Дмитрий Нержанников - Красное дерево, или как путешествовали в лихие 90-е

Но даже если самодива и поселится в человеческом доме, она никогда не сядет за один стол с людьми, ведь питаются водные девы одними лишь ядовитыми грибами, которые наделяют их колдовской силой и властью запирать родники и колодцы, регулировать уровень рек и озер, делать непроходимыми горы и леса, а также пускать невидимые разящие стрелы. Зная об этом, многие герои, о коих повествуют балканские легенды, пытались заполучить самодив в союзницы во время своих странствий и приключении. Да не всем такое удавалось…

Когда идёт дождь, называемый на Руси грибным или слепым, болгары говорят: самодивы купаются. Но любимое занятие волшебных дев – ночные игрища, в которые они часто вовлекают и посторонних. Чаще всего ими оказываются сборщики целебных трав или пастухи, что развлекают красавиц звуками своих свирелей. Если проявить себя в этих игрищах хорошим танцором или певцом, самодивы щедро, не скупясь, наградят. В противном же случае лишат памяти или затащат в ближайшее озеро купаться и задушат своими косами.

На местах своих ночных забав – лугах, полянах и пастбищах – самодивы любят оставлять следы: большие, вытоптанные в траве круги. Так что все рассказы о том, что это дело инопланетян, – выдумка.

А как только минует лето и придёт на землю зима, удаляются самодивы в некую заоблачную страну, чтобы весной снова вернуться на благословенную землю Болгарии…

…

…Тут и кончилась моя статья, и захотелось мне её немного дополнить. Ведь и сам я в этой Страндже натерпелся от ихних самодив по полной программе (извините за «ихних», но это слово употреблял даже Бродский, часто оно гораздо уместнее, чем правильное «их»). Хотел я про Странджу и про Ивана рассказать в другой главе, там где про алкоголь и бары, но как-то они сами тут все вылезли…

Название этой деревушки вы не встретите ни в одном путеводителе по Болгарии. А между тем, это одно из знаковых мест этой страны. Здесь каждое лето собираются все болгарские хиппи, чтобы отпраздновать July Morning – Утро Первого Июля.

В Варвару мы попали совершенно случайно, но воспоминания об этом месте греют меня даже сейчас, спустя много лет. Хотя ничего особенного здесь, вроде, и не произошло.

В один из дней мы ушли купаться к морю, а лагерь наш стоял метрах в пятистах от берега… Внезапно начался дождь, и наши вещи, чтобы они не намокли, кто-то затащил к себе в палатку. Мелочь, банальность, обычное дело… А запоминается на всю жизнь.

В тот раз я очень серьёзно подготовился к поездке по Болгарии. Выучил несколько стихотворений на болгарском языке:

Дано не ме отмине тази чаша…

(«Да не минует меня сия чаша» – использовал в качестве тоста с неизменным успехом в застольях)

Мне казалось, что всё понятно должно быть русскому читателю, но оказалось, что это не так. Когда я давал эту рукопись друзьям, многие говорили, что не понимают того, что здесь написано. Поэтому попытался худо-бедно перевести.

Или вот такой стих:

Дали ме чакаш еще там,

На мъст без път и под звезда без име.

(Ждёшь ли ты меня ещё там,

На мосту без дорог и под звездой без имени.)

Когда я со своим русским акцентом читал эти стихи болгарским людям во время совместных посиделок в горных хижинах или деревенских домах, куда нас неизменно приглашали ночевать, болгарские люди плакали… И наливали ещё.

В ответ один из болгарских хиппи подарил мне своё хокку:

Снегът засипва следите на

А вечно зелените рози

Болят.

(Снег погребает следы, и мёрзнут вечно-зелёные розы)

– Мы не просто хиппи, мы анархо-синдикалисты. Мы не созерцаем, мы действуем, – говорил Гёме, человек с внешностью голливудской звезды. Я сразу захотел и до сих пор ещё не перехотел стать анархо-синдикалистом. Вот только не знаю, как это сделать. Чтение Бакунина и Кропоткина уже вряд ли что-то даст… А действовать с каждым годом хочется всё меньше и меньше…

Ещё была лысая девушка, которая по пять раз на дню заставляла меня петь песню Высоцкого «Солдаты группы «Центр»… Был какой-то знаменитый болгарский ти-ви-шоу-мен, который ходил в силиконовых масках разных монстров, пытался всех несмешно и нестрашно пугать и страшно ревновал меня к своей популярности (или свою популярность ко мне?), и, конечно же, уже известный вам Иван, познакомивший меня с самодивами.

Иван и рассказал мне об «Облаке».

– Хочешь выпить мастики? – как-то очень интимно спросил он меня.

– Дружище, – ответил я ему, – знаешь, русские пьют всё. Но, извини, мастику я пить не буду. Скюзе муа.

Он обиделся.

Потом ещё подкатывал пару раз. Я неизменно отказывался.

Наконец, он застал меня сидящим за пивом в деревенской таверне, подошёл, поставил передо мной стакан прозрачной жидкости и сурово сказал:

– Мастика!

Я взял и выпил.

Это было божественно! Конечно же, это никакая не мастика, которой у нас полы красят или что там с ней ещё строители делают. Это оказалась классическая анисовая водка, или – ракия, узо, пастис, арак, – как её называют в разных странах.

Увидев, что мне понравилось, Иван повеселел и решил открыть мне совсем уж сокровенный рецепт алкогольного коктейля «Облак», в котором используется мастика.

Открываю эту тайну и вам, дорогие мои читатели. Когда по моей рекомендации одна светская леди попросила одного болгарского официанта в одном очень софистикейтед болгарском ресторане принести ей этот самый «Облак», болгарский официант сначала остолбенел, потом подумал, что ослышался, уточнил, зарделся, восхитился её осведомлённостью, а потом принёс. Леди глотнула, выпучила глаза и сказала: «Нэва-форэва!» (она уже была знакома с моей историей про Миллениум).

А мы это пили стаканами.

Итак. Рецепт. Почти по Венечке. Я, кстати, не понимаю, почему они пишут Вени́чка и Эди́чка…

Мастика сначала кладётся в морозильник на сутки и приобретает консистенцию конской спермы. Затем она вынимается и смешивается в пропорции один к одному с ментой. Мента – это мятный ликёр, ядовито-зелёного цвета. Эта незамысловатая смесь и даёт тот самый «Облак», о котором до сих пор не знает ни один даже самый продвинутый бармен России.

– Три облак, и ты уже на небесах!

Однажды после пяти-шести таких «облаков» я пытался вернуться из деревни в лагерь. Удалось мне это только к утру. Ноги, руки, лицо и даже грудь моя были исцарапаны чьими-то острыми когтями. Явно женскими.

– Самодивы? – то ли спросил, то ли проконстатировал наливавший мне вчера Иван.

– Они самые, – ответил я и упал замертво.

Однажды летом, путешествуя автостопом по греческим островам, одну из ночей я решил провести в заброшенном рыцарском замке с красивым видом на закат. Дело было на острове Родос. Вечер был прекрасен, закат тоже, развалины впечатляли.