Ян Стыдобка - Поэтесса в жанре ню и другие рассказы

Он чувствует себя непонятно, будто щекотно изнутри. Хочется то ли засмеяться, то ли вздохнуть. «Это неправда, неправда», – повторяет он мысленно, отворачивается, но какой-то волшебник невидимыми руками крутит голову обратно, заставляет смотреть.

Нет, всё-таки правда. Выше ног, выше купальных трусиков, белых в синюю полоску, мама слишком тонкая. Когда она тянется вверх за мячом, Илья боится: сейчас улетит!.. А когда наклоняется вперёд или в сторону, Илья обмирает: сейчас переломится!..

Алиса никуда не наклоняется, только подскакивает и подбегает. Её удары всё звонче, мама еле успевает подставлять ладони, несколько раз не попадает по мячу… Вновь промахнувшись, она падает на колени и, опираясь на руки, громко, часто дышит. «Это неправда!» – говорит кто-то внутри Ильи. Сам он для чего-то пробует дышать точно так же: сразу кружится голова, перед глазами летают мошки, звенит в ушах…

Алиса протягивает маме руки, помогает встать, отряхнуться. Игра продолжается, ещё несколько ударов – и мяч замирает возле маминых ног.

Она берёт его в один миг с подоспевшей Алисой, тянет к себе. Алиса дёргает сильнее – мяч у неё в руках, а мама лежит на спине. Обе смеются. Алиса стоит над мамой и дразнит мячом, поднося его ближе, ближе… Мама хочет выбить его рукой. Раз, другой не удаётся, на третий он вылетает из ладоней Алисы и катится к морю.

Она кидается вдогонку, ловит мяч у самой воды. Не глядя отбрасывает под навес, с грозным видом идёт к маме. Мама, едва поднявшись, отталкивает её, хохочет и бежит.

Алиса ловит маму тремя большими прыжками. Они вместе крутятся, поднимая фонтаны песка, мама взвизгивает, гнётся пополам и снова падает. Илья зажмуривает глаза, а когда открывает, видит, как она идёт по пляжу на руках, не хочет идти, руки дрожат, подламываются, но Алиса, держа за ноги, заставляет.

– Пусти, пожалуйста! я больше не могу!.. – просит мама, шаг за шагом приближаясь к Илье. Он набычился, изо всех сил делает вид, что не смотрит. – Илья… ну скажи хоть ты!.. Она меня не слушает…

Илья вскакивает на ноги.

– Неправда! – кричит он так громко, что пугается сам.

– Хватит… – почти шепчет мама и с выдохом облегчения ложится грудью на песок. Алиса выпускает её, отходит в сторону. Илья подбегает.

– Это неправда, неправда, всё неправда! – плачет он, обнимая маму за шею.

– Что случилось?.. что с тобой?.. – спрашивает она. – Спасибо, малыш… Всё в порядке… мы играли…

Он тянет вверх так яростно, что она слушается. Садится и, опираясь на руку, другой рукой гладит его по голове.

– Я не всё на свете могу… Ты молодец… заступился…

– Неправда! – повторяет он, уткнувшись в её твёрдый, напряжённо дышащий, колючий от песка живот.

Светлана весёлая, ослепительно-рыжая, с синими глазами и необыкновенно глубоким, грудным голосом. Кажется, не она сама произносит слова, напевает мелодии, а через неё прорываются в мир какие-то древние языческие стихии.

В двенадцать лет я не мог выразиться столь гладко, но чувствовал эти силы, может быть, острее, чем сейчас. На неподготовленную, незакалённую душу – и вдруг такое!

– …Сапожник без сапог, а телефонист без телефона! – хохочет Света во все свои великолепные зубы. – Надоела вам, но уж потерпи немного, пожалуйста!..

Потерпеть? Надоела?! Да я бы полжизни отдал, чтобы вам никогда не поставили телефон!

Светлана работает в штабе флотской базы; её муж Виктор, старший лейтенант, служит на противолодочном корабле. Он часто уходит на боевые дежурства, а телефона у них нет: молодые, не самые важные фигуры, по мнению командования. Виктору ничего не остаётся, как звонить с просторов Чёрного или Средиземного моря по спутнику нам – в надежде застать кого-нибудь дома.

Летом он чаще всего попадает на меня. Я пулей мчусь на два этажа вверх, нажимаю кнопку звонка: короткий звук и два длинных. Это сигнал – буква W, она же русская В, морзянкой.

Я воображаю себя заговорщиком из приключенческого романа; вот он пробирается в башню, где спрятана пленница, подаёт сигнал, выводит её на свободу…

А награда? – спросит кто-нибудь. – Достанется ли герою хоть поцелуй?

Что вы! Идти рядом по лестнице, слышать невероятный голос – о какой ещё награде можно мечтать?

Света разговаривает с Виктором в гостиной, где стоит телефон. До меня то и дело долетает её контральтовый смех. Сижу в своей комнате, представляю дом океанским лайнером у тропических берегов, где полно акул и гуляют десятибалльные волны. Одна из них опрокидывает теплоход, другая обрушивается сверху, трещат переборки и шпангоуты, проломлен борт. Пассажиры мечутся в панике, крик, плач заглушают рокот шторма. Я единственный сохраняю мужество и, разбрасывая в стороны перетрусивших лордов и сэров, прокладываю Светлане дорогу к шлюпке.

– А как же ты? – спрашивает она.

– Не волнуйтесь, я отлично плаваю!..

В самый разгар сюжета – осторожный стук в комнатную дверь.

– Всё, поговорили, спасибо!

Секунду-другую молчим.

– Скучно что-то, – вздыхает Светлана. – Чем собираешься заниматься?

– Хотел на пляж.

– Идём вместе? Давай через десять минут внизу у подъезда. Мяч не забудь.

Как все рыжие, Света опасается открытого солнца. На пляже её место под навесом. Купальник на ней яркий, модный, совсем маленький – ниточки с лоскутами.

Я замечаю то, что не видел под платьем: у неё появился живот. Отлично понимаю, что это значит. Но пока он не мешает волейболу. Набрасываю мячи осторожно; сам же, доставая удары, прыгаю, кувыркаюсь на песке и вскакиваю на ноги там, где мог бы просто сделать шаг.

– Ну ты даёшь! – говорит Света. – Не устал? А я что-то уже… Давай отдохнём пять минут и купаться. Кстати, нам обещали на следующей неделе поставить телефон, так что больше не буду надоедать.

«Да вы не надоедаете совсем!» – хочу сказать, но в горле отчего-то пересыхает.

Первое утро на берегу. Вчера приехали, до вечера устраивали лагерь, полночи сидели с гитарой. Было звёздно, прохладно, луна торжественно катилась над чернеющей Ладогой. Наперегонки бежали купаться, с воплями поднимали тучи брызг, прыгали на песке, с головы до ног покрытые мурашками.

Сейчас рассвело, мы в палатке вдвоём. Оля спит, дышит неслышно. Жаль будить. Встану, осторожно выберусь. Ещё пять минут…

Пять минут, говорил? А полтора часа не хочешь? Собирался встать и уснул; ноги, спина побаливают после вчерашнего, отвык от настоящей работы.

А Оли нет. Успела проснуться и выскочить, егоза. И почему-то темнее, чем полтора часа назад, и сосны шумят подозрительно… Не дождь ли собрался? Да ещё с грозой.

Приоткрываю клапан: точно, пахнет озоном. И чернее, чернее с каждым мгновением… Вспышка и сразу гром! не поймёшь откуда, всё небо раскололось, сыплется горой булыжников. Ещё вспышка, грохот… Эхо долго перекатывается в лесу. И сразу на полную катушку включается небесный душ.