Акиф Гасанов - Реквием

Это продолжалось долго, очень долго, она не выходила замуж, я ждал, когда же это наваждение закончится, это реально меня губило, я все время думал о ней — я видел, что она меня не гонит, мне казалось, что я просто интересен, как странный предмет…

Дома мать исподволь да заводила речь о необходимости жениться, я отмахивался, наконец, не выдержав, однажды, в момент ее выступления по телевизору, заявил:

«Видишь эту девочку по телевизору, я на ней женюсь».

«Не болтай, у нас столько девочек в роду… Кто отдаст ее за тебя, смотри какая красавица, глаз не отведешь, небось отбоя нет от женихов?»

«Мама, я на ней женюсь!»

Крик отчаяния? Превратить в шутку то, что терзает тебя день и ночь, раскрыться хоть таким образом хоть перед кем-то?

Но опять же, жизнь продолжалась и однажды, после того, как меня вполне откровенно отвадили от нескольких предложений по продвижению, я окончательно осознал, что никаких перспектив нет и не будет, и суждено работать мне в этом райкоме до пенсии, а мне еще и до тридцати лет было далеко, и наступила полная апатия и отвращение от бесконечных заседаний, писанины докладов и справок, звонков на предприятия с требованиями выполнения плана чего-то, о чем имел весьма смутное представление, и вот в этот переломный момент судьба, а может и не судьба, а непреодолимые обстоятельства вновь резко развернули меня в совершенно неожиданном направлении. Время еще раз доказало, что не было у меня конкретной цели в жизни, и я плыл по ней, отдавшись на произвол судьбы, хотя в нее я особо и не верил.

И так, однажды в перерыве заседания бюро райкома ко мне подошел начальник райотдела КГБ и не успел он закончить фразу, мол, как ты думаешь если… я, не задумываясь, ответил: «Согласен, хочу, с детства мечтал!». Он, удовлетворенно улыбаясь: «Ну, знаешь, это потребует время, должна пройти спецпроверка и потом, как посмотрит Первый секретарь Расулова!»

«Я сам переговорю с ней»- ответил я, ухмыляясь в душе, поскольку вряд ли он сделал бы такое предложение, не проведя предварительную проверку.

«Не могу я, Лидия Худатовна, мне здесь нет никакой перспективы, отпустите, пожалуйста»- сказал я, зайдя к ней на прием.

«Я не смогла ничего сделать для тебя, уходи, я дам тебе рекомендацию и хорошую характеристику» — ответила она…

Она была прекрасная женщина, и очень тепло относилась ко мне и я был самый молодой работник и, пожалуй, единственный, к кому она обращалась по имени и на «ты» и я ее очень любил, а потом она стала Председателем профсоюза республики и в годы независимости Министром образования и добровольно подала в отставку и однажды пришла ко мне и попросила устроить на работу ее племянника и я, конечно, выполнил ее просьбу и мне было бесконечно стыдно, что она пришла ко мне с такой просьбой, потому что я очень уважал ее и она рано умерла от той проклятой болезни и это была большая потеря…

Первый рабочий день в Комитете мне запомнился, можно сказать, по минутам, поскольку никогда более у меня не было такой быстрой смены чувств — от эйфории до глубокой депрессии.

Начальник отдела кадров Юрий Коржев завел меня в кабинет Заместителя Председателя КГБ по кадрам Халыкова, я представился, как мне рекомендовали кадровики:

Товарищ генерал, лейтенант Гасанов!»

«Проходите, садитесь».

Последовал шквал вопросов: «Спортом занимаетесь, книги читаете, газеты просматриваете, почему не женаты, не нагулялись? Хоть на примете есть кто?»

Почти не соврал: «Есть», хотя она об этом еще не знала.

«Спиртное потребляете, водку пьете? Сколько выпиваете обычно и как часто?»

«Грамм 250–300, по праздникам».

Генерал строго посмотрел на меня: «Праздники все отмечаете? Наверно, еще дни рождения, новоселья, встречи, юбилеи? Это-много, сокращайте, а лучше вообще бросьте».

Коржев, провожая меня на представление непосредственному начальству, укорял: «Мог и меньшую дозу назвать, он терпеть не может пьющих».

С Юрием Коржевым мы знакомы еще по комсомолу: «Я и так соврал, куда же еще меньше, не поверит».

Перешли улицу, зашли в основное здание, показали удостоверение прапорщику, поднялись по лестнице, прошли длинный коридор по красной дорожке, поднялись на третий этаж к начальнику Второго отдела полковнику Максуду Мамедову: «Новенький? Как самочувствие?»

Бодро произнес: «Спасибо, товарищ полковник, хорошее!»

«К кому определили?»

«Второе отделение, к Микаилову» — ответил Коржев.

«Хорошо, отведите, представьте, пусть приступает».

Прошли к непосредственному начальнику и Коржев представил меня: «Рахман, вот привел к тебе новенького».

Микаилов, крупный, крепкий мужчина, критически осмотрел: «Где раньше работал?»

«В райкоме партии».

Микаилов не ладил с заместителем начальника Намиком Аббасовым — бывшим партийным работником, я об этом еще не знал, но почувствовал, что мое прошлое ему явно не понравилось: «На хер мне партийцы, одного вполне хватает на отдел. Прямое зачисление? Значит ничего не знает. В других отделениях вакансий нет?» — спросил он у Коржева, абсолютно не стесняясь моего присутствия.

«Руководство так решило».

Позвонил: «Шляпников, иди сюда, отведи и покажи ему место, он ни хера не знает, пусть пишет запросы для вас».

Шляпников, года на три моложе меня, провел в кабинет, показал стол у двери и проинструктировал: «Ключи от сейфа возьмешь у Анны Сергеевны, там же дадут рабочие тетради, и канцелярию. И самое главное, новенькие у нас следят за чаем, с утра завариваешь и следишь, чтобы термос был полный».

В райкоме ко мне директора заводов без стука не входили, вдобавок к холодному душу у Микаилова, новая обязанность чайханщика ввела в состояние почти истерическое.

В кабинете Фиркат Низаметдинов, мы с ним были знакомы еще по гражданке, успокоил меня странным образом: «Не расстраивайся, до тебя я следил за чаем, здесь так принято».

Сел, огляделся, сидевший у окна Маис Алекперов, ему где-то под сорок, улыбнулся: «Как зовут? Не робей, все через такое проходили, скоро привыкнешь».

В это время зашел полноватый седой мужчина (потом узнал — Голосилкин с Шестого отдела), с какими-то списками: «Маис, у нас операция «Каскад», Рахман поручил дать молодому эти списки, надо прогнать всех по учетам, объясни ему что надо делать».

Маис тут же переадресовал меня к Каминскому: «Виктор, покажи Акифу секретариат, и где бланки запросов, он не разберется сам».

И обратившись ко мне: «Значит так, на каждого в списке заполняешь запросы, вот этот с полосой по агентуре, потом этот в информационно-аналитический отдел, потом в оперативно-технический и отдельно в почтовый контроль. Заполненные отдаешь Гюндузу в пункт оперативной связи, он разнесет. Задача выловить шнурка, который проходит по всем учетам и проверить его более тщательно на возможную принадлежность к агентуре противника».