Александр Даценко - Заклинание ветра

Добра вам и уютных вагонов в Компьенском лесу.

Только не забывайте сжигать их немедля.

После первого раза.

Шансов стало больше.

7 октября

Примерно вырисовывается парадигма бытия. Писать для людей, преподавать геологию хоть самую малость и тренировать детей в регби. Идеально.

Две буровые из четырёх работают в зиме. Выше лежит снег. И прогнозы погоды твердо обещают метели уже на наступающей неделе. В природе всё идёт заведённым порядком. Если всё пойдёт заведённым порядком и в работе, то через пару недель поеду домой. Не знаю, как там сложится с билетами и вертолётами — свой путь в глубине души я уже начал. Приближаюсь к тому, что является смыслом любого путешествия — возвращению.

Именно так я учусь заново понимать и ценить то, что даёт мне дом. Из последних сил, между прочим, даёт — давно нужно его отремонтировать. Вот и займусь помаленьку.

Только бы Стёпу освободили.

Ну, и здоровьем займусь.

Наверное.

Добра вам, и чтобы было, куда и для чего возвращаться.

Как перестать бояться и начать сраться от ужаса.

О фобиях.

Из записей полевого геолога.

Сначала я стал бояться летать.

Лет в сорок. Либо в сорок-сорок пять. И во снах тоже.

И страх всё больше. Он постепенно стал беспричинным, и я пил какие-то таблетки. Когда измерил кровяное давление, постиг причину. Как только за 161— мысли о смерти и пронзительная жалость к себе. Таблетка — падение давления, и страх уходил. А вот сейчас, при нормальном давлении — страх симптоматики.

Это вот так: закружилась голова и онемела рука — несомненно, инфаркт. Делаю грамматические ошибки и позабыл слово «инсульт». Болит поясница — конечно же, почки и почечная недостаточность.

И прочее… Совестно сказать про мелочи вроде разрыва желудка, проникновения паразитов в аорту и гибели печени.

Рассказ Гашека про медицинскую энциклопедию и родильную горячку давно не помогает.

Не смешно.

Жизнь превращается в какой-то постоянный полёт на самолёте.

Осточертело бояться. Пойду измерю давление.

125 на 75. Это ведь неспроста это гипотония?

Абсент, мёртвые лошади, беретки и свальный грех на чердаках.

То есть, в мансардах, мансандрах, массандрах, да… что-то связанное с распутством — массандра, точно, сладкая, как курортная любовь, и такая же крепкая. Изумительное портвейновое вино.

Понимаю французских художников прошлого. Понимаю, но не умею рисовать. Великая тайна состоит в том, что почти никто из них тоже не умел.

Слишком поздно это стало понятно. Слишком поздно и далеко от Парижа.

Да и откуда у них массандра? Ерунда какая-то.

Время и пространство — вот мой самый главный страх. Время и пространство, слитые воедино. Выигрываешь в одном — проигрываешь в другом. Ежели, к примеру, жить на райских островах и насвистывать от довольства, то через какой-то срок только и сможешь — свистеть. А потом вымрешь от неясной тоски.

Так вымерли аборигены Канар. Высокие голубоглазые и светловолосые люди со смертельной тоскою в глазах. Сидели, свистели и вымирали. Кровь ссыльных патрициев сгубила их. Кровь патрициев в венах, изобилие плодов и безсмысленность блаженства. Тоже, наверное, боялись чего-то. То ли гуанчи, то ли гаучо или вообще гуарани? Что-то из этого наречие, что-то наездие… не помню.

Или вот взять шумеров…

Всё-всё, пошутил я. Хотя когда их вспоминаю, все страхи уходят.

Вплоть до страха ломоты в плечах — это ведь не менее, чем беда с печенью.

А вот когда работаешь, не страшно. Страшно, когда останавливаешься.

Битый геологический молоток, сапоги из этиленвинилацетата с рифлёными голенищами, загадки скал и вулканов и дорога. Бояться некогда.

Не нужно слушать себя.

Будьте циниками. Нам ли не знать цену нашим мыслям? Зачем продолжаем выходить на майданы собственного головного мозга — от страхов, желания жить лучше и ещё от сексуальной недостаточности?

Вот, кстати, всё меньше думаю о женщинах. То есть немало, но всё меньше. И на место этих плотских мечтаний приходят страхи о собственном здоровье.

То есть что?

Правильно, виноваты женщины.

Кто и в чём конкретно?

Ну... сами придумайте, вы же такие умницы. Без вас страшно. Наедине с мыслями этого безумца в моей голове.

Добра вам, и побольше виноватых на каждую единицу ночи…

Шучу, просто не бойтесь — всё уже случилось.

8 октября

Сейчас почти все, с кем доводится общаться в реальной жизни, применяют вместо слова «последний» слово «крайний». Сам я приобрёл эту привычку в девяностые, и причиною были спасительные суеверия. Или спасательные. Только-только избавился от слова, как все вокруг стали меня поправлять.

— Последний ящик.

— Крайний.

— Да хоть керновый…

Вроде не война вокруг, не бандитизм с лохотронами. А поди ж ты. То ли чуют чего-то?

Медведица с медвежонком гуляла по склону горы. Милое зрелище. Контактный зоопарк Кумроч. Хотели за рябиной сходить от тоски бытовой, да что-то передумали. Негоже ягоду у медвежонка отнимать. Добрые мы. А какие планы были…

Солнце, высокое небо и белоснежные облака. А ждали метель, тяжкий труд и пьяную драку. Ну как… крайнюю только я ждал. Просто мечтал, шо.

Шумит река, перемалывает вечность. Холодная, вкусная, чистая вода, главный инструмент энтропии, подговаривает что-то построить.

Окончил очередную скважину, обрабатываю фотографии. Парни мелькают головами и матерными шутками посреди штабелей керновых ящиков. Составляют опорную коллекцию, геохимики упрямо ждут вертолёт, на южном склоне медведица с медвежонком пасутся на ягоднике. То есть окружающее однозначно вселяет уверенность в завтрашнем дне и в послезавтрашнем, и далее, вплоть до отъезда.

В голове кружится строка из романса: «А напоследок я скажу», расчёты вариантов, что именно скажу, как сделаю и куда полетят брызги.

Есть к чему стремиться.

Гранёный стакан, в нем портвейн тёмно-чайного цвета, гроздь злобного винограда «изабелла». Обязательно нужны сыр, на дороге к холодильнику кот, который притворяется равнодушным и жестоким чудовищем, да скрипящая привычным вывихом половица. Пятая по счету от порога. Разве это не идеальная обстановка для выдоха?

А после и необитаемая гряда Хабомаи. Единственные тёплые острова в России. Должны же у нас быть тёплые острова? Я продлённым волевым усилием не смотрю в справочники о климате на гряде уже сорок пять лет. Тёплые ведь, точно тёплые. Фиолетовые закаты, багровые травы и гигантские арбузы. Посмотрим, в общем. Надеюсь. У меня есть компас, молоток и огромное желание устроить золотой век.