Дмитрий Нержанников - Красное дерево, или как путешествовали в лихие 90-е

Целый вечер я фотографировал, поливая направо и налево, а когда стемнело, выбрал местечко поуютнее и лёг спать.

Едва уснул, что-то прошуршало в траве и тяжело перевалилось через меня. Я похолодел: неужели, змея?! Затаился… Всё было тихо. Опять уснул. Вдруг что-то мокрое и холодное прыгнуло мне на лицо. Я в ужасе смахнул эту мерзость с себя: жаба?! Гадость какая!.. Успокоился, уснул опять…

…Чья-то прохладная нежная рука стала гладить меня по лбу, потом по небритой щеке… Я окаменел и боялся открыть глаза. Конечно же, я знаю про кастанедовских союзников, эмиссаров и иже с ними, встречался не раз… Знаю, какой ужас берёт и какая оторопь охватывает при встрече с ними на грани сна и яви… Но это было совсем ДРУГОЕ! Конечно же, я уже не спал. И в то же время это был сон. Только так и можно рационально объяснить себе подобные вещи. С кем они случались, тот прекрасно меня понимает.

Я физически ощущал эту руку на своём лице и уже понимал, что она – женская. Я попытался вернуться к реальности и сказал себе: это просто какая-то пьяная туристка забрела сюда и, увидев меня, решила развлечься…

Я собрался с духом и открыл глаза.

Прекрасно понимаю, что многие в очередной раз посчитают меня сумасшедшим, но передо мной на коленях сидела женщина в длинном, широком белом платье. Склонённое лицо её наполовину скрывал капюшон. Странно, но мне не было страшно. Мне было удивительно.

– Я видела, как ты фотографировал здесь всё вечером… Хочешь, я покажу тебе место, откуда можно сделать самый лучший кадр? – Она взяла меня за руку и повела.

Я посмотрел вокруг: замок был залит огнями прожекторов. Как такое возможно? Он же заброшенный… Кто их включил? Она?

Я стал снимать. Эти кадры есть. Вот только её на них, естественно, вы не увидите. Мы пробирались сквозь колючие кусты чертополоха. Казалось, что ими заросла вся крепость… Почему я их не заметил вечером?! Чертополох был очень фотогеничен в свете прожекторов и хорошо рифмовался с развалинами стен и башен.

Кстати, вы знаете, что во сне электрические приборы не работают: ни выключатели, ни фотоаппараты, ни видеокамеры? Это один из способов отличить сон от яви. У меня всё работало.

Я так увлёкся фотографированием, что даже позабыл о своей спутнице. Она напомнила о себе:

– Не здесь. Там ещё красивее! – опять взяла меня за руку и повела дальше.

– А кто включил свет? – спросил я её.

– Он всегда здесь горит по ночам. Никто его не включает.

«На каком языке она говорит?» – подумал я, но сразу прогнал эту глупую мысль.

– Вот тут, – сказала она.

Вид, действительно, был потрясающий. Я начал снимать.

– Ещё пару шагов вправо, – командовала она. – Ещё. Ещё немного, и чуть пониже…

Из-под ноги у меня вырвался камень и полетел с грохотом вниз. Я обнаружил себя висящим над пропастью. В правой руке у меня был фотоаппарат, левой я держался за скалу, левая нога стояла на маленькой приступочке, а правая болталась в воздухе…

И только теперь мне стало страшно. Причём, так страшно, что меня затрясло. Я выбрался на площадку перед замком. Никакой белой дамы, конечно же, рядом не было. Меня трясло так, что я не мог идти. Я пополз к своим вещам, кое-как собрал рюкзак, залпом выпил пол-литра местного самогона, который купил вечером в качестве сувенира и попытался куда-нибудь спрятаться.

Ещё вечером у входа в крепость я заметил бывшую билетную кассу. Видимо сюда раньше приезжали туристы, а потом её закрыли за нерентабельностью, всё-таки добираться сюда не ближний свет. В Греции я такое уже видел: если поток туристов ослабевает, вход становится бесплатным.

Я забрался в эту кассу, забаррикадировал двери и окна какими-то фанерными щитами и обломками стульев, забился в угол и попытался уснуть. Усталость, нервное потрясение и самогон сделали своё дело, мне это удалось.

…Проснулся я довольно поздно. Ночные страхи улетучились. Я выбрался из своего убежища и очень удивился. Солнце приближалось к зениту, но все ночные прожектора продолжали гореть.

Я вышел на дорогу, и через некоторое время меня нагнал автомобиль с нашими туристами. Муж с женой откуда-то из Сибири… Они согласились меня немного подвезти. А я был так потрясён ночным происшествием, что тут же им всё рассказал. Они не стали надо мной насмехаться, наоборот, безоговорочно поверили моему рассказу. Оказалось, они только что сами побывали в этой крепости.

– А я-то думаю, – проговорил дядька, – почему это среди бела дня прожектора горят?! Понятно, теперь, почему там столько чертополоха…

– И почему же? – спросил я.

– А Вы разве не знаете, что чертополох любит расти в тех местах, где обитают привидения?

Тогда я этого не знал. Теперь знаю.

Может быть, начать нужно с того, что я до сих пор никак не могу запомнить правильное написание названия этой горы?.. Вооттавара, Воттаваара, Воотовара, Вооттоваарра, Воттоваара… Впрочем, я не одинок. В интернете такой же кавардак.

Нас пятеро. Мы едем на гору Воттоваара. Давайте называть её так, ведь надо же как-то её называть… Нельзя же её называть просто Гора. Впрочем, некоторые именно так её и называют. С придыханием. Ведь гора сия зело мистическая бысть. Мистического с нами произошло в эту поездку очень много.

Сели в поезд СПб – вроде бы Петрозаводск…

Едва расселись-разложились, входят пограничники. Никогда не думал, что с Карелией у нас есть охраняемая граница… Оказывается, есть. Даже ещё более охраняемая, чем с Белоруссией.

– Кто старший? – спрашивают пограничники.

Все сразу стали наперебой кричать, что старшие – это они.

– А сколько вас, – спросили нас.

Мы приняли этот вопрос всерьёз, потому что, действительно, были не уверены по поводу своей численности. Оказалось, вопрос этот был задан не просто так, он был лишь первым в череде других профессионально-провокационных вопросов, призванных выяснить степень нашей вменяемости. Видимо, пограничники уже знали, что в Карелию вменяемые ездят редко и то в небольшом количестве. Мне сразу вспомнилась история из студенческой юности, произошедшая в далеких 80-х, когда я вместо того, чтобы заниматься скалолазанием на карельских скалах, провел майские праздники в камере на погранзаставе…

– Пятеро, – ответили мы.

– А где шестой?

– Там за стеной, – сказали мы и добавили. – Но это не наш.

– Ладно, давайте ваши паспорта… Так… Значит, выехали вы шестого? – третий провокационный вопрос. Но мы уже были готовы.

– Как же, шестого?! Пятого!!! – возмутились мы.

Пауза. Изучение документов.

– Вагон номер шесть, – произносит задумчивым голосом пограничник. Но мы уже начеку:

– Семь! Семь! – почти орём мы.

– А тут написано «вагон номер пять», – вперивается он в нас прозорливым взглядом. – Почему вы сели не в свой вагон?