Акиф Гасанов - Реквием

Сидим в ресторане, он заказывает блюдо «Мезе», официант в розетках несет по кусочку мяса, рыбы, птицы. Говорит, что идеально должно быть около тридцати розеток. На десятой я сломался. Тут официант приносит виноградные улитки и объект зубочисткой выковыривает содержимое, ужасно напоминающее сопли, и с удовольствием, глотает. Меня чуть не выворачивает, стараюсь не смотреть.

Еще два дня работы, задание выполнено, материалы оставлены в резидентуре для передачи в Главк по дипломатической почте и я, после двух недель фантастического бесплатного отдыха на пляжах Средиземного моря, возвращаюсь в страну.

Я не ожидал никаких проблем с очередной диспансеризацией и для меня холодным душем стала беседа с Анной Тиграновной, моим курирующим врачом-терапевтом.

«Акиф, ты вчера пил?»

«Нет, Анна Тиграновна, середина недели, наш день — пятница».

«Я знаю, а спортом занимался?»

«У нас физподготовка в понедельник и четверг».

«Я и это знаю, с утра какой-нибудь стресс, поскандалил с кем-нибудь?»

«Нет, не успел еще».

«Не хочу тебя расстраивать, но у тебя повышенное давление, сто сорок на девяносто, пишу, нормальное, но имей в виду, это нехороший признак».

Это был действительно нехороший признак для меня, выезжающего до семи раз в год на задания, имевшего приличные материальные стимулы в виде командировочных, за счет которых никаких проблем с одеждой и техникой, покупкой автомобиля и прочих преференций, не имевшего, поскольку жившие в те времена в той стране, знали, что львиная доля расходов уходила именно на это.

Не желая расстраивать Шахлу, поскольку в вопросах моего здоровья она была паникером, поехал к матери, она была опытным врачом-терапевтом с полувековым стажем, на слух определившим у меня порок сердца еще в младенческом возрасте, который затем не смогли обнаружить десяток разнообразных военных медкомиссий и в итоге диагноз был подтвержден спустя полвека магнитно-резонансным томографом в институте Джона Хопкинса в Стамбуле.

Зайдя в квартиру, сходу заявляю: «Мама, с завтрашнего дня я бросаю курить и пить!»

«Так, и с чего ты решил вести праведную жизнь?»

«Мама, у меня обнаружили давление и это, если будет прогрессировать, создаст мне проблемы с работой».

«Это у тебя наследственное, от меня, я это ожидала. Курить надо бросать, это нехорошая привычка и ни к чему хорошему не приведет. Пить же нельзя бросать ни в коем случае! С каких лет ты начал пить и сколько выпиваешь за раз?»

«Начал после выпускного класса, а так в нормальной жизни раза два в месяц, если нет дней рождений и свадеб, а пью, как все, грамм двести за раз, если это не офицерские посиделки».

«Надо поменьше, но ни в коем случае не прекращать. Видишь ли, ты пьешь уже много лет, а алкоголь меняет организм, перестраивает его, если ты бросишь, нет никаких гарантий, что это не убьет тебя. А курить бросай обязательно, потому что печень — благодарный орган и восстанавливается, а с легкими ничего невозможно поделать».

И потом я был неоднократным свидетелем, того, как люди, резко менявшие свои привычки, и еще вчера демонстрировавшие пользу здорового образа жизни, совсем неожиданно умирали от сердечных приступов или инсультов и я думаю, что мама была права, поскольку настроенный десятки лет на что-то организм просто мстит своему хозяину, потому что живет он отдельно от души и разума и у него свои капризы, которые не подчиняются духовным наставлениям разума.

А мама была мудрым человеком, хотя я никогда не осознавал это, поскольку привык к ней, и очень часто абсолютно игнорировал ее советы, поскольку я был мужчина и негоже мужчине следовать советам женщин, хотя это ошибочное мнение и те советы, которые она мне давала, помогли мне выжить в самые тяжелые моменты моей жизни, хотя я осознал это гораздо позже.

Последние десять лет, после отца она прожила одна, отказываясь переезжать к брату и умерла, уставшая от жизни, потому что у людей, которые привыкли, что-либо делать и активно общаться, оставшись одинокими, пропадает интерес к жизни, и они больше общаются с мертвыми, нежели с живыми.

А она совсем не боялась смерти, поскольку была врачом с полувековым стажем и знала, когда та приходит, и почувствовав, что наступил ее час, попросила пересадить ее в кресло, хотя до последнего момента сама ходила, и сказала моему, совсем еще юному, сыну, чтобы он вышел из комнаты и притушил свет, однако он, не послушавшись, обнял ее, а она произнесла подтверждение своей принадлежности к Исламу «Кялмейе шахадят», и тихо умерла у него на руках, но он не испугался и продолжал трясти ее за плечо и звать «Няня, няня»…

И так жизнь продолжалась и по возвращению из командировки, вышел в очередной отпуск и мы всей семьей поехали в Кисловодск и проторчали на вокзале несколько часов, потому что приехали дикарями и за это время я бегал и искал квартиру, а моя теща прочитала всю прессу, продаваемую на вокзале, и когда поиски увенчались успехом и мы наконец въехали в квартиру, она протянула мне газету «Известия» со словами почитай этот разворот. А там была статья академика Абеля Аганбекяна, где он рассуждал о необходимости перевода Нагорно-Карабахской Области Азербайджана под юрисдикцию Армении и я, прочитав, ухмыльнулся, мол придурок, а теща вполне серьезно сказала, нет сынок, это война и кровь. И я еще раз в душе ухмыльнулся, поскольку она родилась и выросла в Нахичевани, а там были специфические отношения с армянами, а я вырос в Баку и добрая половина моих друзей были армяне и я абсолютно не верил, что им будет интересен бред академика.

И я забыл об этой статье, и мы с Шахлой каждый день гуляли по парку и другим достопримечательным местам, и сынок был с нами, и мы фотографировались и нам было удивительно хорошо, потому что в последние годы я много болтался по командировкам, и мы давно не были так долго вместе и почти месячный рай прошел быстро.

А она была удивительный человек, располагающий к себе буквально с первой минуты общения и везде, куда мы не ходили, она моментально заводила друзей, потому что в ней была искра, которая притягивала к себе и люди это чувствовали и в ресторанах нас с удовольствием обслуживали, и пропускали без очереди на мероприятия и все время улыбались нам, потому что у нее улыбка не сходила с лица…

А потом у нас родилась девочка и она была очень беспокойная и Шахла с матерью боялись ее застудить, а я устраивал сквозняки, полагая что ребенку жарко, и ребенок заболел двусторонним воспалением легких и мы чуть не потеряли ее, ночью срочно отвезя в детскую больницу и врач, сказал, что весть о том, что ребенок выживет, будет известна к вечеру следующего дня.

И утром из больницы я пошел на работу и обратил внимание, что я, атеист, обращаюсь к Богу, умоляя сохранить ребенка и обещаю выполнять все его заветы и в автобусе у меня украли деньги и удостоверение личности и это было дополнительным ударом, поскольку грозило мне или увольнением или переводом куда-нибудь на задворки службы, что было равносильно увольнению. Но потом через два дня я сумел найти удостоверение и мне в этом помогли мои друзья в милиции, которые через воров в законе нашли исполнителей и убедили вернуть документ, и я на радостях дал ворам деньги на выпивку, а может на наркотики.