Ян Стыдобка - Поэтесса в жанре ню и другие рассказы

Эти кульбиты выбили воздух из груди. Несколько мгновений Алёна не могла понять: где она, что происходит, чьё сильное тело извивается в руках? Немного придя в себя, осторожно вдохнула, ощупала языком зубы, выбралась из-под отчаянно бившегося тела, легко, как во сне, перевернула его на спину, села верхом и, разведя в стороны, прижала к снегу его запястья.

Её запястья!.. Алёна, медленно прозревая, видела Олино лицо почти в профиль, тёмную прядь на щеке, сомкнутые ресницы. Оля напряглась, на миг приподняла Алёну, пытаясь вывернуться на бок, вновь закаменела… и затихла с каким-то жалобным всхлипом, будто в ней лопнула пружина. Больше не сопротивлялась, только чашки бюстгальтера, обтянутые полосатым свитером, – белые, вспомнила Алёна, кружевные, с проступающими бледно-розовыми глазками, – две маленькие чашки ходили ходуном, и ещё быстрее трепетал неугомонный пульс под пальцами…

– Отпусти девушку сейчас же! – кто-то, пробегая мимо, хлопнул Алёну по плечу, и она опомнилась.

– Извини, ты не обиделась? – спросила, помогая встать и отряхнуться.

– Нет, что ты… Наоборот, здорово… возвращение в детство!..

Оля так бурно дышала, что пуговицы выскакивали из рук, и Алёна сама застегнула ей шубку.

– Давно так… не сходила с ума… – продолжала Оля.

– Но раньше бывало?

Оля кивнула.

– И так же заканчивалось?

– По-разному…

Тут их кучно обстреляли, они с визгом разбежались и через несколько минут столкнулись вновь.

– Как возвращение в детство? – спросила Алёна.

– Нормально. Только вся мокрая, капец, хоть выжимай!..

– Я тоже.

– Домой ехать через полгорода.

– Слушай, давай ко мне! – сообразила Алёна. – Вон мой дом виднеется, пять минут идти. Обсохнешь.

– Не знаю, а удобно? Поздно уже…

– Удобнее не бывает, завтра выходной.

– А где остановлюсь?

– У меня есть комната, я там полная хозяйка. Пошли.

И, обмирая от собственной смелости, взяла её за руку. Схватить в пылу игры – совсем другое дело, а вот сейчас…

– Иду к тебе, как в плен! – рассмеялась Оля, но руку не отняла. – Боевой трофей… Что скажешь дома?

– Ничего не скажу. Мама с папой у бабушки, вернутся завтра к двенадцати. Могут у меня быть свои гости?

Вокруг продолжались беготня, крики; вряд ли кто-то заметил, как они вдвоём отделились, разыскали в общей куче свои сумки и свернули за гаражи. Шли по тропе между пластами рыхлого грязноватого снега, Оля впереди. Возле развилок она приостанавливалась, и Алёна, дотрагиваясь до плеча, направляла прямо, снова прямо, пока не выбрались на более или менее просторный утоптанный пятачок.

Идти оставалось метров двести, и здесь Оля затормозила.

– Нет, знаешь, неудобно… Как доберусь домой?

– Позвони, завтра утром доберёшься.

– А что надену, пока у тебя?

– Дам что-нибудь своё.

– Нет… Не знаю. Лучше вызову такси. Как сразу не догадалась?..

– Оля, договорились уже обо всём.

– Договорились. А сейчас, пока шли, думаю, всё же неловко…

– Неловко спать на потолке, – в сердцах сказала Алёна. – Знаешь почему? Одеяло падает.

Оля усмехнулась и попробовала, обойдя её, вернуться на тропу. Алёна заступила путь, развела руки.

– Пусти… – выдохнула Оля, пробуя – впрочем, не слишком решительно – сдвинуть её. Плечо коснулось груди, не закрытой под курткой и водолазкой никакими чашками, нога оказалась между ног Алёны и, ища опору, скользнула по льду…

Оля ахнула, обеими руками схватилась за Алёну.

– Что ты делаешь?

– А ты что делаешь? Так поздно и одна. Не пущу.

– Алён, я большая уже… Хорошо, позвоню, как приеду, чтобы ты не беспокоилась… Ладно?

– Нет, – ответила Алёна и подалась вперёд.

Дом был рядом, через Олино плечо она видела тёмные окна своей квартиры на четвёртом этаже. Вдруг они исчезли: повалил очень крупный и мягкий снег, с первых же хлопьев густой и непроглядный. Оля под нажимом Алёны медленно пятилась, вскоре развернулась к дому лицом и, сделав маленький шаг, опустилась на корточки.

Алёна склонилась, потянула её вверх – безуспешно.

– Ну и оставайся! – сказала Алёна и зашагала одна. Блин!.. Зла не хватает. Делай что хочешь… Она едва сдержалась, чтобы не выпалить всё это вслух.

– Алёна! – раздалось за спиной.

Оля догоняла, смутно различимая сквозь махровую пелену.

– Идём, – сказала, поравнявшись. – Извини, я больше не капризничаю.

– А что это было? – спросила не остывшая от досады Алёна.

Оля пожала плечами:

– Не знаю. Или ты уже передумала?

– Какая разница, передумала или нет, – сказала Алёна. – Если я сама предложила.

– Ты человек долга? Серьёзно, если не хочешь, я пойду назад.

– Ещё не хватало. Хочу.

– Спасибо. Всё, иди спокойно, не убегу.

Они тронулись, то и дело смахивая налипавший на лица снег.

– Ещё бы ты убежала, думает Алёна! – рассмеявшись, сказала Оля. – Уже один раз пробовала сегодня, да?

– Что?

– Так, мысли вслух.

– Ясно…

Алёна перебирала в памяти свой гардероб, решая, что выделить гостье. В голову приходили спортивные трусики, майки, бриджи… С каждым несерьёзным предметом нарастало какое-то волнение, похожее на страх. Чего бояться? Непонятно, но представь это раньше – глядишь, и не решилась бы пригласить её. В воображении было проще, чем наяву, тем более когда нет соседки, от которой надо спасать…

Или всё-таки есть?

Добрались, потопали на крыльце. Алёна открыла дверь подъезда, отодвинулась, пуская Олю вперёд, и поняла, что были сегодня… Кажется, были две или три минуты, когда она чувствовала себя не спасительницей, а той, восьмилетней давности, соседкой.

Илья, светловолосый мальчик семи лет в тёмно-серых хлопчатобумажных трусиках, сидит на пляжном покрывале в тени навеса. Перед ним большая модель самолёта с двумя пилотами в кабине, но она ничуть его не занимает. Илья не отрываясь глядит, как мама и Алиса, обе в маленьких ярких купальниках, перекидываются на песке полосатым, звонко отлетающим от пальцев мячом.

Алиса приехала недавно, она его троюродная сестра. Прежде Илья видел её лишь на фотографиях, хотя мама говорит, что они были знакомы, когда он только научился ходить. Кое-что из того времени он помнит: огромную рыбу на столе, похожую на дракона с оскаленной пастью. Или женщину с коляской, в которой спал кто-то меньше Ильи. Коляска завязла в луже, он вместе с мамой помог её вытолкать…

А вот об Алисе воспоминаний нет. Да и помнить нечего. Девчонка. Хоть и намного старше Ильи, всё равно рядом с мамой – девчонка. Мама гораздо красивее, выше, у неё загорелая кожа, длиннее руки, ноги, волосы…

И плечи у мамы шире, но посередине, в поясе, она очень тонкая. Даже немного тоньше Алисы. Особенно, если видишь их сбоку. Дома, когда ходили одетые, Илья этого не замечал.