов жалость, сказал: — Братеник, ты ко мне по делу или так?..

Крыстю обернулся, радость в его синих, опухших глазах тотчас погасла — он снова увидел жизнь с ее печальной стороны.

— Да какие могут быть дела? — сказал он. — Вот вышел прогуляться с мальчонкой, пошел в твою сторону, хотел с тобой повидаться и ослика твоего малышу показать. Давно я у тебя не был.

Дачо молчал. Ребенок хлопал вошедшему в раж барану. Спас понимал, что он не может отменить своего решения, тем более в собственном доме, где он всегда был хозяином своего слова. И чтобы напомнить себе об этом, он пощупал торчавшую сзади, под шерстяной фуфайкой, рукоятку заткнутого за пояс фамильного ножа. Нащупав нож, Спас сказал:

— Ты меня прости, братеник, но тебе придется ненадолго зайти с мальчонкой в дом. Там натоплено. У нас с Дачо тут дело есть. — Он не сказал, какое именно дело, но Крыстю понял это по движению его руки. — Так что вы с внуком идите. А когда мы кончим, я запрягу осла в санки и покатаю тебя и мальчонку, пусть порадуется.

Крыстю посмотрел на внука. Баран все еще мчался по кругу. Ему нравилось это маленькое человеческое существо, которое хлопало в ладоши, призывая его противника вступить в битву. Он даже прервал бег, остановился возле проволочной сетки и засмеялся, глядя на мальчика. И мальчик засмеялся и сказал барану на своем тайном языке, как тот ему нравится, как он его любит и что он никогда еще не встречал такого веселого, игривого животного. И баран ответил, что никогда еще не встречал такого веселого, хлопающего в ладоши маленького человеческого существа и, если сейчас выйдет противник, он сумеет показать, что значит настоящая битва.